Доктор мой

К тому времени как он нашёл среди контактов нужный номер, телефон стал скользким от крови. Он попытался оттереть его о футболку, но сделал только хуже. К чему бы он теперь ни прикоснулся, всё будет запятнано. — Доктор Лектер? Это Кэл Робертс. Мне нужна помощь. Его собственная «фея-крёстная». Он искренне хотел бы приберечь помощь «феи» для какого-нибудь благотворительного бала. Он не хотел, чтобы получилось… так. Доктор не спешил. Время для него текло не так, как для Кэла, — тот оказался в непроницаемом пузыре безвременья. Все часы в доме показывали одну и ту же цифру. Виски обжигал горло, но опьянение не приходило. Раздался деликатный стук в дверь. Время распрямилось, как пружина, и скакнуло на четыре часа вперёд. Доктор не изменился с их последней встречи: та же причёска, та же любовь к вычурным галстукам и дорогим костюмам — Человек Системы и одновременно существо вне её. Мейеристы не верили в Дьявола, но Кэл мог поклясться, что знает, как он выглядит. Через левую руку доктор перекинул что-то пластиковое и прозрачное, напоминавшее дождевик. В правой держал аккуратный кейс. — Знаю, как всё это выглядит. — Под его взглядом Кэл чувствовал себя мальчишкой, устроившим беспорядок. — Где ваша машина? — Я оставил её у обочины. Сегодня прекрасная ночь для прогулок, — ответил доктор, разворачивая «дождевик», оказавшийся прозрачным комбинезоном. «Для прогулок через лес в чёртовой кромешной темноте», — подумал Кэл. — Я… пойду поищу вторую бутылку. Никакой второй бутылки не было. Ему просто не хотелось видеть, что Лектер будет делать с трупом. Кэл мог оставить его одного, знал, что этот человек в полицию не заявит — кто тогда поделится с ним старыми армейскими рецептами Стива? — Не стоит, мистер Робертс, я предпочту, чтобы вы были относительно трезвым. Боюсь, вам придётся быть моим ассистентом. Доктор говорил спокойно, но не мигая. Кэл уже видел такой взгляд, когда, проходя посвящение на следующую ступень, столкнулся с волком в канадском лесу. Тогда у него был шанс уйти. Он допил виски одним глотком, и оно наконец ударило в голову. Кто-то другой расстилал клеёнку и помогал раздевать труп. Кто-то другой придерживал неживые, холодные руки и ноги, отворачиваясь от летящих из-под пилы брызг. Пришлось снова принимать душ. Когда он вернулся, Сайласа не было — только аккуратные чёрные свёртки у ног доктора. И похожая на муляж голова, которую тот почему-то не спешил упаковывать. — У вас прекрасно получается убивать, мистер Робертс. Кэл сглотнул. Он не хотел комплиментов от этого… чудовища. Нет. Только не от него. — Это был несчастный случай. Доктор провёл пальцем по неровному следу на горле. Осколок вазы вонзился глубоко, и на срезе видно было, насколько. — Вы нанесли удар с ненавистью. Удар быстрый и точный: одновременно освобождающий ваш подавленный гнев и служащий инстинкту выживания. Ваша интуиция в считанные секунды подсказала, что нужно делать со смертельно опасным противником. Кэл хотел возразить, что Сайлас не был смертельно опасен... Но остановился. Смерть движения означала и его собственную смерть. Может быть, не быструю, может, медленную, унизительную, где-нибудь в ночлежке для бездомных или в хосписе, но — неотвратимую. — Такого больше не повторится. Я… — Кэл набрал в грудь побольше воздуху. — Предлагаю уговор. Мы забываем несчастный случай с Сайласом, а я никогда не спрашиваю, что вы сделали с мужем Элисон Кемп. — Мистер Кемп покончил с собой. — Доктор положил голову Сайласа на лист чёрной клеёнки и не спеша принялся заворачивать. — Он не смог жить с чувством вины и адаптироваться в большом мире. Вы как никто должны понимать его, ведь ваша миролюбивая религия — бамбук, прорастающий через открытые раны: естественна и невинна, но при этом калечит своего «симбионта». И вам, и мистеру Кемпу вдвойне не повезло, — вы стали грешниками, но если его могли простить вы, то кто простит вас? Кэл молча смотрел, как лицо Сайласа исчезает под слоями пластика. Не у кого просить прощения. Да и не за что. Никто не знает. А если никто не знает, значит ничего и не было. — Я просто буду жить дальше, своей жизнью. Мне ещё много надо сделать, я отвечаю за судьбы всех этих людей, — он махнул рукой в сторону окна и спящих домов. — Сейчас, когда все на нас ополчились, им нужна моя сила. Им нужна любовь. — Прекрасный спич, мистер Робертс. — Доктор взял один из свёртков, взвесил в руке и сунул под мышку. — Но когда вы почувствуете, что не желаете больше оставаться грешником, вспомните: всегда можно связать любовью большое количество людей, если только останутся и такие, на которых можно будет направлять агрессию. Спокойной ночи. Он исчез так же деликатно, как и вошёл, не оставив следов. После него остался лишь тщательно упакованный «багаж», с которым нужно было разобраться… но Кэл стоял, глядя в темноту, и повторял про себя слова, которые где-то уже слышал или читал. Любовь может связать многих… если останется тот, кого можно ненавидеть. Даже сквозь похмельный шум в ушах он слышал, как там, далеко в ночи, дышит Эдди Лэйн.