Мертвые киты

Мы с братом любили наш тихий портовый городок. Он был маленьким, несколько пустынным,сонным, чем-то похожим на полуобглоданный скелет китенка. Благодаря частым туманам, густым, жемчужно-белым, похожим на обрывки морской пены, нам всегда казалось, что мы как будто жили под водой. В детстве, когда наши родители уже спали, где-то ближе к полуночи, мы любили пробираться через их комнату на прогнившее, почерневшее от сырости крыльцо. Было холодно, воздух был тяжелым и влажным;казалось, что он настолько густой, что можно резать его ножом. Мы боялись смотреть в сторону города. Недалеко был причал, и мост, выдававшийся в море. Его позеленевшее брюхо любили щекотать ленивые, сонные волны. Его выщербленную спину любило медленно сжигать беспощадное солнце. Практически ничего не менялось изо дня в день.Но иногда природе хотелось поиграть, и начинался шторм. Море начинало чернеть; его словно раздувало, распирало от гнева. Оно медленно меняло цвет, сначала бледнея, потом наливалось неестественной синевой...будь я художником, писал бы картины...Разносился мерный,приглушенный гул; море бранилось, и я даже думал, что знаю, почему. Все в городке незамедлительно прятались, запирали двери, окна...и море давало волю своему гневу, и, со всей своей ненавистью,словно отчаявшийся,раненый зверь, обрушивалось,с ревом разрывая свое тело об прибрежную полосу, и побежденное, уползало обратно в свое лоно, и снова бросалось на городок… Но бывали и до жути спокойные ночи. Туман лениво наползал на городок, накрывая своим густым, тяжелым плащом дома, суда, мост, причал, небольшой парк аттракционов, маленький паб, каменную лестницу. Было непривычно наблюдать за городом ночью,с крыльца, дарующего пустую иллюзию безопасности, за этим городком ночью.С удивлением мы обнаружили, что в городе нет ничего страшного. Да, мы были пугливыми, наивными, верили любому слову родителей.. к сожалению, почти ничего не было видно. Изредка туман рассеивался в некоторых местах, и мы могли наблюдать за болезненно-бледным, равнодушным лицом луны. Мы как-то и не воспринимали тот факт, что мы живем на островке. На очень маленьком островке. * * * Как-то раз мой брат пропал. Исчез, словно растаял в тумане. Он никогда не уходил без предупреждения, старался не разлучаться со мной. Даже боялся быть один, всегда бежал ко мне, если ему что-то начиналось мерещиться. У нас даже было нечто вроде договора: мы всегда предупреждали друга друга, если кому-то из нас взбредет в голову уйти. Неважно куда, неважно зачем. Мы обязались всегда предупреждать друг друга. Всегда. Но не на этот раз. Что-то пошло не так. Механизм, отработанный, привычный, сломался. Все полетело к чертям. Растернянность..стало жутко. Начало сводить живот от боли. Мой брат пропал ночью, именно тогда, когда туман накрыл весь городок пеленой своего тела. Родителей не было, да я и не думал об их отсутствии. В тот момент я ни о чем, кроме как о пропаже брата, думать не мог. На меня напала паника, которая не просто мешала мне адекватно думать; она буквально заполонила собою мое сознание, подобно дыму. Куда нестись? Что делать? Кто-нибудь поможет мне?..Кричащая, суетливая паника. Первое, что пришло в голову- спрятаться.Трусливая, эгоистичная мысль, за которую я все еще корю себя. Мысль, о которой я сожалею. Брата забрал туман, поймал в свои сети, увлек, очаровал и забрал. И меня он заберет, если я выйду. Поманит чем-нибудь… говорили же о русалках, сиренах, кракенах. Насчет кракенов- правда. Если пойти на причал ночью, когда туман не особенно густой, все люки, двери,иллюминаторы на кораблях заперты наглухо, когда о живых тебе напоминает лишь неверный свет фонарей-можно было увидеть вздымающиеся, словно корни необычного дерева, темно-бурые щупальца, чуть блестящие,в темноте кажущиеся почти что черными.Что нас потянуло на причал ночью? Мы, как зачарованные, смотрели на эту величественную морскую тварь. Так продолжалось около двух минут. Или больше, я не знаю. Затем резкий туман скрыл ее, и мы услышали протяжный рев, полный обиды и недоумения. Существовало в нашем городке поверье о том, что стоит тебе увидеть глаз кракена, то окажешься на морском дне. Но, как известно, кракены ( в нашей местности) не особо любят показываться простым смертным,а тем более наблюдать за их жизнью, наш городок,то и никто особо не боялся их. Но я снова вернулся мыслями к брату. Ощущение, что я долго блуждал по длинным, темным коридорам, стены которых выложены почерневшим, отсыревшим, потрескавшимся булыжником. Разные вопросы, словно хорьки, носились в моей голове: где он? Что с ним? Почему он пропал именно сегодня? Причем тут этот мерзкий туман? Почему именно сегодня наши родители ушли?..надо успокоиться.. но это было почти что невозможно; память услужливо подсовывала картины из разных книг о морских путешествиях, схватках, экспедициях, просто рассказах... одна картина краше другой. Одна страшнее и правдивей другой. Все это вставало у меня перед глазами. Я чувствовал этот соленый запах моря; чувствовал ледяные брызги, летящие в лицо, царапающие глаза; легкое пощипывание. Чувствовал пощечины ветра - и мои щеки загорались стыдливым румянцем. Мне стало страшно, ведь все, что я увидел, могло оказаться реальным. Мне действительно стало страшно. Я почувствовал то глубокое, острое чувство, похожее на черную дыру. Оно жадно поглощает все хорошее, стремительно увеличиваясь в размерах,заполняет мое нутро. Потом оно поглотит и меня.. Черная дыра. Если приглядеться, то в ней можно увидеть все самое страшное и плохое - она все преувеличит, все исказит. Страх, который практически лишил меня способности мыслить. Превратил в безумца с вытаращенными глазами, расширенными зрачками…страх плескался в моей голове, он жил в моем сердце, моем мозгу. Жадно подпитывался моими эмоциями, моей неспособностью соображать. Так не бывает, сказал мне мой приятель, с которым я пил бурбон в одном пабе, когда на улице бушевала разъяренная гроза. Может. Это глупо, но именно этот страх, превративший меня на короткое время в безумца, все еще со мной…И иногда, свернувшись калачиком, где-нибудь, в холодном и темном углу, я чувствую, как он шевелится в моем сердце, пытаясь проснуться, сбросить оцепенение... * * * Где же ты? Где?..в одной лишь ночной рубашке, я кое-как вырвался на крыльцо,расцарапав ладони и загнав несколько заноз под ногти, пытаясь хоть как-то открыть дверь. Я истошно орал его имя…время тянулось, медленно капало, слишком медленно. Все словно замерло, затихло. Даже свет от фонаря перестал дрожать. Меня колотило, трясло, в глазах все мелко рябило. Доски скрипели под моими ногами.Я впервые побоялся сойти с крыльца. Все мои действия были нелогичными, глупыми, лишенными смысла. Страх. Страх за брата. И тут я сорвался. Побежал через наш маленький двор ночью. Открыв тяжелые, массивные ворота, которые сразу же, с душераздирающим звуком захлопнулись,я начал спускаться в сторону города. Я шел босиком, но тогда этого не заметил. Несколько раз я подскальзывался, наступал на осколки от битой посуды, ранил ноги об острые камни, падал, пропахивал носом землю. Слезы и сопли перемешивались с грязью на моем лице. Покрасневшие глаза, нос и веки, растрепанные волосы, разодранная и испачканная кровью и грязью рубашка, ноги, покрытые алыми разводами крови...очень красиво,да? Туман как раз немного рассеялся, и я даже мог разглядеть неверные, размытые силуэты домов, освещенные неверным, бледным сиянием луны. В голове было пусто. Помню, как я кричал, бегал, падал, расшибал в кровь локти, колени, сдирал кожу, как слепой,натыкался на стены...Почему-то я решил, что мой брат на причале. Понесся туда, словно уже было поздно. Сердце начало ныть и покалывать, заходиться в припадке, явно нарушая свой ритм..дергалось, словно ужаленное. В голове словно кто-то звонил в колокол, ноги вдруг стали ватными,я словно по пояс вошел в море,и двигался навстречу горизонту...расталкивал сразу же смыкающуюся толщу воды. В руки впивались тысячи маленьких, но очень острых иголочек… Мне кое-как хватило воли и сил доковылять до причала. Туман же, словно решил поиграть со мной, напомнить, кто же тут хозяин, начал густеть. Теперь он напоминал мне серый, грязный плащ, весь в черных заплатках(как оказалось, в силуэтах чахлых кустиков)…уже подволакивая правую ногу, кое-как ковыляя, напрягая глаза, дрожа, я пришел. Нет, лишь пара судов, где наглухо задраены все люки, иллюминаторы, двери.. .да несколько смазанных пятен от фонарей. Шепот моря, которое подозрительно спокойно. Лишь легкая рябь,что даже противоестественно.. Вода уже теплая, может, поискать тело?... я ужаснулся от этой мысли. Словно кто-то подсунул мне ее, заменил другую мысль на эту… я начал мотать головой, будто это могло бы мне помочь избавиться от этой мысли. Что-то внутри подсказывало, нетерпеливо шептало мне- он жив, но он явно не тут. Зачем же я тогда брел сюда, в это мертвенно спокойное место, которое словно бы говорило мне своим видом, отлично скрывая насмешку: все спокойно. Ты зря переполошился. От этого, как будто бы прочитанного в воздухе, издевательского послания, у меня сперло дыхания; я почувствовал,как готовы брызнуть слезы, как заложило мой нос, к горлу подступал комок. Запрокинув голову, я стоял, и пытался их подавить. Пытался избавиться от этого дурацкого, соленого привкуса в начавшем болеть горле. В моей голове засела обида. Обида на паршивый туман, на то, что у меня болит тело, я обессилел, и я не дома. Я забыл о брате. * * * Прошло минут пять, что-то словно резко выдернуло меня за шкирку из этого состояния. Оставалось еще одно место. Мост. Он был относительно недалеко. Туда я уже не бежал, а очень медленно шел. Стоило прибавить шаг, как сердце начинало биться быстрее и грозилось захлебнуться, дыхание учащалось, и я просто был вынужден идти медленно. Пока я шел, мимо меня проплывали нечеткие силуэты кустов, смазанные пятна фонарей, покосившиеся дома. Потом был небольшой пустырь с жухлой травой. И мост. Его резкие очертания, словно грубый набросок углем. Редко кто приходил сюда. Я пересек пустырь с нарастающей тревогой…словно чувствовал, что чем ближе к морю, тем опаснее. Но, я пришел. На прогнивших досках, на этой протянутой руке, выдающейся в море, был серебристый силуэт человека небольшого роста, худощавого телосложения. Он словно светился. Меня снова захлестнула волна страха. Но ноги уже несли меня вперед настолько быстро, насколько было возможно. Любопытство, осторожность и страх боролись во мне. Любопытство было гораздо сильнее. Кого же я увидел? Очевидно, что это был мой брат. Он стоял прямо, с гордо поднятой головой. Я старался подойти со спины, как можно медленнее, бесшумнее, старался понять, почему он тут, что он тут делает… Под ногой, словно специально, противно, визгливо скрипнула прогнившая, почерневшая половица, как старая перечница-повариха в пабе… но брат не повернул головы. Меня здесь словно нет. Да, было понятно, что он заметил, но он даже не повернул головы. Ничем не выдал то, что он знает о моем присутствии. Я приблизился к нему со спины, осторожно положил руку на его плечо; хотел тихонько развернуть, и повести его домой. Краем глаза я заметил какое-то движение; инстинктивно повернул голову… гигантский золотистый глаз с серыми вкраплениями, излучающий изнутри мягкий свет,с турмалиново-черным зрачком, смотрел на нас. Нет, на моего брата. Выражение его лица было спокойным, безмятежным…безмятежным, как море. Я понял, чей это был глаз. Моя рука впилась в плечо брата, а ногти вошли настолько глубоко, что у него сразу пошла кровь и на рубашке выступили пятна. Но ни я, ни он не сдвинулись с места. Туман, словно занавес, скрывающий лицедея, скрыл и этот светящийся изнутри глаз. Фонари, на которые я не обратил внимания, начали моргать, свет стал более тусклым. Если бы не достаточно громкий всплеск, запах тухлой рыбы, соленой воды, я бы подумал, что это галлюцинации. Я все еще стоял в прострации, пытаясь остатками ума осознать, что же со мной произошло. В голове было пусто. Перед глазами были прогнившие доски, тот же мост, тот же туман, те же фонари, то же море. И мой брат, с отсутствующим взглядом и отпечатком грусти на его бледном лице. Прошло несколько минут, он словно очнулся. Непонимающе посмотрел на меня. Я уже отпустил его плечо, и просто стоял почти что вплотную, со скрюченными от напряжения пальцами. Внезапно заныла правая нога, глаза снова начала закладывать белая пелена. Туман издевается надо мной, море издевается надо мной, и брат, видимо, тоже. Я тяжело осел на мокрые, жалобно поскрипывающие доски. Что происходит? Пара мгновений, и брат направился к самому краю моста. Уверенной поступью того, кто знает, что его ждет. Я попытался встать. Кое-как, но получилось. Я сделал пару неуклюжих шагов, нога нещадно заныла...я поскользнулся, упал, ударившись затылком…тупая боль…словно специально, я упал так, что видел все, что делал мой брат. Как будто все процессы в моем организме остановились. Я ожидал,что из моего затылка начнет медленно течь кровь. Но была только тупая боль... Он быстро подошел к самому краю. Он колебался. Нерешительность была написана на его лице. Измазанная грязью, ставшая непонятно какого цвета, рубашка была разодрана. Бурое пятно на плече. Море стало злиться. Волны стали сильнее накатывать на мост. Брат вздохнул. Еще несколько раз он подходил к краю, протягивал руку…и отходил, каждый раз вздыхая. Я начал думать, что все это постановка, очень плохая пьеса, что надо мной кто-то точно издевается, раз привел сюда. Я пытался кричать, но из горла лишь вырывался хрип, словно меня душили. Я не мог пошевелиться, в моем теле уже гнездились страх, боль, отчаяние, почему-то медлящая смерть...Брат не слышал. Он забыл обо мне. Я видел его лицо так,словно оно нависло надо мной. Две картинки накладывались друг на друга…мне казалось, что я сошел с ума. Я не мог шевельнуться, все тело свело судорогой…дышать было тяжело, усиливающийся запах тухлой рыбы буквально поселился в моем носу…когда я пытался дышать ртом, открывая его как можно шире, словно надеясь, что так мне будет лучше, я чувстовал, что в нем плещется что-то горькое..с металлическим привкусом… галлюцинации продолжались. Лицо брата стало решительным. Я все равно не мог понять, что же у него на уме. Смутная догадка, словно рыба с блестящей чешуей, плавала у поверхности, но вода была настолько мутной, что мне не удавалось поймать ее…и..он прыгнул. Я услышал плеск, крик, чей-то рев… отчаяние придало мне сил, и я рывком смог приподняться, стряхнуть оцепенение. Но судорога снова свела мое тело, и я рухнул на те же прогнившие доски. Боль в затылке до этого была почему-то притупленной, теперь, когда я снова упал, она, словно какой-то паразит, впилась в голову острыми зубами, стала прогрызать череп…мне казалось, я слышу, как кровь стучит в висках, как эти зубы отдирают мою кожу с головы,как трещат и рвутся мышцы, слышу хруст, треск, с которыми ломается затылочная часть моего черепа…чувствую, как стекает горячая, темная, кровь; как она пульсирует, медленными толчками выходит наружу, как она лениво растекается по этим доскам…и я перестаю дышать. Тьма смеживает мои веки. Туман накрывает мое тело серым, грязным плащом, забрызганным еще чьей-то кровью. Море успокаивается, начинает идти мелкий, косой дождь. Раздается глухой грохот, похожий на какой-то механизм. Затем он сменяется урчанием, в котором проскальзывает удовольствие. Слышится скрежет якоря, царапающего причал. Дождь как будто смывает туман, прибивает его к земле, словно пыль от копыт недавно пронесшегося коня по песчаной дороге в жаркий полдень. Начинают мелькать молнии, и снова слышен грохот. На этот раз-он предвестник грозы. Дождь усиливается, он царапает мое лицо, смывает кровавые разводы. Моя одежда набухает, становится тяжелой. Судорога, которая прекратила мое существование, заставила мое тело застыть в неестественной позе, словно живая скульптура, вылепленная душевнобольным скульптором, которому плевать на анатомию. Дождь шел около двух недель, не прекращаясь. Никто не искал меня. Никто не хотел выходить на улицу. Только старый пьяница-моряк, с бельмом на глазу, прихрамывающий на правую ногу, кривой, словно вырезанный из единого монолита, спешил в паб, пропустить очередной стакан бурбона. Да и то, ему тоже было не до меня.