Поврежденные

Любовь стучится в мою дверь Она никогда не была столь близка Так легка и обыденна Я заперт во тьме уже слишком долго В тебе я вижу спасение Не уходи…

Лип, занятый просмотром «Daddyzgirl», сидит на своей кровати уже довольно долго. А потушить сигарету и закрыть ноутбук оказывается даже труднее, чем он предполагал. Он чувствует себя полным мудаком. И даже не пытается этого исправить. Когда он наконец встает, ногу сводит. Он будто заперт в собственном теле. Сил совсем нет. Карен сломила его. Остается лишь пойти в Алиби, где Кев не будет задавать лишних вопросов, и заглушить боль виски. И марихуаной, если предложат. И Лип пьет, пьет пока перед глазами не начинают мелькать круги, а Кев не предлагает вернуться домой. И он уйдет, но не раньше чем найдет Карен и крикнет — «Фрэнк?!» — ей прямо в лицо. Просто он действительно хочет знать. Но Карен нигде нет, а Кев уже везет его домой. Лип лишь смотрит в окно, наблюдая за размытыми окрестностями. В глазах, кажется, начинает двоиться. К тому же, он не собирается плакать из-за какой-то шлюхи, которую даже не любил. Лип Галлагер сильнее обстоятельств. Чушь, Лип Галлагер просто слабак. Дома, он взбегает по лестнице, хлопает дверью и падает на кровать, заставляя исчезнуть мир вокруг. Теперь ему наплевать. К черту все. Он слышит, как входит Йен. А его взгляд пробирает до самых костей. Потому что Йен видит Липа насквозь. Йен вздыхает, шарит в их общем столе, и достает марихуану. А в кармане находится и зажигалка. Тонкое пламя освещает его лицо бледным сиянием. Он выдыхает и протягивает Липу наркотик. «Спасибо» — сухо бормочет тот, и Йен кивает, складывая руки на выступ койки. «Ты все узнал, да?» — спрашивает он, разминая затекшие суставы, и нечаянно задевает Липа. «А ты знал и не сказал мне?» — боль сквозит в каждом слове. А Йен лишь пожимает плечами, будто извиняясь. «Мэнди показала мне на прошлой неделе» «Почему ты молчал?» — Лип делает очередную затяжку и передает Йену. «Ты здесь почти не появлялся» — и Лип хочет возразить, но… «Плевать» «Мне жаль» — говорит Йен. А сквозь дым видна его улыбка. Как у блядского Чеширского Кота. «Это не твоя вина» — бросает Лип. Будто ничего и не произошло. Будто не его сердце разорвали на мелкие кусочки. «Люди всегда выбирают не тех» — тут Йен с ним согласен. В свои пятнадцать, Лип видел слишком много, а жил слишком сложно. И всегда пытался защитить, оградить Йена от участи быть Галлагером. А когда вырос, понял, от неизбежного не спасти. И перестал. Ему нравилось думать, что Йен в порядке. Но было ли это правдой? «Я никогда не предлагал ей… быть вместе» — У Липа, кажется, привычка выставлять себя виноватым. «Неважно» — отвечает Йен, а губительный дым просачивается в легкие -«Любовь к ней ничего не изменит» А Лип хватает его за затылок, натягивает волосы, и держит. У Йена на удивление гладкая кожа. И Лип аккуратно зарывается пальцами в его волосы. Губами касается выемки на шее и выдыхает. Губы у Йена мягкие, податливые, а десна отдают мятой, Лип узнает это, когда забирается языком в его рот. А после очерчивает им же линию губ. Все так просто. Обыденно. И Лип наконец находит утешение. Йен выкидывает окурок за пределы видимости, опрокидывает брата на кровать и останавливается, позволяя дыханию придти в норму. Когда Йен касается его, глаза Липа закрыты, а веки непроизвольно подрагивают. Кропотливая забота, с которой Йен ведет пальцами по его губам, торсу, подбирается к краю его джинсов, заставляет расслабиться еще сильнее. «Хочешь чтоб я остановился?» — шепчет Йен, а Лип никогда ему не отказывал. Так с чего бы ему начинать сейчас? Йен медленно стягивает джинсы, затем боксеры. Рубашка Липа тоже летит к чертям. Лип не помнит, когда ему еще было так хорошо. Карен напрочь вылетает из головы. Он ловит на себе взгляд Йена, и понимает, он не одинок, никогда не был. А что Йен, Йен знал это всегда. В этом то и вся разница…