Он

Никто не знает, где он, кроме Джима, но и Джим не знает. Когда-то знал, но потом забыл. Так веселее. Веселее, когда ты не знаешь, умрешь или нет. Если бы он был рядом, Джим бы знал точно. А точность требуется в делах, но не в выживании. Иногда Джим устраивает проверки, чтобы узнать, жив ли он. Для этого, например, можно выстрелить себе в висок, а потом целых пару минут не знать — то ли ты умер, то ли твоя кровь собирается назад и рана затягивается и исчезает, словно кто-то отменил смерть. И — что удивительно, до сих пор раны затягивались. Это значит, что он до сих пор где-то ходит, что-то ест и пьет, изучает теорию военного дела, играет в сквош и поет под гитару по ночам. В те дни, когда Джим еще не решил, что ему делать со знанием, что его смерть зависит от кого-то другого и что если этого другого не убить, он будет жить, несмотря ни на что, они даже какое-то время снимали квартиру в Ковент-Гарден. Они ели блюда индийской кухни и посещали театры, гуляли всю ночь под дождем и возвращались домой по утрам. И пока он отмокал в горячей ванной, Джим готовил карри. Они говорили весь день о том, насколько верно тот или иной актер передал нужные эмоции, и Джим смешно изображал сороку. Он смеялся и тут же сочинял новую песню, а Джим засыпал под очередное бренчание. Джим не выгонял его. Просто однажды ушел и забыл о его существовании. А он не забыл. Он каким-то образом угадывал, где Джим может находиться, и оставлял для него знаки. Это могла быть лопнувшая струна на кресле, сухой листок клевера в петлице или звук в ночи. Они как-то встретились, случайно оказались в одной театральной ложе. — Я бы хотел, чтобы ты держался подальше от меня, — сказал ему Джим. — Ты опять не спишь по ночам, — ответил он. — У меня все хорошо. Когда я захочу тебя найти, я это сделаю. Может быть. — Я преподаю и иногда играю в сквош. А вот ты — ты себя запустил. Джим, напротив, считал, что продвинулся далеко вперед. Кто угодно может играть в сквош, но быть наблюдателем того, как танцуют другие люди, может не каждый. — Я могу быть тебе полезен, — сказал он. — Ты знаешь, где меня найти. Тогда Джим знал. Но от многого знания много печали. Может быть, он действительно сейчас был бы полезен, но где его искать — Джим не знал и знать не хотел. Но где-то же он ходит. Себастьян Моран. Его ахиллесова пята. Его тень.