Невозможно

В одном фильме герой сказал, что счастье было лишь абзацем его книги жизни, даже не главой. Но мое счастье длилось много дольше. Неприятности притягивают новые неприятности, как снежный ком; мой же снежный ком состоял из сотен, тысяч радостей. Я жила с не покидающей лицо улыбкой два года. У меня ничего не менялось. Папа все так же шумно храпел по ночам, а мама утром готовила чай. Евгений Иванович отрабатывал со мной трюки и рассказывал байки. Почти за три года нашего знакомства он не повторился ни разу, я даже начала подозревать, что он просто отличный выдумщик. Мы с Ильей перестали ругаться. Наша вражда закончилась так же внезапно, как и началась. Незаметно для самих себя мы стали проводить больше времени вместе, стали приятелями. Стали друзьями. Он продолжал называть меня «ваше высочество», а я не забывала напоминать, что он самодовольный балбес. Так и жили. Но моя жизнь не ограничивалась этим – еще были книги и «прыжки». Но чем старше я становилась, тем менее захватывающим это казалось. Скоро моя странная способность стала всего лишь способом меньше читать задаваемых по литературе произведений. Близились выпускные экзамены. До подготовки я никогда не уделяла особого внимания сочинениям, просто писала, что просили. Писала весьма посредственно. Но как-то вечером, в очередной раз прочитывая тему, я не могла найти слов. Я смотрела на лист бумаги, он казался розоватым в свете лампочки, и пыталась придумать хоть что-то. Но бесполезно. Тогда я просто начала писать, не по теме. Слова, которых не хватало минуту назад, лились рекой. Когда, закончив, я перечитывала исписанные страницы, меня осенила мысль: я же могу прыгнуть туда, в свое сочинение. До этого момента я перемещалась только в книги, написанные писателями, изданные по всем правилам. Я не была до конца уверена, что прыжок в «самодеятельность» получится. Но я попыталась. И получилось. Я как будто снова оказалась в своей комнате, окруженная знакомыми предметами, но вместо двери была красивая резная арка. Она вела куда-то, откуда пахло зеленью и весенними цветами. Я медленно переступила порог. Но не увидела растений. Кругом были буквы, из них складывались образы: ручей, деревья, даже горы где-то вдали. Невероятным образом этот ослепляющий черно-белый мир казался цветным. Я оглядывалась, меряя шагами собственную фантазию. Вдруг краем глаза я заметила лестницу, ведущую высоко в никуда. Не раздумывая ни минуты, я начала карабкаться вверх, выше и выше. Буквы становились все мельче, скоро и вовсе слились в бескрайнее волнующееся море слов. Потом все пропало, скрылось за облаками из графитной пыли, а я продолжала подниматься. Скоро я увидела целый новый мир. Образы, мысли, идеи ожили здесь, превратились в причудливые создания. Светящиеся медузы из запятых, плавающие прямо в воздухе. Бегающие змейкой тире. Небо, усыпанное точками. Предложения, образующие колышущуюся опору под моими ногами. Было там что-то еще, неясное, бестелесное, но знакомое, понятное, что-то, заставляющее мое сердце сжиматься от нахлынувших эмоций. Обычно перемещения почти незаметны, все происходит быстро, но ощущение вытягивания сохраняется. В этот раз, картинка просто растаяла, медленно, постепенно, возвращая меня в комнату. Я взяла лист бумаги в руки. Неужели это могло родить то, что я только что видела? Всего лишь слова, простые, знакомые. Я нарисовала что-то новое, создавала нечто, чего еще не было. Невероятно, волшебно! Эмоции не стихали, они словно поддерживали огонь, загоревшийся внутри меня. Мне было спокойно, тепло, уютно. Мне было хорошо. Я была счастливее, чем когда-либо. С того вечера я начала писать. Записывала все, что видела, и думала, что поступаю правильно. Я заставляла маму и подруг читать написанное, нехотя, но они делали то, о чем я их просила. Мама всегда улыбалась и хвалила, но я видела, что ей не нравятся мои рассказы. Тогда я попросила Илью почитать мои заметки. - Я, что, похож на няньку? – вздернув бровь, ответил он вопросом на просьбу. - Причем здесь это? Я тебя как друга прошу, почитай, а. Мне важно знать, получается у меня писать или нет? - А я-то здесь причем? - А кто из нас на журналиста учится? - О Боже, Саш! – Илья вздохнул и потер пальцами глаза. – Слушай, я не буду читать твою писанину. Не перебивай! Я тебя слишком хорошо знаю, подруга. Ты любишь читать, даже слишком, но ты не можешь писать, чтобы ты там себе не придумала. - Что? Почему? Ты даже не читал! – запротестовала я, оскорбленная его убежденностью. - Саш, мне твоя мама звонила, - осторожно начал парень. – Она просто боится тебя обидеть. Ты вцепилась в эту идею писательства, как… как зомби в мозги! - Ха – ха, очень смешно. В уголках глаз скопились слезы: «Никому не нравится, как я пишу. А я стараюсь! Нет чтобы сказать, мама молчит, боится меня обидеть, видите ли». Я сложила руки на груди и отвернулась от Ильи – не хотелось, чтобы он видел, что я плачу. - Саш, не расстраивайся, - Илья подошел и легонько обнял меня одной рукой. – Ты молодец, ты отлично прыгаешь, ты умница у меня. Правда. Но не всегда талантливый человек талантлив во всем, понимаешь? - Просто ты не видел того, что видела я, - расстроенная, я была готова рассказать ему про свою способность. Я была уверена, что увидев мои рассказы, он поймет, насколько они хороши. - Ты о чем? - Я умею перемещаться в написанное, – на одном дыхании, чтобы не передумать, выпалила я. - Чего? – нервно усмехнулся Илья. - Того! Умею и все, не знаю, как объяснить. Просто поверь мне, ладно. Я была в своих рассказах, и они хороши. Я такого ни разу в жизни не видела, а я повидала много книг изнутри. - Ты пьяная? - Нет! Хватит меня злить, - я огляделась. – Иди сюда, я покажу. Я принесла из сумки блокнот с заметками. Не тратя время на раздумья, я крепко сжала ладонь друга в своей и начала прыжок. И снова, открыв глаза, я увидела фантазию, ожившие буквы и невероятные создания и ощутила счастье, наполняющее собой каждую клеточку моего тела. Несколько минут я осматривалась и наконец решила взглянуть на Илью – как он реагирует на все это. Я повернулась к нему… Но его не было. Быстро оглядевшись и не увидев никаких его следов, я поняла, что мой прыжок его не захватил. Я вернулась. - Да, видимо старость тебя уже настигла – ты засыпаешь прямо на ходу! - Я не спала, балбес! - А то меня здесь не было, - Илья поднялся и потянул меня за собой. – Даже если ты себе что-то нафантазировала, не забывай, что другие, читая твою писанину, видят только слова. Слова у тебя выходят не очень убедительно. Прости. Я злилась, не хотела слышать подобное от лучшего друга. Но потом поняла, что он прав: книги – это не только образы, это идеи. В моих картинках нет идеи, это просто красивая небылица. Я перестала прыгать в книги. Мне снова стало интересно содержание, как раньше. Снова хотелось быть всего лишь наблюдателем, хотелось искать тайный смысл. Прыжки больше не казались необходимыми. За несколько месяцев до выпускного мне позвонил Илья и попросил о встрече. Я собралась и поехала в кафе, которое за годы нашей дружбы стало неизменным местом встречи. - Что случилось? – с порога задала я мучивший меня вопрос. - Может, сядешь сначала и закажешь что-нибудь? – мягко улыбнувшись, предложил друг. - Потом, - отмахнулась я. – Сначала расскажи все. С девушкой поругался, да? - Ага, сразу с тремя! - Мне из тебя клещами все вытягивать? - Нет, - Илья вздохнул. – Я уезжаю. - Куда? А, ты же собирался летом с друзьями в Европу. Все устроилось, как ты мечтал, счастливчик? – пытаясь жестом позвать официантку, тараторила я. - Нет. Саш, я насовсем уезжаю. Я только и смогла, что уставиться на Илью. В голове не укладывалось, куда он может уехать. Бросает меня? Нет, нет, не может быть, мы же друзья, мы прыгаем вместе и чай у родителей пьем. Он мне свои статьи дает читать, а я их критикую. Я ему про книги рассказываю, а он не слушает. Ну как он может уехать? - Ты не можешь! Куда ты собираешься? - Я просто переезжаю в другой город. Саш, - Илья подался вперед и сжал мои пальцы, - мне двадцать лет я хочу большего. Мне надо двигаться вперед. Здесь у меня нет перспектив. - А как же твоя учеба? - Я перевожусь в другой институт. В более престижный. - Ну корочка же не главное. Тут твой папа, друзья, все три девушки... Здесь я, в конце концов! – я слышала, что говорю все громче и громче, но ничего не могла с этим поделать. - Не кричи, тише. Я от тебя никуда не денусь. - Но ты все равно уезжаешь! – я воскликнула и отвернулась от Ильи, но надо было задать еще хотя бы один вопрос. – Ты все окончательно решил? - Да. - И далеко ты собираешься? - Не очень. - Сколько километров? - Шестьсот. - Хм, да, очень близко, - нервно засмеявшись, брякнула я. – Сколько это на машине? Часов девять, десять? - Примерно. - Мне кажется, ты еще больше оболванился. - Ну простите, ваше высочество. Мы тихо засмеялись. Илья продолжал сжимать мои руки, а я на него не смотрела. Мне не хотелось думать о том, что будет, когда он уедет. Официантка принесла Илье его заказ, а мне – меню. От чашки чая поднимался душистый пар, и мне почему-то стало еще грустнее. - Мы будем видеться? – не поднимая глаз, спросила я. - Я постараюсь приезжать как можно чаще, - заверил меня Илья. – И еще есть телефон, классная штука. Я слышал, при помощи этого заморского зверя могут разговаривать люди, находящиеся в тысячах километров друг от друга. - Дурак, - я нехотя улыбнулась и наконец взглянула на Илью. Я сделала заказ, и мы в тишине просидели почти час. Не о чем было говорить, словами ничего не изменишь. Лучший друг уезжает от меня, оставляя на произвол судьбы. Я мотнула головой, отгоняя печальные мысли – незачем драматизировать сильнее, чем оно есть. Через три месяца я сдала последний экзамен, а Илья упаковал последнюю коробку с вещами. Субботним утром мы с ним распрощались, пообещав созваниваться. Я погрозила внезапным приездом в середине лета, Илья поспешил заверить, что он быстрее примчится в родной город, чем я соберусь в гости. - И даже не останешься на выпускной, - прошептала я ему на ухо, когда мы обнимались. - Прости, солнце, но я должен ехать сейчас. - Да я все понимаю, просто никак не смирюсь. - Хватит хандрить, я не на тот свет отправляюсь, - Илья засмеялся, потрепав меня по волосам. - Нашел о чем говорить, когда впереди у тебя девять часов за рулем по оживленным дорогам, балбес! Илья чмокнул меня в щеку в последний момент, с шумом закрыл дверцу машины и уехал. Я продолжала стоять около его подъезда, даже когда машина скрылась из виду и когда Евгений Иванович ушел в спортзал проводить тренировки. Я думала о том, чтобы Илья хорошо доехал и удачно устроился. Надеялась, что мы скоро увидимся, и тогда я бы спросила у него, с чего это вдруг впервые за три года знакомства ему приспичило меня поцеловать. Вопреки всем предсказаниям, я не запомнила выпускной. Нет, я его помню, но это не самое волнующее мое воспоминание. В знаменательный вечер я внезапно поняла, что надо сделать, чтобы снова быть рядом с лучшим другом. Надо просто поступить в тот же институт, куда он перевелся. Или в тот же город. Как только я оказалась около компьютера, я полезла искать информацию об университетах, молясь всем богам, чтобы там оказалось то, что мне надо. И мои молитвы были услышаны: я нашла еще одно место, где можно выучиться на преподавателя литературы. Тот город, тот институт, куда я хотела попасть больше всего. В середине лета, как я и обещала, я позвонила Илье и сообщила номер поезда, на котором приеду. Пока я гостила у друга, успела подать документы и даже немного освоиться в городе. Мне на удивление здесь нравилось все. В начале августа я снова позвонила Илье и попросила его освободить для меня одну комнату. - Ты снова в гости собираешься? - Нет, я буду жить с тобой. - Что? – заикаясь, переспросил парень. - Я поступила в педагогический, как и хотела. Меня приняли только в твоем городе, - и это было правдой. - Господи, я так рад за тебя! – после недолгой паузы засмеялся Илья. - Правда? - Да. Но нам надо будет установить правила. - Без проблем. Я приеду через пару недель. Встреть меня. - Конечно, ваше высочество. Мы засмеялись и положили трубки. Ведь нет повода для грусти: впереди новая жизнь.