Морозный вечер

Иногда хочется иметь друга, который бы помог в любой ситуации. В наше время таких друзей очень и очень мало. Только несколько человек из всего мира смогут умереть за своего друга, поддержать его в трудную минуту, дать хороший совет. И всё это сделать не за деньги, а из-за чистой совести, из-за того, что кто-то дорожит человеком. В XIX веке жил прекрасный поэт, которого мы все знаем, Александр Сергеевич Пушкин. Наверное, это тот пример человека, у которого были самые замечательные и преданные друзья: Пущин, Чаадаев, Дельвиг. Они могли с лёгкостью умереть за Пушкина, поддержать его, защитить. Был холодный, морозный вечер. Вьюга шумела за окном, снег бросало из стороны в сторону. Наверное, это была самая холодная зима в Петербурге. Люди бежали домой с работы, прятались в подворотнях и ждали машины, закутавшись в несколько платков и шалей. Пушкин шёл к другу, неся ему новые стихи на критику. Кто как ни Пущин мог бы оценить и понять стихи друга лучше других?! Пущин сидел дома и ожидал друга. Как всегда, в двадцать часов по московскому времени, Пушкин приходил к нему, ежедневно принося новые стихи. Какие-то нравились Ивану, какие-то он сразу отвергал, но не из-за того, что были написаны они бездарно, а из-за того, что упоминались в них неприличные, непонятные обществу отношения. Их отношения. В те моменты, когда Пушкин приносил очередной стих про их ночь, Пущин краснел, отводил взгляд, в то время как Александр смеялся, читал самые откровенные отрывки вслух, а затем ложился на диван и ждал ночи, о которой на следующий день Пущин получил бы стих. Пушкин подошёл к многоквартирному дому, поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Резкая трель звонка заставила поэта поморщиться, но уже через мгновение он увидел приветливое лицо друга. Пушкин сразу улыбнулся. Пущин стоял и смотрел на друга сначала с улыбкой, но, увидев, что на нём лёгкое весеннее пальто, поспешил затолкнуть его в квартиру. Поэт особо не сопротивлялся. - Саша, ну что ты творишь? Зима же на дворе!- Пущин обнял друга, забирая из его ледяных рук листы с творениями. - Если бы ты обо всех так заботился...,- но Пушкина прервал поцелуй, которого, наверное, жаждали оба героя. Они стояли и умопомрачительно целовались в коридоре, прижимаясь к телам друг друга. Пущин резко прижал друга к стене в коридоре, стал снимать его пальто, прижимаясь всё ближе, чувствуя жар тела через тонкую ткань рубашки, чувствуя, как сильно возбудился Александр. - Вань, не здесь,- прошептал Пушкин, когда сил держаться на ногах уже не было. Пущин, подхватив лёгкого Александра под ноги, понёс его в спальню, аккуратно положил на кровать и принялся расстегивать рубашку, которая очень мешала влюблённым. Пушкин провёл руками вдоль тела Пущина, снял его свитер, кинул его куда-то в сторону шкафа. Спустился руками к штанам и снял их, не увидев нижнего белья. Сейчас бы общество осудило Ивана, но им было плевать. Пущин опустил руки на пах Пушкина, получив чуть слышный стон. Через ткань брюк Иван стал гладить плоть своего друга, слыша уже более громкие стоны. Пушкин не выдержал, быстро снял с себя штаны и прижался голым телом к любовнику, просунул руку между их телами и стал поглаживать оба члена вместе, издавая громкие стоны и слушая такие же от Ивана. - Вань, хочу тебя!- жарко прошептал Александр на ухо своему партнёру. Дважды просить не потребовалось. Пущин, ждавший просьбы своего друга, резко вставил палец в анальное отверстие. Пушкин вскрикнул, но всё же расслабился, получая наслаждение от заполненности внутри. Растягивая Александра сзади, Пущин рукой водил по его члену, из-за чего Пушкин уже стонал вголос. Пущину нравились эти стоны, тем более, что они усиливались по мере увеличения числа пальцев в заднем проходе его друга. - В-войди,-тихо сказал поэт. - Как пожелаешь,- отозвался Пущин и медленно стал входить в податливое тело друга. Боль, пронзившая тело Пушкина была невыносимой, но так же она доставляла удовольствие, ибо это был не посторонний человек, а его друг, верный и преданный. Пущин, поняв, что Александру уже вполне комфортно с его членом в заднем проходе, стал двигаться, слыша стоны Пушкина. Не прошло и пары минут, как стоны превратились в крики, потому что Иван задевал "ту самую точку" в теле поэта. Пущин нещадно вбивался в тело друга, кончал несколько раз, уходил в нирвану и снова начинал долбиться в тело друга. Что-то подсказывало ему, что это их последняя ночь вместе. Эта ночь особо запомнилась поэтам. Каждый напишет про неё стих, который никто не увидит. Только огонь, что будет поглощать их творение, восхититься их страстными порывами. - Иван,- тихо позвал Пушкин утром, когда обнаружил, что его друг уже не спит,- а мы когда-нибудь будем счастливы? - Будем, Саш! Что за глупости?! Счастливы будут все. - Даже декабристы? - Даже они. Они добьются своего. Пушкин положил голову на грудь своего друга, придаваясь лёгкому сну, уходя в нирвану. Все будут счастливы. Когда-нибудь.