***
Он умирает. Неужели всё так закончится? Ему уже не хватает воздуха, в глазах стало медленно темнеть, но он всё ещё пытается взять ртом хоть глоток живительного кислорода… Жизнь постепенно уходит из него, он пытается позвать на помощь, но не может… Вдруг перед смертью он слышит до боли знакомый голос, доносящийся, словно через слой ваты, до его ушей: — Джим… Джим… Он чувствует как его тело горит… И, больше не в силах держаться, испускает свой последний вздох…***
— Джим! Джим! Неожиданно Кирк делает вдох… Перед глазами всё ещё темно, но он чувствует, как воздух поступает в лёгкие. — Ты слышишь меня?! Успокойся, Джим!! Он почувствовал на своей обнажённой груди руку Леонарда. Зрение вернулось и Джим понял, что всё это время был в постели с так горячо любимым ему Маккоем. Лео убрал руку с груди Кирка с немного испуганным, но всё же недовольным лицом. В свою очередь, Джим окинул Леонарда непонимающим взглядом, на что последний ответил: — Ты что, забыл как дышать? Кирк, приподнявшись и откашлявшись, спросил: — Что случилось, Боунз? Лео тяжело вздохнул: — Я спокойно спал… Но будь неладна моя чуткость. Я проснулся от того, что услышал странные звуки. Стоило мне открыть глаза… я увидел, что ты стонешь. Сначала я не хотел тебя будить, но потом услышал, что ты задыхаешься. Поэтому я стал тебя тормошить, чтобы ты проснулся… У тебя пульс был под сотню, если не больше… Ничего не хочешь мне сказать? Маккой, несомненно, погорячился. Ведь не виноват Джим в том, что его почти неделю мучают кошмары. И каждый раз, с каждым днём кошмары доводили его до всё большего ужаса. Ещё вчера Леонард давал Кирку успокоительное, так как последний проснулся в холодном поту и кричал. Сегодня же ему не удалось проснуться сразу — кошмар чуть не убил капитана. Джеймс присел на край кровати и обхватил голову руками. Леонард подсел к нему и положил руку на, покрытую мурашками, спину Джима… — Скажи мне: что с тобой происходит? Джим ответил ему тихо, чуть ли не шёпотом: — Как бы я хотел знать… Мне так надоело просыпаться среди ночи и будить тебя, Боунз. Из-за меня ты тоже не высыпаешься… Прости… Немного помолчав, Джим повернулся к Лео и сказал ему: — Боунз, дай мне снотворного. Так я хотя бы не буду вскакивать среди ночи… — Нет уж, я тебе ничего теперь давать не буду. — Почему? — Потому, что не разбуди я тебя сейчас, вместо живого Кирка с утра обнаружили бы мёртвого Кирка. Если дать тебе снотворного, ты не сможешь проснуться, а значит, умрёшь во сне… Ты ведь этого не хочешь? Кирк помотал головой. Бессонница давала о себе знать: у Джима появились синяки под глазами, он стал грустным и у него не было желания улыбаться. Маккою это было не по душе, хотя внутри он был доволен, что его капитан стал намного спокойнее.***
Джим, умывшись холодной водой, вернулся в спальню и лёг. Он положил голову на плечо Лео и закрыл глаза. Леонард обхватил Джима и привлёк к себе. — Джим, ты что, дрожишь? — Я просто умылся холодной водой… Маккой взял руку Джима — она оказалась холодной. Такой мужественный, взрослый, капитан Энтерпрайза, не верящий в безвыходность и постоянно излучающий и распространяющий по воздуху оптимизм и надежду на успех, сейчас лежал в постели и напоминал ребёнка, боящегося собственных снов. — Не волнуйся, я что-нибудь придумаю. — Я знаю, Боунз… И, почувствовав себя под защитой Маккоя, Кирк задремал в его объятьях.***
С утра Джим проснулся совершенно разбитым. Он поднялся с постели очень тяжело — так, будто был привязан к кровати… Кирк встал на ноги, но в ту же секунду сел обратно. Маккой, увидев это, подошёл и, подсев к нему, спросил: — Совсем плохо? Джим, помотав головой в стороны, сделал вид, что всё хорошо: — Это из-за того, что я очень резко встал. Лео ему не поверил. — Джим, зачем ты так? Я же вижу, как у тебя всё «хорошо»…Мне ты можешь сказать правду? И, сдавшись, капитан упал на кровать, и, закрыв лицо руками, лёг на спину: — Боунз, я уже не могу… Голова болит невыносимо, я так хочу просто поспать…***
Маккой наклонился над Джимом. Лежащий перед ним капитан напоминал мученика. Леонард обхватил руками голову Джима так, что большие пальцы его легли на виски капитана. Он почуствовал, как сильно они стучат. Убрав с его головы руки и подсев к лежащему Кирку поближе, Лео сказал: — Я не пущу тебя на мостик. Ты останешься здесь и я попробую найти способ тебе помочь. Слышишь? — Но Боунз, я не… — Нет, это не обсуждается! — Я только… — Всё, приказ офицера мед. службы! А приказы не обсуждаются. Я скажу Споку, что ты не выйдешь. Решив не ждать, Лео встал, взял падд и написал Споку. Джим приподнялся, но боль в голове стала такой сильной, что он упал на кровать с жутким стоном. Маккой, бросив падд на стол, подлетел к лежащему Кирку: — Джим, Джим… Успокойся… Я что-нибудь придумаю. Тише… Леонард не часто становится таким заботливым и беспокойным. А Джим, по природе своей, обладает способностью привязываться к людям и привязывать их к себе. Когда они вдвоём, то Леонард и Джим не скрывают чувств, но стоит обоим выйти на работу, как их привязанность тщательно прячется за ненавистью Маккоя к легкомысленности Кирка и ненавистью Кирка к занудности Маккоя.***
— Попробуй поспать… Джим, невольно вздохнув, ответил: — Боунз, ты же знаешь, что я не могу спать утром или днём. — А ты попробуй, вдруг сможешь. Я присмотрю за тобой. Джим задрожал и сел на кровать: — Нет, я не могу… нет… Его глаза, застывшие в одной точке, словно стали стеклянными. Леонард немного запереживал: он никогда не видел своего капитана в таком состоянии. Лео присел около Кирка: — Джим… Ответа не последовало. Его друг даже не повернулся. — Джим! Повернись ко мне. Но он словно не слышал. Тогда Лео не выдержал: он обхватил голову Кирка руками и повернул её к себе. Глядя ему прямо в глаза, Леонард сказал: — Джим! Очнись же ты наконец, не веди себя как дитя! После этих слов лицо Кирка изменилось: он, выйдя из оцепенения, глубоко вздохнул и впился глазами в глаза Маккоя: — Боунз… я… я уже…не могу… И, дав волю нахлынувшим эмоциям, капитан обнял Леонарда, прижавшись к нему крепко, как ребёнок прижимается к матери. Лео же, понимая состояние своего друга, прижал его к себе сильнее. Тихо, без напора, Маккой сказал: — Джим, ты должен мне всё рассказать. Расскажи про свои кошмары — я тебя выслушаю и мы найдём способ от них избавиться. Прошу, Джим. Тебе полегчает, если ты мне всё расскажешь. Пожалуйста. Поддаваясь нежной просьбе своего любимого доктора, Джим оторвался от него и, глядя на Маккоя своими голубыми глазами, сказал: — Х…хорошо, Боунз. Я всё скажу.***
Оперевшись о стенку кровати спиной, Джим присел, обхватив ноги руками, что говорило о его напряжённости. Лео прихватил руками его запястья: — Успокойся. Ты же мне веришь? Кирк кивнул. Леонард расцепил руки Джима и дал им возможность принять другое положение. Кирк положил их, скрестив, на немного опустившиеся ноги: — Ладно… фуухх… Джим тяжело сглотнул: — Кошмары начались примерно неделю назад. Сначала мне снилось, что я падаю с крыши какого — то высокого здания. Kошмар был настолько реалистичным, что я действительно принял это за реальность. Когда мне оставалось всего несколько метров до падения на землю, я просыпался. Потом мне стало сниться, что я тону в воде. Лео перебил его: — И этот кошмар снился тебе позавчера, да? Джим, приняв недоумённый вид, спросил: — Как ты узнал, я же не рассказывал тебе о самом кошмаре? — Помнишь, ты тогда вскочил с постели и сильно меня напугал? Так вот, ты кричал: «Помогите!» и…был весь мокрый, словно и правда побывал в воде… Вспомнив, на чём закончил повествование, Джим продолжил: — А то, что было вчера, ты помнишь: я, по твоим словам, чуть не умер… Джеймс вздрогнул: — Так вот, мне приснилось, что… что я… был заживо закопан в гробу. Маккой вскинул бровь: — Серьёзно? Капитан кивнул. Лео задумался: что можно против этого сделать? Он ведь врач, а не психолог.***
Настал вечер. Надо было что-то срочно предпринимать: ведь кто знает, что Джиму приснится сегодня. В голову Леонарда не приходило ничего. Он, конечно, знал немного о смертях в кошмарах: ему и раньше приходилось сталкиваться с людьми, организм которых воспринимал смерть во сне слишком серьёзно и воспроизводил кошмар с великой точностью: один человек умирал от самоудушения, другой вертел шеей во сне так, что ломал её, а сердце третьего, словно сражённое пулей, останавливалось навсегда. Но Леонард не занимался этим: он лишь направлял подобных людей, если они были ещё живы, к профессиональным «мозгоправам», как он их называет. А теперь Лео не знал, что делать: он ведь не психоаналитик! А на Энтерпрайзе и психологов-то как таковых нет. Единственный, кому тут можно излить душу — Скотти. Но и он здесь не поможет. «Что я могу сделать? Продолжать караулить Джима ночью? Тогда скоро и мне понадобится психолог.» Джим лежал с открытыми глазами. За целый день Лео едва смог впихнуть в него воду и немного еды. Джиму было плохо и от того, что он не был на мостике: как капитан, он немного переживал за свой корабль, всё равно зная, что под руководством Спока с Энтерпрайзом ничего не случится. — Боунз, пусти меня на мостик. Я там развеюсь, может, потом и вздремнуть смогу. Леонард подошёл к нему: — Послушай внимательно, Джим. Я сейчас схожу в медотсек, попытаюсь отрыть побольше информации… Если я пытался до этого заставить тебя поспать, то теперь просто умоляю — не засыпай. Делай что угодно в пределах каюты, но не засыпай. Пообещай, что не уснёшь до моего прихода! Джим, привстав, и невольно схватившись за голову, сказал: — Я постараюсь и буду стараться до твоего возвращения. Но приходи скорее. Видя, насколько Кирку тяжело вообще что-либо делать: вставать, говорить, подниматься, и уважая его стойкость, Лео не выдержал и жадно поцеловал Джима в губы. Капитану это явно пришлось по вкусу, но, не в силах остановить головную боль, он издал болезненный стон. Лео отстал от него: — Подожди минутку. Он достал из аптечки гипошприц, наполнил его чем-то для Джима непонятным и стал подбираться к своему капитану. Но тот, увидев, что хочет сделать Маккой, вытянул руку и сказал: — О нет, Боунз. Не надо. Но гипошприц уже пронзил кожу его шеи. Леонард вынул иглу и через секунд десять Кирку стало немного легче. — Что это за штука? — Лёгкое обезболивающее. Оно ненадолго тебе поможет. — Спасибо. И Джим, почувствовав облегчение, встал на этот раз немного легче, чем с утра. Он поцеловал своего спасителя так же страстно, как это делал Лео: — Ну всё, Джим, хватит. Я должен идти. — Хорошо. Я буду ждать тебя. Дверь каюты закрылась и Джим остался один.***
Леонард вошёл в медотсек. В нём было так спокойно и тихо, что Маккой сперва решил, что тут никого нет. Но Чепел несла ночное дежурство. Увидев старшего офицера, она встала с рабочего места: — Здравствуйте, доктор Маккой. — Привет, Кристина. — Вам чем-нибудь помочь? — Я просто сяду и поищу то, что нужно. Не обращай на меня внимания. И ещё, мы же договорились, когда никого рядом нет, можешь называть меня на «ты». — Ах да, прости, Леонард. Маккой сел за ближайший компьютер и стал искать информацию про смерти во время сна. Кристина села за свой стол. Но, не в силах молчать в ночное дежурство, когда рядом сидит хороший собеседник, она подошла к нему: — Не возражаешь? Я могу чем-нибудь помочь? Она посмотрела на экран: — Смерти во сне? Кто-то конкретный или тебе просто нечем заняться? Леонард посчитал нужным ничего ей не рассказывать и ответил: — Нечем заняться. Просто вспомнил, что раньше встречался с этим и ничего не мог сделать, вот думаю, дай узнаю, как с этим справляются профессионалы. Кристина подсела к нему, взяв свой стул: — Знаешь, я тоже встречалась с подобными людьми. Я однажды из интереса занялась статистикой их смертей. Так вот, из двух десятков людей выживают примерно 3-4 человека. Маккой побледнел. «Нет уж, Джим точно выкарабкается. И я ему помогу. Он не умрёт.» Кристина, не заметив лёгкого ужаса на лице собеседника, продолжила: -Ведь, по сути, невероятным считается то, что можно умереть от сна. Взять хоть нормальных людей: когда им снится кошмар, то они просыпаются. Но эти люди не похожи на остальных: они, словно погружённый в книгу читатель, переживают за то, что, по сути, не является правдой… Она замолчала и задумалась. Маккой хотел спать: экран расплывался у него перед глазами, он позёвывал. Кристина продолжила: — Знаешь, мой давний друг раньше не мог спать от кошмаров: ему постоянно снилось, что он падает с небоскрёба. Так знаешь, что я сделала? Я вместе с ним прыгнула с парашютом в парашютно-лётной школе. После этого ему перестали сниться кошмары… Не зря говорят: клин клином вышибают. В этот момент у Лео что-то переклинило в голове… Он, схватив за плечи Кристину и вытаращив на неё глаза, чуть ли не вскрикул, тряся её своими руками: — Бог мой, это же гениально! Надо просто дать ему умереть!!! Не помня себя от внезапного решения проблемы, Маккой вскочил и направился в свой кабинет. Лихорадочно что-то ища, он не заметил как Кристина встала в дверном проёме: — Подожди, ты сказал, что тебе просто нечего делать. Почему же ты так неожиданно вскочил, а сейчас ведёшь себя… странно? Схватив маленькую ампулу с неизвестной Чеппел прозрачной жидкостью, Лео направился к выходу. Но она не пускала его: — Ты расскажешь мне всё потом? Лео, чмокнув её в щеку, сказал: — Кристина, благодаря тебе сегодня один член команды не умрёт. Потом всё расскажу, обещаю. И он со скоростью пули понёсся в каюту к Джиму.***
"Как же хочется спать... Нет, нельзя... нельзя спать!!" Джим ходил по каюте, размахивая руками и вертя головой, пытаясь отогнать сон. Капитан знал, что лишь он перестанет это делать, как слабость возьмёт верх и он уснёт. Но ведь Джим обещал Лeoнарду, что продержится. "Ха, таким меня не сломишь. Бывало и хуже..." Вдруг у Джима пошла кровь из носа. Он ощутил лёгкость, но понял, что это хорошо не кончится. Как ему говорил Маккой: "После плохого самочувствия не может стать лучше просто так" Закрыв нос рукой, чтобы как можно меньше наляпать на пол, Кирк пошёл в ванную, к раковине. Он включил холодную воду и стал промывать нос. Но, не успев даже смыть всю кровь, Джим потерял сознание и рухнул на пол, приложившись головой об угол раковины.***
Лео влетел в каюту: в гостиной Джима не было. Он было подумал, что Кирк в своей комнате как вдруг увидел на полу капли крови. Проследив след, который вёл в ванную комнату, Леонард рванулся в неё. Открыв дверь, Маккой увидел лежащего без сознания Кирка. Лео склонился над ним: - Джим! Джим! Ты меня слышишь? Едва уловимый стон донёсся до ушей Лео. Он повернул Кирка на бок и побежал в свою комнату.***
Джим очнулся. Первое, что он увидел - лицо Леонарда, вглядывавшегося в него. В носу Кирка уже была салфетка, которая впитала в себя уже почти остановившуюся кровь. Маккой, не выпуская руки Кирка из своей, сказал: - Джим, слава Богу ты жив. Ну же, давай, поднимайся. Опираясь на плечо друга, Кирк с трудом поднялся и они вместе дошли до гостиной. Лео усадил капитана на диван, а сам присел рядом. С серьёзным лицом Маккой взглянул на Кирка и сказал ему: - Джим... я рад, что ты жив. С немного грустной интонацией, Кирк ответил, вытаскивая из носа салфетку: - А я как рад, Боунз. Только мне от этого совсем не легче... Словно, ожидая этих слов, Лео стал говорить тише: - Я только вернулся из мeдотсека... В глазах капитана появилась надежда. - И... прости Джим, у меня нет другого выхода... я могу помочь тебе только одним способом. После сказанного Леонард вынул из-за пазухи гипошприц и медленно, будто ожидая сопротивления, стал направлять его на Кирка. Но второй как будто ничего не видел. Тогда Лео сказал чуть громче: - Этот яд подействует быстро. Ты умрёшь и ничего не почувствуешь. Вдруг Джим сказал сдавленным голосом: - Что? Ты.. ты хочешь ме...меня... Маккой вздохнул: - Да... Джим, у меня нет выбора... Я не хочу, чтобы ты умер в ужасных мучениях. Споку я всё расскажу... поверь мне, лучше так... Ты понимаешь, что ничего другого не остаётся? Джим, поколебавшись секунду, кивнул. Маккой взглянул на Кирка: такого несчастного лица он не видел никогда; у него подступил комок к горлу: - Ты готов? -... да. Но, прежде, чем я умру... Капитан закрыл глаза: две слезы прокатились по его лицу: - Так вот, перед... перед смертью позволь мне сделать кое-что. Лео, не в силах сдерживать подступившие слёзы, сказал: - Конечно. И Джим буквально впился в губы Леонарда. Лица их стали влажными от слёз. Первый от своего любимого доктора оторвался Джеймс: - давай... - прощай, Джим. Я люблю тебя. Холодная игла пронзила кожу Джима. И внезапно всё перед глазами его стало чёрным... Он умер быстро, как и обещал Леонард, и без мучений.***
Погрузившись на секунду в беспросветный мрак, Джим вдруг зажмурил глаза от яркой вспышки света. "Неужели рай действительно существует?" - подумал на секунду Джим. "Нет, я не могу попасть в рай - слишком много Директив нарушил" - сказал, смотря по сторонам Кирк. Его удивляло то, что вокруг не было ничего, кроме ярких пятен света. Он не мог пошевелиться, будто был к чему-то прикован. Вдруг яркие пятна перестали быть однообразными. Перед ним появилось тёмно-синее пятно, которое постепенно стало приобретать форму человека: - Медотсек - не рай, Джим. Но я сочту это за комплимент. С каждой секундой всё вокруг Кирка становилось чётче: вот уже стали видны стены кабинета, кровать, на которой он лежит и, наконец, он увидел своего спасителя в синей форменке, державшего своего капитана за руку. Маккой, делая не свойственную ему вещь - улыбаясь - сказал: - Я никогда бы не подумал, что Джим Кирк такого мнения о себе. Ты действительно так считаешь? Джим, улыбнувшись в ответ, помотал головой: - Конечно нет. - Как ты себя чувствуешь? Секунду помолчав, капитан ответил: - Так...словно ничего не было. - Я именно это и предполагал. Лео выпустил руку Джима: - Я не понимаю, что произошло? Боунз, что ты сделал и почему я оказался жив? Лео встал и начав что-то перерывать в столе, стоящем рядом с кроватью капитана, сказал: - Это было, с одной стороны, тяжело, а, с другой, так просто, что я удивился, почему мне это сразу не пришло в голову. Благодарить можешь Кристину - она подала идею твоего спасения. - Но может быть, просвятишь меня, что всё же случилось? Найдя какую-то вещь, Маккой сунул её в карман и, присел рядом с Джимом: - Ладно. Слушай. В тот вечер, когда я оставил тебя одного в каюте и ушёл в медотсек, я встретил Кристину; между нами завязался разговор (ну, как разговор - я искал информацию про твой случай, а она пыталась со мной говорить). Кристина, увидев, что я ищу, начала рассказывать как однажды избавила своего друга, страдающего кошмарами, от страданий: тому снилось, что он падает с небоскрёба, а она вместе с ним прыгнула с парашютом; и сказала, мол: клин клином вышибают. В этот момент меня осенило и я решил попробовать сделать то же самое с тобой. Я взял из своего хранилища ампулу с сильным транквилизатором, имитирующим смерть. Не знаю, для чего он вообще там хранился, но он пригодился. Я ввёл тебе транквилизатор, ты "умер", а через несколько минут я ввёл адреналин, который подействовал именно так как я хотел: он привёл тебя в чувства, но ты мгновенно уснул, потому, что твой организм был сильно истощён. Мы с Кристиной перенесли тебя сюда с помощью автоносилок и... вот, спустя два дня, ты наконец оклемался! Джим, во время всего рассказа молчавший, вдруг спросил: - И ты хочешь сказать, что больше мне кошмары не снились? - Не снились... и не будут. Улыбка, не скрываемая от Леонарда, появилась на лице Кирка. В ответ на это Лео сказал с лёгкой улыбкой: - Узнаю моего капитана. Но вдруг Джим принял серьёзный вид: - Подожди. Ты тогда в гостиной притворялся, что хочешь меня убить? - Ну конечно. Здесь, как сказал бы специалист: "половину дела сделала твоя в это вера". - И, значит, тогда ты... когда мы с тобой... Тогда ты был искренен? Леонард ,помолчав немного, сказал: - Джим, я переживал из-за одного: в тот момент я, можно сказать, действительно рискнул твоей жизнью. Если бы твой организм не выдержал перенапряжения, ты мог бы и не ожить от адреналина и умереть. Я понимал, насколько рискую и поэтому меня терзала мысль, что ты не выкарабкаешься. Но ты смог, ты выжил и я не могу передать словами, насколько рад этому. Джим приподнялся, пододвинулся к сидящему на кровати Леонарду и, почти на ухо, сказал ему: - Ты можешь передать свою радость по-другому. Знаешь ли ты, Боунз, насколько я рад снова тебя видеть? И, едва закончив фразу, Кирк впился горячими от возбуждения губами в губы Маккоя. С трудом оторвав от себя капитана, Леонард сказал: - О, Джим... ты не представляешь, насколько я рад тебя видеть!***
И Джим, поваленный на кровать, почувствовал счастье. Но не от того, что его так нежно целовал Леонард, нет... Счастьем для него было то, что он, живой и невредимый, был на любимом корабле, с любимым человеком, так дорожащим его жизнью и готовым пойти на риск, пожертвовать жизнью и карьерой ради его спасения. --------------The end--------------