Токсичность (Я готов на всё ради тебя)

      Освальд смотрит строго и недовольно. Он злится, но совсем немного, да и то только потому, что на самом деле впервые за кого-то волнуется после потери горячо любимой матери и добросердечного отца. Ему не нравится это волнение, не нравится зависимость. «Человек, который никого не любит, это тот, которого нельзя задеть, тот, кого нельзя предать, тот, кто держит ответ только перед собой». Именно так говорил когда-то Эдвард Нигма, объект его нынешнего гнева и привязанности. И он, Освальд Кобблпот, благополучно вновь наступил на те же самые грабли, на которые уже наступал из-за своей семьи.       И он старается сердиться, даже хмурит чёрные брови. Но вскоре сдаётся, и выражение его лица смягчается, сменяется беспокойством, ведь Эдвард, такой с виду беззащитный и покорный сидит рядом, в пьянящей и успокаивающей близости.       – Ты чуть не погиб! – с упрёком говорит Освальд, неотрывно смотря на Эдда.       А Эд ничуточки не раскаивается. Он смотрит спокойно, стойко выдерживая взгляд Освальда. У Нигмы свои чёткие убеждения на этот счёт и своё видение ситуации, он не ощущает вины, кажется, не ощущает и радости. Он просто спокоен, так как знает, что теперь всё имеет смысл. Волнение Освальда ему приятно, и слова, такие простые, полные благодарности и веры, нарушают тишину.       – И ты спас меня, снова, – отвечает Эдвард, и губы Освальда чуть дёргаются, изображая улыбку.       Нигме нравится эта улыбка. Нравятся их доверительные и необычайно тёплые отношения после всего, что было. На фоне мерно трещит пламя в камине, даруя холодной комнате тепло и слабый свет. Темнота окутывает и успокаивает после долгого бега, после покушений, после мрачного и сурового лечебного учреждения, и кажется, что даже стены тут охраняют этих двоих.       – Ты должен знать, Освальд, – добавляет Эд, смотря Кобблпоту в глаза открыто и честно. Синяки на шее болят, сам он смущён, и голос дрогнул от нервного сглатывания. В стёклах его очков отражаются блики огня, но это только добавляет Нигме особого очарования. – Должен знать, что я готов на всё ради тебя.       Во взгляде у Освальда отражается неподдельное изумление. Его глаза широко раскрыты, зрачки расширены, а губы подрагивают, от осознания, что он на самом деле услышал это. Король Готэма не стыдится своих эмоций и не любит скрывать их. Королю всё можно, особенно в тот момент, когда кто-то говорит ему, чудовищу, такие вещи. Нет, не кто-то… это говорит Эдвард, к которому Освальд ходил практически каждый день, будучи не в силах побороть тоску по странному, но родному другу. Ведь если бы не Эд, то кто бы вообще смог понять его, Пингвина?..       «Готов на всё ради тебя».       Раньше ради него на всё была готова только мама, и Освальд отвечал ей взаимной и преданной любовью. Пингвина можно было укорить в чём угодно, но только не в неблагодарности. Он умел быть благодарным и умел любить и защищать в ответ.       – Ты всегда можешь положиться на меня.       Эти слова Эдда похожи на гром среди ясного неба.       Они сидят в абсолютной темноте, но даже при слабых отблесках огня в камине Нигма видит, какой эффект произвели его слова на преступного босса. Освальд поражён и шокирован, его губы приоткрыты в изумлении, и он слегка дрожит, прокручивая их в голове. Он чуть подаётся вперёд, замирает и вновь подаётся, чуть наклоняя голову в бок, когда видит, что Эдд наклонился навстречу. Внезапный порыв, и Освальд обхватывает лицо Нигмы ладонями, приникая к его губам пьяным поцелуем. Он тут же отстраняется, просто обнимая Эдда, прижимая к себе и гладя его плечи, готовый одарить этого гения всеми богатствами мира. Он всё ещё растерян, но губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Эдд тёплый, родной и близкий, и он обнимает в ответ. Улыбка Освальда нервная, пальцы жадно сжимают чужую рубашку, лишь Нигма всё ещё спокоен и выражает свои эмоции улыбкой, чуть поджимая губы. Ему нравится обнимать Освальда, нравится ощущать на губах тепло недавнего поцелуя. Рука Эдда скользит чуть ниже, и Пингвин ощущает невозможное, нереальное счастье.       Поцелуй не смутил никого из них.       Освальд отстраняется, всё ещё не скрывая улыбку. Он скользит руками по его плечам, и Нигма перехватывает руки Пингвина, сжимая чужие пальцы в своих ладонях. Они не разрывают взгляда, и Эдвард видит, как подрагивают уголки губ Освальда. Он и сам начинает ощущать лёгкое волнение, собирающееся комком внизу живота. Бёдра ноют – абсолютно новые для него симптомы.       – Ты уверен? – тихо спрашивает Освальд, внимательно вглядываясь в глаза друга.       Нигма кивает, несколько более нервно, чем хотелось бы, и снимает очки, неловко откладывая их на тумбочку. Его робость, зажатость, всё это больше украшение столь неординарной личности, и Освальд, всё так же улыбаясь, мягко устраивает ладонь на чужой шее, поглаживая кожу и уверенно притягивая Эдда к себе. Прикосновение будоражит до дрожи и Нигма приоткрывает губы, послушно подаваясь вперёд: сейчас ему хочется подчиняться, воспротивиться он всегда успеет. Губы Освальда мягко обхватывают его верхнюю губу, ломая последние барьеры, и Нигма прикрывает глаза, запоминая это ощущение – влажное, мягкое и приятное. Запоминает и лёгкую прохладу, когда Освальд отстраняется, перед тем как повторить тоже самое с его нижней губой. Непроизвольно Эдвард сжимает чужие плечи, ощущая прилив возбуждения. Даже мисс Крингл не дарила ему подобного ощущения. Запах кожи Пингвина приятный, ярко выраженный и запоминающийся. Они оба порочны и отравлены плесенью и токсичностью Готэма, их души начали разлагаться с самого детства, когда тяжёлый дым оседал на коже и проникал вглубь, меняя тело и сознание. Готэм уничтожает всё, к чему прикасается, оттого столь приятно обладать им. Но сейчас Пингвину хочется обладать не только городом, но и чужим телом, таким тёплым и желанным.       Что сказала бы мама? Маме бы понравился Эдвард из-за своей улыбчивости и открытости. А ещё потому, что именно Эдд заставляет Освальда улыбаться.       – Готов на всё, говоришь? – шепчет Кобблпот, приближаясь и углубляя поцелуй, проникая языком в чужой рот, как в тех самых дешёвых порнофильмах, над которыми потешался Бутч.       Эдвард лишь покорно выгибается навстречу, обвивая Освальда руками за шею и послушно открывая рот, наслаждаясь чужой властью и похотью. Готэм – зараза, инфекция, передающаяся воздушно-капельным путём. Его пороки как вирусы, и Освальд охотно заражает Эда, травит его желанием и ядом разврата. Только Нигма тоже давно уже не безгрешен: он охотно впитывает в себя вирус, вбирает его каждой клеточкой тела, лишь бы сегодня заполучить всё внимание павшего короля.       Огонь трещит в камине, пока Кобблпот мягко опрокидывает Эдварда спиной на жёсткое покрытие дивана. Он чуть отстраняется, жадно рассматривая лицо Нигмы, наслаждаясь его помутневшим от возбуждения взглядом, направленным лишь на него. Освальд никогда не был оптимистом: он знал, что некрасив, и не каждый мог бы посмотреть на него с восхищением. Эдвард смотрел именно так, и Пингвин запоминал эти минуты, пока был желанен.       Нигма, не понимая этой паузы, пытается приподняться, но Освальд тут же обхватывает его за бёдра и дёргает на себя, вклиниваясь между ног. Вновь пауза в попытке понять, не торопится ли он, но Эдвард только уверенно обхватывает его ногами и гладит по бедру, дразня скольжением пальцев. Рука Освальда тут же задирает чужую рубашку, открывая доступ к бледной коже стройного тела.       Стоны Эдварда бессовестно громкие, но Освальду нравится его реакция. Губы Пингвина изучают чужой торс, язык ласкает пресс, зубы безжалостно терзают соски, а острые ногти украшают тело алыми царапинами. Нигма уже злится, безрезультатно пытаясь сорвать с Освальда хотя бы пиджак, но тот играет по своим правилам.       – Ну, уж нет, – Пингвин перехватывает чужие руки и усмехается. – Так не пойдёт.       И вот раздет только Нигма. Он полностью обнажён, раскрыт перед любовником, который только что неспешно срезал ножом всю его одежду. Рубашка и брюки были испорчены, Освальд не пощадил даже белья. Руки Эдварда стянуты над головой ремнём и привязаны к ножке столика столь удобно расположенного рядом с диваном. А Освальд полностью одет, за что ловит на себе обиженные взгляды Эдда.       - Не сердись, тебе не идёт, - прошептал Кобблпот, наклоняясь и лаская поцелуями чужую шею и плечи.       Ему нравится сам процесс, так как нравится он и Нигме: стоны выдают его с головой. Власть пьянит сильнее вина, и дополнительное унижение жертвы в этой маленькой игре с одеждой служит дополнительным возбуждением. Только унижать по-настоящему Освальд не собирается. Он играет и дразнит, смеясь, целуя уворачивающегося от поцелуев Эдда. Только Нигма забывает о любой обиде, когда ощущает проникновение пальцев, немного неприятное, но будоражащее сознание.       Кобблпот умеет дразнить, умеет делать это долго. Эдд изведён к тому моменту, как Освальд наконец-то расстёгивает молнию и приспускает брюки и бельё, плюёт на ладонь, смазывая член и проникая в него грубо и решительно. Отчасти это похоже на насилие, ведь Освальд не желает смягчать вторжения, а движения его грубые и рваные. Обидно ли Нигме? Возможно. Только он обхватывает любовника ногами и прогибает спину, подставляя всего себя и открываясь так, как не открывался никому прежде. Затем он отпускает Освальда и сильнее разводит ноги, шепча и прося глубже и сильнее. Рука Пингвина подхватывает его под поясницу, царапает спину, а губами и зубами Освальд терзает беззащитную шею. Эдд называет его по имени, просит продолжать и быть смелее. Освальд откликается: свободной рукой он зарывается в волосы Нигмы, сжимая их у корней и дёргая, грубо и властно. И Эдду нравится. Он хочет, чтобы мистер Кобблпот ударил его, причинил боль, взял так, чтобы ломило и ныло всё тело. Чтобы тело помнило, кто поимел его этой ночью.       И Освальд словно улавливает его желание. Отпуская волосы, он бьёт Эдда по лицу, отвешивая звучную громкую пощечину, и от гнева Эдвард умудряется высвободить руки, обхватить Пингвина за шею, притягивая его к себе и терзая странными нетерпеливыми поцелуями. Он заходится в спазмах, пачкая спермой одежду любовника, и толчки Кобблпота становятся рваными и быстрыми. Освальд дрожит, борется с Эддом, не желая сдавать лидерские позиции и кончая в его тело.       – Я могу остаться? – спрашивает Эдд после секса, когда Освальд устало падает на диван.       Пингвин молчит. Он лишь лениво приоткрывает глаза и собственнически притягивает Нигму к себе, прижимая к груди и успокаивающе гладя. Ярость в сексе – лишь игра, на деле он готов пылинки сдувать с того, кто стал его любовником в эту ночь. Эдвард счастлив. Он зарывается носом в чужую шею, зная, что стал кем-то очень значимым в жизни короля. И он намерен сдержать обещание и действительно готов для Освальда на всё.       Но этой ночью жертвы не нужны. Лишь жаркий шёпот, поцелуи и объятия.       Готэм порочен и токсичен. Порочны и токсичны его жители. Порочны Короли и их избранники.