Опиши меня

Прыг! — Здорóво, Каркат! — вскрикнула Терези. Вантас чертыхнулся и рывком обернулся, готовый замахнуться и сбить очки нахрен с этой дерзкой лыбы. — Ёптабля, ты опять? Не видишь… *Упс*, извини, не прошли ли мимо твоего носа эфемерные запахи испражнений моего усердия? Терези нахмурилась. Рывком отвела Карката в сторону и буркнула: — Не начинай, пожалуйста. «Чего? Кто тут что начал вообще?» — недоумевал тролль. Он сердито сцепил руки на груди в замок, похожий на символ на своей толстовке. Раздался тихий «щёлк», что не было потрясением, учитывая нынешний образ жизни этого паренька. Как это ни изумительно, у альтернианцев с сидячим образом жизни не откладывается лишний вес в некоторых щепетильных местах. Вероятно это связано с тяжелыми умственными процессами у них в голове, превращающими все тело в гипер-организм… На самом деле это просто раса, которая не похожа на человеческую, об этом не думалось? — Ты такой чудной! Пришло время нашей участившейся блиц-компромат-опрос-игры, в которой ты все время продуваешь. — Последние слова прозвучали как-то совсем задумчиво. — О. Мой. Ёбаный. Гог. Серьезно? Сейчас?! — О Гогподи, Вантас, почему тебе постоянно нужно что-то разжевывать! Каркат сплюнул подступившую слюну. — Бля, это всё так нелепо. Я не хочу больше просирать в этой наитупейшей викторине эго-маньячины Пайроп с вопросами типа «а что я такое?» или «а какая я?», слепленными тобой без особых усердий. Терези тёрлась маленькими ладошки сначала о брюки, затем о футболку, затем друг о друга, слушая издаваемый собой шорох, а не протяжный бубнёж. — Я так понимаю, первый ход за мной. Ох, как же волнительно, чел! Уверена, ты помнишь, что мне надо для этого сделать. Разрешения я спрашивать не собира… Каркат отпрянул и поморщил нос. Скорчил рожу из коллекции «инсульт от переизбытка дебилизма». Еще не хватало, чтобы от лидера несло мелом так, как несёт от земного школьника-зубрилы. — Класс! Пиздецки увлекательно, и точно, давай ты больше не будешь мне ничего разжевывать. Кажется, я повзрослел и отрастил собственные зубы. Порадуйся же за меня! Терези протяжно зевнула. Она приблизилась к троллю и схватила его за плечи, а затем, потянувшись лицом к лицу друга, тихо вдохнула воздух в нескольких сантиметрах от его губ. Каркат задержал дыхание, не позволяя своей кричащей разуму безразличности-по-отношению-ко-всему-довольно-занятному оттолкнуть от себя девочку. Показалось, что они стояли так довольно долго… Или нет? Вантас почувствовал жар в руках и щеках; возможно потому, что он еле дышал, чтобы не вспугнуть рядом стоящую, а возможно из-за банального смущения перед близостью с противоположным полом. «Долбоёб, это же чертов румянец! Тсс… Сейчас надо глубоко вдохнуть и так же выдохнуть. Не глубоко, разумеется, но… Ёб твою ж!» Тело Карката покачнулось. В этот момент Терези отпустила плечи тролля и хрипло рассмеялась, вежливо прикрыв рот рукой. Вантас закатил глаза и вопрошающе простонал: — Нахуя? Пайроп выхватила алую клюшку из-за пояса и оперлась на неё, после чего поправила остроконечные очки на носу свободной рукой и неторопливо начала: — Ха-ха! Я знаю, как ты выглядишь, причем не первый день, кретин! Да ты и не меняешься уже на протяжении всей твоей жизни, наверно. Всё ради наслаждения чудесном сиропом из бетонной баночки. Тут Терези снова засмеялась. Каркат сплеснул руками и скривился. — Да ладно тебе, не дури! — промурлыкала она. — Ты же сам знаешь, что ты просто лапочка… В моих глазах! Она указала на свой нос и снова загоготала. Каркат немного опешил. Конечно, этот вариант событий был очевиден. И конечно же Вантас не первый раз получил своеобразную дозу унижения от этой девки… Стоп. Унижения? Скорее порцию добрых мелких отговорок в виде «чудо», «забавный балбес» и тому подобных. Какой бы язвительной Терези не была, она продолжала оставаться очаровательной. По крайней мере, ничего нового она всё-таки не сказала. — О! О! Ты слышишь? — Чего? — Эфемерный запах испражнений разума. Ещё более ощутимый, чем раньше… Слишком резко. Прекрати, пожалуйста! Расслабься. Вот, так уже лучше! — Ой, да ладно, я же ничего не сделал. — Ти-и-ихо-о-о! Ш! Пайроп снова прыснула от смеха. Сегодня у неё определенно хороший день. — Всё, ладно, извини. Я даю тебе шанс исправиться, можешь теперь сам описать меня! — воскликнула она с еле-заметным сипом. — Я тебя вряд ли удивлю. — Мне всё-таки очень интересно, как я выгляжу в твоих глазах-глазах, ха! «Еще раз она заржёт — вмажу, честное троллье» — решил Вантас, когда вновь услышал бурную волну смеха, но тут же вздрогнул; его щуплое тело покачнулось. Послышался сдавленный всхлип. Потом ещё один. Внезапная смешинка оказалась похожей на то самое заразительное желание кашлянуть или зевнуть, когда кто-то рядом кашлянул или зевнул. Итак. Шестерёнки в голове Карката — не буквально, разумеется — вновь заскрежетали. Предложение Терези нужно было расценить как возможность сделать несколько комплиментов. Ненавязчивых, можно даже сказать, деловых комплиментов. И! Только потому, что она это заслужила. «Когда заслужила? Вообще похуй. Хотя бы отвяжется». — Э-э… так. Подойди ближе настолько, пока не сможешь разнюхать черты моего лица. Да, вот так. Ну что-ж… Принять как факт то, что ты слепая — очень важно. Опираясь на него можно сказать много… Хороших вещей, наверное? Ты довольно опрятная. Не знаю, как твоя привычка, прошу прощения, редкое заболевание — любовь к помещению разных предметов в ростовую полость — не делает с тобой ровно ничего дурного. Я к тому, что если бы этим занимались те мудозвоны, которым мы докучаем, то они бы давно померли от дохуиллиона микробов, глистов, я вообще не ебу, как оно у них называется. Сдавленный смешок со стороны смягчил сердце оратора. — Так вот. Эти сравнения, в сущности, не имеют никакого значения. Короче. У тебя черные волосы… Э, это ты и так знаешь. Да, ты не Эридан, который точно прихорашивался девяносто сто световых лет перед тем, как пойти просраться. Причёска у тебя паклями, и ходишь ты чересчур лохматая, зато ты не походишь на нашу супер-дерзко-ничего-так-в-кавычках Вриску, и делает тебя тобой. Несмотря на твою пренеприятную инвалидность и её последствия, ты довольно норм и никаким боком не походишь на незрячих бездомных Земли. Ну, вроде, это все по поводу твоей внешности. А! Еще у тебя довольно забавная ухмылка, походу, настолько жестокая, что никогда не сможет стать улыбкой. Я говорю про ту улыбку, которая появляется, когда утешение моирейла действительно принесло облегчение. Но! Эта ухмылка — тоже одна из важных составляющих Терези Пайроп. Терези переминалась с ноги на ногу, заваливаясь в сторону Карката, после чего отставила клюшку назад и восторженно произнесла: — Чувак, это все очень трогательно даже для тебя. Я под впечатлением, лол. Молчание. Минута. Две минуты. — Теперь, наконец, я заслужил ублюдского статуса «потрачено»? — процедил Вантас с надеждой поскорее вернуться на свое место в компьютерном зале. — Ты постоянно дергаешь меня с этой детской поебенью. Я, конечно, нихуя не удивлен. Тупо легкий флёр и ёбнутость — сраные намёки, чтобы ты знала. Пайроп разозлилась. — То, что ты называешь «детской поебенью» — вовсе не поебень, а уж тем более — не детская! Это, между сраным прочим, возможность развить наши ебучие командные отношения с нуля до единички (мда) и укрепить кое-как существующий отсосный командный дух. Ага, раньше достаточно было яростно закрыть все вкладки на компудахтере, в которых значились досталоги с ГК, (да что уж там, и в само досталогово время), касавшиеся твоей нелюбимой темы, — а их у тебя полно, — то сейчас, в случае твоего фэйла, я с удовольствием тресну своим «волшебным посохом» по твоей тупорогой башке! Раззадоренный Каркат залепетал: — Ой, правда? Мне кажется, что овермного времени собачимся. Какое сплочение, бля? Лучше скажи, для чего ты возникаешь с этим каждый-нижнее-подчёркивание-день, а то в следующий раз я вообще от монитора не отойду. «Даже ради тебя» — мысленно завершил он. Терези приблизилась к уху тролля и неожиданно спокойно проговорила: — Окей, окей. Я забыла, что ты совсем не понимаешь намеков. Пойдем-ка прогуляемся. Хочу с тобой поговорить. Каркат нахмурился. Что такого может случиться, если ребята посидят без своего «главаря» немного времени? До охуения много всего, на самом деле. — Ладно, давай, только тихо. И держись поближе, не хочу, чтобы ты свалилась с лестницы, или еще чего. Терези снова хихикнула. Каркат не вмазал.

***

Только когда двое оказались на нижних этажах — достаточном расстоянии от общей комнаты, Пайроп «завела шарманку»: — Итак, дорогуша, ты пока не собирался мне ничего сказать? Дорогуша подскочил с такого обращения. — Я чем-то обязан? — Ну, не совсем. Терези попыталась мечтательно вздохнуть для общего вида заинтересованности, но попытка была провалена. Быстро откашлявшись, она продолжила: — Короче, это связано с моей характеристикой от твоего лица… Тьфу! В общем, нынешний разговор всё-таки затеян по поводу игры имени меня, ну, которую ты терпеть не можешь. «Аргх! Да неужели?» — Вантас клацнул зубами. Его сокомандница была озадачена странным звуком, но на поиск его источника понадобилось не больше пары секунд. Догадливость Пайроп — на вес золота. — Так, спокойно! Тебе сейчас не к месту злиться. Сдержанный чих. — В общем, я про твой облюбованный маневр — постоянное упоминание моей слепоты. Услышав непоколебимую серьезность в голосе, Каркат не стал сбивать говорящую придирками. Расценив этот жест как особую вежливость, Терези продолжила: — Я дергаю тебя с этой штукой каждый день, потому что на то особые причины. А главная и единственная причина — твоё нежелание принимать мой недостаток как особенность. Я не про чувство собственной важности! Я про нашу дружбу. — Я что-то не догоняю тебя, можешь идти помедленнее? — Вантас действительно не успевал за собеседницей; её старушечье шарканье неожиданно приобрело темп стариканского марша. — И да. Что ты имеешь в виду под всей этой белибердой? — Да ё… Пайроп уже привыкла к его словам, что в самый ответственный момент били в… Как это называют люди? Солнечное сплетение, кажется. — Все-таки твои зубы подросшего чела недостаточно остры… Ну да ладно. Каркат действительно запутался в словах Терези, ища параллельно свою вину, зная, что доказать правоту действий перед этой бестией сложно. А учитывая книжки, которые она читает (сто процентов обсасывая каждую корку)… — Мне приходится постоянно убеждать себя и всех остальных в том, что слепота не обязательно сосёт, — всё продолжала Пайроп, вычерчивая непонятные узоры в воздухе свободной рукой. — Но нет! Ты продолжаешь жать на эти синяки, желая… Пожалеть меня?.. И эта твоя привычка очень заёбывает, плюс к тому — огорчает. Тут вантасовские мысли магическим образом разлетелись по правильным блядским мыслеполкам. На удивление его самого, среди них не было отговорок и прочей брехни – Карката заняло то, что Терези наконец-то не утешает его. Она выговаривается. Ему. А не наоборот. Возможно, что сейчас Пространство Парадоксов — как это ни трогательно предполагать — предоставляет лидеру самому сказать верное, теплое слово своему дорогому другу-протеже. «Какой друг-протеже, блять, тебе что, плохо? Ты лидером до слепдующего происшествия Неклеймённого шагать собираешься?» «Или…» «Тьфу». — …Выражаясь по-страйдеровски, я вижу, когда лижу и дую, и это, блять, правда. Поверь, когда привыкаешь к такого рода жизни, это не столь отвратно, сколько занимательно… Монолог остановился, стоило Терези чуть повернуть голову в сторону, как ей казалось раньше, хорошего собеседника-слушателя: Каркат смотрел под ноги, целиком погрузившись в свои мысли — это было понятно по частому дыханию. «Да хватит уже думать о том, что сморозить, когда я закончу!» — рявкнула про себя Пайроп и досадно опустила руку, некогда вытворявшую в воздухе что-то грандиозное. И хотя этим корешам всегда было ясно, что им не дано копаться в мыслях друг друга, особенно, если эти мысли друг про друга, о лучшем и о том, как сделать лучше, то теперь — бам! Взрыв-пакет в головах обоих с треском разлетается, потому что результат слезных бесед всегда не подарок. — Бобже, да послушай меня! Это очень важно! Это должно было быть очень важно! Остервенелый хрип Терези заставил Карката повернуть голову в ее сторону, и на секунду она учуяла… Что-то. Расслабленное лицо. Хмурый мутный взгляд. Высокие скулы, на которых густыми лохматыми копнами лежат черные «лакричные» волосы, немного… Порозовели? Возможно, что от холода в этих местах. Такое часто бывает. Но если Каркат уже замерз, будучи в теплой кофте, то что насчет нее самой? Терези потрогала свободной рукой пальцы руки, державшей клюшку. Сказать, что они были холодными — ничего не сказать. Тем временем Вантас старался разглядеть хоть какие-то перемены в лице подруги. Отблеск далекого света в её очках не давали разглядеть сами глаза; черные, а в темноте и вовсе матовые, как уголь, губы застыли в попытке что-то сказать. Внезапный обрывок мыслей — «Как странно». Стоит Терези хоть как-то повысить или понизить голос, моментально появлялся хрип, как будто она уже заплаканная и замученная чуть ли не до смерти… «Хм, каким вообще боком страдание может относиться к ней?» — Ты смотришь поверхностно, — сухо заговорила Пайроп, возобновив шаг. — Поверх личности. Я не знаю, почему ты перестал искать что-то новое в своих друзьях… — Потому что в них нечего искать. Никаких, сука, сокровищ и золота. Вантас остановился на последней ступени лестницы, рывком приземлился на неё и пустил обе пятерни перебирать волосы. Освежив голову холодными прикосновениями, он уставился перед собой. О, нет, копаться в себе мог только он сам. Каркат зашептал, глядя янтарными глазами куда-то вниз: — Блять, Пайроп. Зачем ты начала это? Если ты всё знаешь и понимаешь… Терези присела рядом и отложила клюшку подальше от себя. Затем, не желая снова буравить вниманием унылое серьезное лицо, она уставилась на свои красные ботинки, так ярко смотрящиеся в этой практически кромешной тьме. — Ради этого я тебя и отвлекаю от болтовни по межпланетной аськи, окда, — тихо произнесла она, переходя на сип, не решаясь пока что вводить в беседу рукоприкладство. — Отношения между командами сливается в минус. Я чую напряжение каждого тролля в этой изначально вонючей комнатушке. И это продолжает случаться из-за твоей прямолинейной поверхностной лидерской фигни! Одно дело, когда ты просто наблюдаешь за подопечными и оцениваешь так, как знаешь. А ты копни глубже, мать твою (что? какую мать?), почему они это делают… Вот именно, на это тебе срать! Да-а, вот же лмао, много текста, предостаточно. Извини. Просто кажется, что ты не слишком старательно думаешь, будучи лидером. А поскольку по пророчествам игры я являюсь, эм, провидицей разума, я еще и начала рубить во всех этих психологических штуках… Или. Ой. Бля. Сбивчивая полоумная речь привела Карката в ступор. Захотелось нервно рассмеяться. — То есть тебя ебёт, как ты смешно звучишь сейчас, верно? — усмехнулся он, вытирая уставшее лицо рукавом толстовки. — Наконец-то я въебал, к чему ты клонишь, правда, я больше не в силах тебя слушать. Слишком быстро наша болтовня превратилась во что-то действительно важное, и я, блин, не могу так быстро схватывать. Слава Скайе, что он не огрызнулся на последних словах, иначе был бы… Просто бы был конец. Каркат встал со ступеньки и решительно отправился наверх. Он закусил губы и в очередной раз уставился под ноги, снова пытаясь основательно пересчитать ступени на этой треклятой лестнице. Сколько раз Вантас ни ходил по просторам Пелены, он никак не мог сосредоточиться на чем-то кроме гневных мыслей и посчитать, например, гвозди или трещины в стенах. «Цикл ублюдка» — так это называлось. На трети пути тролль решил обернуться. Терези оставалась на месте. Ссутулившаяся спина и проступающие сквозь майку позвонки будто требовали прикосновения тёплых рук. Типа неплохого битья. «А что ты, собственно, ожидал увидеть, мудачьё?» Гениально! Оставил дрищеватую Пайроп в легкой одежде, сам такой приодетый, а потом свалил по-быстрому. Именно так ухаживают за девушками-троллями, способными сделать с твоей душой что угодно с помощью пары слов или жестов. Да? «Что за хрень произошла вообще?» Каркат постарался как можно тише спуститься обратно… — Балда, — усмехнулась Терези. — Топаешь. Ты всегда громыхаешь, тут даже не нужно быть мудрецом. Тролль пожал плечами в знак соглашения, медленно сполз на пол и уселся напротив подруги, чтобы попытаться установить зрительный контакт — так, по его слову, можно было решить любой спор. Но всё-таки Каркат не был уверен, что зрительный контакт может хоть что-то значить для слепой. Но… «Она же сама сказала, что тебя это ебать не должно». Так в чем же дело? — Иногда я вообще не представляю, как к тебе обращаться. Притом, что я знаю о тебе многое, вот чёрт — ничего не знаю о том, что ты способна чем-либо проникнуться. Очки Терези съехали к кончику носа. В полумраке ее глаза поблескивали словно две слабо горящие аварийные лампочки. Из-под редких ломких ресниц красные огни казались очень тусклыми. Как это — все время видеть один и тот же алый апокалиптический водоворот? «Зато ты видишь соринки и косяки, чел, куда тебе…» «Так. Стоп. Откуда эти реплики? Пошел отсюда!» О, да. В определенные моменты Вантасу казалось, что вселенский интерфейс перед ним — это один огромный косяк, об который он постоянно расшибал мизинец ноги в поисках верного пути. Каждый раз было больно настолько, что силы Терпения мгновенно истощались. О, силы Великого Ничтожного Терпения. — Может быть, я продолжаю жалеть тебя потому, что-то, что сделала с тобой Серкет — непростительно. Когда-то ты видела так же, как и каждый из нас, короче, ты видела нормально, а теперь ходишь, пиздишь, свистишь, как раньше, но без зрения и с дурацкими очками. Я уже не могу нормально посмотреть тебе в лицо, не испытывая жалости и гнева за то, что никто из нас не смог отомстить этой стерве ни за тебя, ни за Нитрама, ни за одну из душ, которые она скормила своему лусусу! Ты это хотела услышать? Каркат опустил голову и почесал глаз. Пайроп тихо хмыкнула. — Эх, Вантус. Что-то звонко щёлкнуло. Затем это что-то блеснуло в воздухе, и сидящий на полу увидел перед собой ненавистный аксессуар — мерцающие блевотным ярко-красным остроконечные очки. Тролль взглянул выше и сразу же отвернулся: сквозь пелену красного армагеддона в глазах Терези он увидел… Себя? Словно ему выпал шанс взглянуть в испачканное его же кровью зеркало; зеркало, отражавшее истинные, постоянные эмоции, которые ранили и огорчали его самого; которые было сложно стерпеть и несложно скрыть от других. Пайроп будто облучала друга своим несущественным, как казалось, взглядом, подобно людскому рентгену, приторным взаимопониманием и доброй насмешкой. Выжимая все переживания досуха. Вантас медленно впускал в зону видимости лицо Терези: сперва он увидел губы, растянутые в привычную для них ухмылку. Но неожиданно девушка хихикнула, и её оскал стал слабее; улыбка, которая смягчила острое лицо, была лаконичной для своей обладательницы, она не несла ни капли смущения или притворства. Просто улыбка, которую лидер вообще не ожидал увидеть когда-либо. Улыбка, которая появляется тогда, когда утешение моирейла действительно принесло облегчение. Каркат привстал на одно колено и нашел в темноте руки спутницы. Холодные. Сейчас он без всякого сопротивления смотрел прямо в вулканические глаза, стараясь не отвлекаться ни на что другое: позеленевшие от холода щеки и нос, долгожданная улыбка и едва заметные отметины от очков на переносице сейчас не интересовали. Интересовало нечто другое. — Давай попробуем снова, — слабо усмехнулся он и погладил большими пальцами тонкую кожу. Озадаченность длится не больше пары секунд. Догадливость Пайроп — на вес золота. — Опиши меня, — хрипло. Терези прокашлялась, но не стала повторять. Каркат почти задыхался от неожиданного озноба, образовавшегося где-то в горле. Будто ему предстояла сделка с дьяволом с равноценным обменом — вечное спокойствие в обмен на поток откровений таких же алых, как и бездна, в которую он смотрит. Он сглотнул подступившую слюну. Что-то кольнуло глотку изнутри. Невольно мазнув взглядом тонкие губы, он с облегчением выдохнул. — Хорошо.