***
Если бы Чанелю платили за каждое полученное письмо с признанием, он бы давно бросил все к чертовой матери и улетел на Сейшелы. Нью-Йорк затянула серая пелена, снег валил круглые сутки, а метель отчаянно пыталась "зажевать" руку, что была по неосторожности высунута из теплого кармана. Идея покурить на улице была совсем уж идиотской и Пак уже сто раз успел пожалеть о том, что не носит перчаток. Впрочем, жаловаться на погодные условия не приходилось. Зима в Сеуле даже в подметки не годилась местной красавице. Пожалуй, весь мир уступил большому яблоку место на пьедестале. Не важно, был ты бездомным или обладал всем золотом мира, единственным домом для тебя становился город на Гудзоне. Авеню, кокетливые не на шутку, приобнимали тебя за талию, центральный парк швырял в лицо ком любви, Гарлем пинал по коленке, а Бруклин и Квинс по-братски закидывали свои руки тебе на плечи и тащили в любимый бар в Бронксе. Чанель знал, этот город никого не оставит равнодушным.***
Первые дни в Нью-Йорке пролетели как одно чудесное мгновение. Политех встретил иностранного студента с распростертыми объятиями, квартира на Стейт-стрит оказалась окружена безумным количеством магазинов и забегаловок на любой вкус. Глаза разбегались в разные стороны, ноги подкашивались почти у каждой витрины, а отвисшая челюсть категорически отказывалась возвращаться в исходное положение. Город был похож на огромный улей, где каждый занимался своим делом, но при этом был связан со случайным прохожим незримой нитью. До рождества оставались считанные дни, и Сехун, ни на секунду не остававшийся в состоянии спокойствия, вдохновленный и влюбленный в город, наконец начал осознавать, что друзей он толком не завел, так, пара хороших знакомых среди однокурсников, но не более того. Временами в голову закрадывалось ужасающее чувство тотального одиночества и нестерпимой пустоты. Глушилось все это постоянным прогулками в самые дальние неизведанные уголки нового Амстердама. Семестр закончился двадцать второго числа, что развязало студентам руки и подарило полную свободу действий. Сехун впервые задумался о том, что успел скататься даже до Монток Поинта, а вот окрестности собственного колледжа были совсем не исследованы. Решение заскочить и перекусить тако было принято молниеносно. Пройдя мимо соседней пиццерии, взгляд зацепился за нечто невообразимое. Дверь, раскрашенная в ярчайшие цвета не могла не привлечь внимание. Харлем хайп. Вот значит как, тату салон. Сехун спустя долгое время так и не смог понять, почему его потянуло именно в эту студию, а не в любую соседнюю, коих в Бруклине было достаточно. Сняв с себя перчатки и ловко запрятав их в карманы, он потянул дверь на себя и нырнул в темное помещение.***
Чанель просто обожал внезапных клиентов. Тех, что заявлялись в его подвальчик из ниоткуда, принося с собой легкий мороз и запах зимы. Такие клиенты отличались простотой и некой несмышленностью. Им не приходилось писать мастеру чуть ли не каждый день, закидывая сообщениями с почти что одинаковыми эскизами. Нет. Им нужен был импульс. Адреналиновый наркоманы, малолетки, "не те", как называл их Пак. Последние являли собой самую интересную и приятную категорию. Работать с такими было одно удовольствие. Они редко задавали глупые вопросы, молча терпели боль и рассказывали разнообразные истории из жизни. И вот их он умудрялся прочувствовать от и до. "Не тот" заглянул к ним в шестом часу вечера, когда за окном хорошенько стемнело, а улицы освещались яркими гирляндами и неоновым вывесками. От парня пахло мясом, специями и едва уловимым запахом дома. Оторвавшись от прорисовки очередного эскиза, Пак уставился на гостя. Тот, в свою очередь, держался неуверенно, стушевался и встал там, до куда с трудом доставал свет от лампы. - Испугался что ли? - Чанель не церемонясь перешел на корейский. Он знал, парнишка точно его поймет. - Вы говорите на корейском? - в голосе сквозило нескрываемое любопытство и некое недоумение. Где это вообще видано, чтобы зайдя в рандомное помещение, ты натыкался на своего соотечественника. - Ты собираешься там стоять и задавать дурацкие вопросы до самого закрытия? Если так, то лучше просто заткнись и не мешай мне работать. Какого...какого хрена этот хмырь себе вообще позволяет! Нутро Сехуна негодовало от столь хамского поведения. - Вообще-то, я пришел сюда за татуировкой. - Да ты что. Серьезно? Прям вот не шутишь, да? Чанель откровенно потешался над малым, ему было интересно, как тот среагирует на те или иные подколы. Ему хотелось знать, что столь странный персонаж желает себе набить. - Журавль. Из бумаги, как оригами, - Хун протянул свой смартфон с открытой картинкой. Мастер отложил карандаш в сторону и уставился на экран телефона, тут же изменившись в лице. - И куда ты его хочешь? Дай-ка угадаю, спина? Грудь? - Живот, вот здесь, - юноша расстегнул пальто и совершенно не церемонясь приподнял свой свитер, обнажая молочную кожу. Чанель лишь хмыкнул и раскрыл крышку ноутбука. Последующие полчаса они провели, пыхтя над эскизом, выясняли размер, утверждали его расположение и Пак с осторожностью приступил к работе. Хун молчал, но временами дергался так, что игла соскальзывала с переведенного контура и журавль приобретал косой срез, будто пострадал от чего-то постороннего. Мастер ворчал, пытался держать клиента и хмурил брови. - С тобой просто невозможно работать. На кой хрен ты постоянно ворочался, объясни мне. Сам понимаешь, что тебе придется все это второй раз терпеть, это не контур, а черти что, - Чанель поежился и обмотал шарф вокруг шеи. В то время, когда парни закончили и вышли перекурить, ветер усилился, а снег начал валить сплошной стеной. Сехун вытащил из кармана перчатки, вручив одну из них собеседнику, дабы тот не отморозил кормящие его руки и спокойно докурил. - Держи. Можешь оставить себе, если хочешь, - Хун усмехнулся, глянув на перекошенное лицо парня напротив, - журавля я переделывать не буду. Он кривой, прям как я сам. Так что поверь, пробей ты мне ровный контур, я бы расстроился, а так сразу видно - это мое. - Дело твое, тело, впрочем, тоже. Хочешь оставить так - вперед и с песней, но на твоем месте я бы внес пару поправок. - Но ты же не моем месте, верно? Пак ничего не ответил, лишь развернулся на пятках и нырнул в родной подвал, увлекая новоиспеченную жертву за собой. - Смотри, - мастер стащил с себя футболку, под которой ничего и не оказалось. Под ключицей и на груди у него красовались две татуировки, надпись и точно такой же журавль, что он набил Сехуну пару минут назад, - что скажешь, может пропустим по стаканчику лимонада? Алкоголь тебе в ближайшее время все равно не светит. Если бы Сехуну платили за каждую набитую татуировку по доллару, он бы с удовольствием потратил этот доллар на еще одну паковскую работу. В конце концов, до рождества оставалась пара дней и они уж точно не собирались терять время даром, покоряя очередную ветку метро и погружаясь в Нью-Йорк с головой. Сначала ты влюбляешься в город, а потом город дарит тебе любовь. Не так ли, Пак Чанель?