***
Сознание возвращалось медленно, будто нехотя. Безумно хотелось пить. Купер открыл глаза — и недоуменно сощурился, увидев колышущиеся тяжёлые белые занавески медицинского отделения. «Неужели всё то, что я пережил, мне привиделось?» — на одно короткое мгновение подумал Купер. Сердце его тревожно забилось от этой мысли, тут же надсадно заверещал какой-то прибор, и в палату вбежал незнакомый ему молодой человек с ключ-картой на груди. Проверив показания прибора, он воскликнул: — Мёрф, он очнулся! «Мёрф?» — успело пронестись в голове Купера, и он снова потерял сознание.***
Во второй раз было чуть лучше. — Тестовые модели работают? Отлично, — тихо говорил приятный женский голос, похожий на голос его покойной жены. — Думаю, чтобы не перемудрить, мы просто сделаем увеличенную копию двигателей, использовавшихся для экспериментов, внесём кое-какие поправки в конструкцию… Да, есть незначительные недочёты, и, если мы хотим, чтобы всё заработало как надо, нужно с ними разобраться. Звоните в правительства всех стран — чем раньше мы начнём эвакуацию, тем спокойнее и менее проблематично мы её проведём. Идите. Купер поднял было руку к лицу, но поморщился от боли — из вены торчал катетер. — Воды, — прохрипел он, разлепив губы, — кожа на них сразу же треснула и начала болезненно саднить. — Сейчас, сейчас, — произнёс тот же голос, что слышал Купер. Раздались торопливые шаги, и к губам Купера прикоснулся прохладный фарфоровый ободок кружки. Вода была просто божественной на вкус — он жадно пил, схватившись рукой без катетера за кружку, и, только напившись, открыл глаза. На него, немного нервно улыбаясь, смотрела Мёрф — такая, какой он видел её в последнем видеосообщении. — Привет, пап, — сказала она неловко, сцепив в волнении пальцы. Купер не мог отвести от неё взгляд. Он не понимал, как это было возможно, — они с Бренд должны были потерять пятьдесят один год, используя Гаргантюа в качестве трамплина. В таком случае Мёрф уже бы умерла от старости. Что, чёрт возьми, тогда произошло с ним в чёрной дыре? Купер мог бы задать этот вопрос Мёрф, но вместо этого попытался отшутиться: — Мы всё-таки одного возраста? Мёрфи поджала губы и поморщилась — она всегда так начинала плакать, и Купер почувствовал, что ему самому слёзы жгут глаза. Он не надеялся увидеть дочь — а она сидела перед ним, взрослая и мудрая, совершившая величайшее открытие в истории человечества, подтвердившая текст закона, в честь которого была названа, и готовилась расплакаться потому, что он всё-таки исполнил своё обещание. — Ты был моим призраком, — дрожащим голосом прошептала Мёрф и прижала тыльную сторону ладони к губам, пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. — Я же обещал тебе, что вернусь, — ответил Купер и, приподнявшись на кровати, потянул Мёрфи к себе в объятия. — Иди сюда. Мёрфи, всхлипывая, прильнула к нему и уткнулась в его плечо. — У меня получилось, пап, — сказала она, — план «А» сработает. Купер, укачивая, гладил её по голове — как чуть больше года назад для него и много лет для неё. Самая важная женщина на Земле плакала у него в руках.***
— Вас привёз разведывательный корабль, отправленный нами к чёрной дыре в надежде собрать последние квантовые данные, — говорил один из сотрудников НАСА, — к его прибытию ваша дочь завершила работу над уравнением гравитации, но, как оказалось, мы сделали всё правильно. Кислорода у вас оставалось на несколько минут, когда вас подняли на борт. Купер кивал, но мыслями был не здесь. Мёрфи обещала, что скоро приедет Том, помогавший с организацией эвакуации в их городе, и они смогут встретиться. Том был старше него, и Купер совершенно не представлял, что скажет человеку, потерявшему сына и надежду, похоронившему его задолго до его возвращения. Единственное, что он мог делать, чтобы скрасить ожидание, — рассказывать. Сначала Мёрфи, а потом и той горстке людей, что осталась от НАСА, он поведал о том, как они потеряли Дойла на планете Миллер и Ромили на планете Манна, как доктор Манн предал их и погиб из-за собственной глупости и тщеславия, как Бренд улетела к планете Эдмундса, на которой, судя по данным, можно было основать колонию... И как он сам отправился обратно, чтобы не перегружать Эндюренс, не зная, выживет или нет. Но НАСА не услышало главного. — Получается, они вернули тебя в прошлое? — спросила Мёрфи, когда Купер рассказал об их маленьком манёвре возле Гаргантюа и о том, что произошло внутри. — Получается, что так, — согласился Купер. А сейчас, сидя в ожидании Тома в компании парня, который пытался донести до него историю его чудесного спасения, Купер снова задумался о том, почему люди из будущего позволили ему выполнить обещание, данное дочери, и всё же вернуться к ней. На спасение мира это не влияло никак — Мёрфи была рада его видеть, да, и Том, может быть, будет… Но слишком туманным был смысл этого поступка. Люди из будущего никогда и ничего не делали зря. Они поместили чёрную дыру в Солнечную систему, чтобы спасти человечество, они рассказали об этом людям с помощью гравитации, чтобы спасти человечество, они, в конце концов, выбрали Мёрфи для спасения человечества. Но почему он вернулся к ней?***
Том оказался высоким, чуть выше Купера, и совершенно обросшим бородой. — Не было времени побриться, — извинился он перед обнявшей его Мёрфи, и та, кивнув, немного отошла. — Сюрприз, — сказала Мёрфи, и Том замер, уставившись на стоящего позади неё Купера. — Здравствуй, Том, — произнёс Купер, не имея ни малейшего понятия, о чём говорить. — Здравствуй… — Том ненадолго замялся, но потом всё же добавил: — Папа. Мёрфи, похоже, не чувствовала той неловкости, что образовалась между ними, за своим ослепляющим счастьем. Она щебетала что-то о том, как здорово, что Купер вернулся, как они вместе будут запускать новую станцию… Улучив минутку, Купер подошёл к Тому и сказал: — Извини, что меня не было рядом. — Ты спасал мир, — ответил Том, но в его голосе звучала едкая обида — и Купер не мог винить его в этом. Он ещё сам себя за это не простил.***
Мир не изменился за то время, что Купер отсутствовал на Земле, — и ему было приятно оказаться на ней перед тем, как человечество навсегда её покинет. Кукуруза всё-таки выстояла — но болела так, что казалось чудом, что она всё ещё растёт. Купер вернулся на их старую ферму — ждать, пока Том закончит с эвакуацией, и чинить Тарса, которого нашли там же, где и его. Ему хотелось побыть в одиночестве. Ферма была всё так же пропитана пылью, как и до его отъезда, просто немного сильнее, и Купер почувствовал себя дома, просто протирая все горизонтальные поверхности и вытряхивая постель. Тарс, едва включившись, ожидаемо начал отшучиваться — Куперу он нравился именно поэтому. Говорливый робот — то, что надо, для нескольких дней покоя наедине с собой и воспоминаниями. Сев с бутылкой пива перед домом, Купер всмотрелся в звёзды — и с тоской подумал, что недолго осталось человечеству видеть именно эти созвездия. — Всё кажется сном, — сказал он тихо — но Тарс услышал. — Если вы о нашей экспедиции, то поспешу расстроить тебя, Купер, — ты действительно сматывался с этой планеты и сделаешь это снова, — ответил Тарс в своей обычной ехидной манере, и Купер слегка расслабился, входя в привычное приподнятое состояние духа. — Всё уже никогда не будет так, как прежде, — заметил Купер в пустоту и сделал глоток из бутылки. — Люди покидают Землю. Тарс ничего не ответил — чисто человеческая тоска по тому, что пока ещё не оставлено, была ему чуждой.***
В результате инженерное образование Куперу всё-таки пригодилось. Мёрфи сумела справиться с разгадкой формулы гравитации, но двигатели, которые устанавливались на станции изначально, оказались слишком малы по мощности, чтобы стать антигравитационными. Не то чтобы это была такая уж серьёзная проблема, но нервы она потрепала изрядно. Купер с командой инженеров НАСА провели несколько суток практически без сна, чтобы стабилизировать тягу. Это требовало настолько точных расчётов, что Купер слегка волновался о том, не угробят ли они американскую станцию ко всем чертям. Но всё наконец получилось — предварительные проверки показывали, что двигатели должны работать стабильно, и рабочих распустили. Станция практически опустела — эвакуированные люди ожидали её запуска в пунктах временного содержания, и теперь всё зависело только от генерального тестирования. В день, когда станция должна была быть запущена, Мёрфи всё утро просидела в конференц-зале, ожидая глав американского, российского и китайского правительств — тех, кто обладал наибольшим влиянием на умирающей Земле. Она заметно нервничала — то сцепляла пальцы замком и выгибала ладони, то начинала отстукивать причудливый ритм на деревянной крышке стола. Купер тенью ходил за ней — он был единственным на Земле, кто видел, что ждёт людей на той стороне, и считал, что его присутствие также необходимо. Купер тоже волновался, но меньше, — и, когда он сел рядом с Мёрфи, перехватывая её руки, она бегло улыбнулась ему. — Спасибо, что ты тут, пап, — сказала она тихо, пытаясь сдержать дрожь в голосе, и Купер поцеловал её холодные от волнения пальцы. — Ты разгадала величайший секрет физики, — ответил он ей и улыбнулся — тепло, по-отечески поддерживая, — всё получится, Мёрф. Не беспокойся. Мёрфи посмотрела на него с тем же затаённым восторгом, как в день, когда они поймали индийский беспилотник, и со вздохом уткнулась в их соединённые руки. — Я знаю, — прошептала она, — но мне нужно, чтобы сегодня всё прошло удачно, чтобы ускорить процесс. Люди умирают, пап. — Люди всегда умирали, Мёрф, — заметил Купер, — и будут умирать на станции. Я умру, и ты тоже умрёшь. Но спасение человечества теперь дело времени — и всё благодаря тебе. Пальцы Мёрфи слегка сжались на его, и Мёрфи кивнула, пряча лицо. Купер высвободил одну руку и погладил её по рыжим волосам. В коридоре раздались шаги, и Мёрфи испуганно взглянула на Купера, но он ободряюще улыбнулся ей. — Мёрфи Купер? — Дверь открылась, и в конференц-зал вошли главы государств со своей свитой. Купер глубоко вдохнул — сейчас решалась судьба их операции: или немедленный старт, или ещё несколько недель подготовки. — Здравствуйте, — сказала Мёрфи твёрдо, будто её руки не дрожали ещё минуту назад. — Вы все знаете, почему вы здесь… Купер откровенно любовался ею — Мёрфи говорила убедительно и чётко, вкратце описывая экспедиции под командованием Манна и полёт Эндюренс, и закончила тем, что описала принцип работы антигравитационных двигателей и провела гостей к панели управления станцией. Купер был первым пилотом, Мёрф вторым — позже это будут делать другие люди, но пока Мёрфи готова была доверить генеральную репетицию взлёта с Земли и первый запуск антигравитационного привода только Куперу. Главы государств внимательно наблюдали — под их пристальными взглядами Купер и сам занервничал, но он не был бы пилотом, если бы не умел сдерживать эмоции в обстоятельствах, требующих этого. Все действия были строго спланированы и отрепетированы множество раз, но всё равно, выжимая последний рычаг и чувствуя, как гудят двигатели, включаясь, Купер задержал дыхание. — Все системы стабильны, — звонко отчиталась Мёрфи, — антигравитационный привод активирован… Станция готова к эксплуатации! Сначала Куперу показалось, что ничего не изменилось, но, едва они вышли из комнаты управления, поставив станцию на автопилот… Мёрфи выходила первой и хотела было ступить на бывший пол, но качнулась и, чуть не упав, встала на стену — как и планировалось. — Получилось! — воскликнула она и побежала вверх. Купер наблюдал за реакцией глав государств и жалел, что у него нет с собой камеры. Мёрфи вернулась и бросилась ему на шею, обнимая его от радости так сильно, как только могла. С этого дня человечество было обречено на спасение.***
Последние сутки на Земле Купер снова решил провести на ферме. Тарс помогал обустраиваться людям, приехавшим на станцию, вся инженерная группа уехала на другие станции, которые, как оказалось, строились по всему миру в тех странах, откуда были астронавты, отправившиеся с доктором Манном. Но увозить с Земли планировалось всех — люди не хотели бросать сородичей на умирающей планете. Мёрфи тоже не участвовала в подготовке к отлёту — она давным-давно жила на станции, и перевозить вещи ей не требовалось. Поэтому она решила остаться с отцом. — Последняя ночь на Земле, — сказала она, кутаясь в плед, когда села с Купером рядом перед домом. — Моя вторая последняя ночь, — ответил Купер тихо и обнял её, утыкаясь носом в её распущенные рыжие волосы. — А ты больше не пахнешь детством. Моя маленькая дочурка выросла, и я не видел, как это произошло… Мёрфи заворочалась в его объятиях и вдруг пробормотала: — Говорят, любовь — это то, что даже не люди придумали. Это наследие иной цивилизации, единственное, что проникает через пространство и время, потому что мы любим и тех, кто уже давно умер. Купера накрыло дежавю — такое он уже слышал от Бренд. Мёрфи затихла, будто вдумываясь в свои собственные слова, а затем сказала: — Зря я это, наверное… Спокойной ночи, пап. — Спокойной ночи, Мёрф, — ошеломлённо произнёс Купер в ответ, провожая взглядом уходящую Мёрф.***
Купер сидел на улице, пока не замёрз, и только тогда отправился спать. После слов Мёрф из его головы не шёл вопрос, который он задал себе, когда осознал, что вернулся к дочери вовремя: почему его вернули? Ясно было, что люди из будущего слышали то, что сейчас сказала Мёрф, — более того, может быть, не случайно и Бренд когда-то говорила то же самое. Кто знает — вдруг в этом и крылся ответ на вопрос Купера? Перед тем, как лечь в постель, Купер долго смотрел в окно на звёздное небо, снова с болью осознавая, что больше никогда не увидит этих звёзд. Но, когда его голова наконец коснулась подушки, уснуть ему не дали. — Пап, можно? Купер присмотрелся и увидел в дверном проёме босую Мёрфи. Она выглядела точь-в-точь как в детстве, когда только умерла их мама, и Мёрф приходила к нему спать, потому что ей снились кошмары: растрёпанные волосы, босые ноги, пижама… Только старше на много лет. — Разумеется, — Купер приглашающе откинул одеяло. Мёрфи на носочках прокралась к его кровати, легла рядом и прижалась, зябко поёживаясь. — Замёрзла, — сказала Мёрфи, как будто оправдываясь. Её волосы пахли ветром и пылью, руки и ноги были холодными, как лёд. Купер обнял её, согревая, практически привычно, но Мёрфи вдруг всхлипнула, лишний раз напоминая о пропасти в восприятии времени, раскинувшейся между ними… — Всё хорошо, милая, — шептал Купер, гладя Мёрфи по голове, и, кажется, начинал в это немного верить. Мёрфи тихо плакала, прижавшись к его плечу, и в её слезах постепенно растворялись тоска и обида тех лет, которые они потеряли. А потом… Что-то случается, какой-то сбой в системе. Просто Мёрфи поднимает голову — её глаза влажно блестят — и почему-то целует Купера. Легко, с сомкнутыми губами, и Купер не отталкивает её, ошеломлённый, и, чувствуя бархат её поцелуя, вдруг понимает — вот оно. Вот та цель, ради которой его вернули на землю: те люди, до жестокого справедливые, тоже помнили про обещание и знали, как Купер любит Мёрф, — и, видимо, как Мёрфи его любила. Всю свою жизнь любила — и ждала, беззаветно, безнадёжно, глядя в пустоту и скучая по тому, кто пропал среди звёзд… Что может случиться, то произойдёт. Это закон Мёрфи. Персональный закон его дочери. Поэтому он и вернулся, — чтобы сейчас, в её самую последнюю ночь на земле, крепко обнять её, целуя. Чтобы любить главную женщину в истории человечества и быть с ней рядом. Ради Мёрфи.