По традиции

— Микошиба, ты что, серьезно? — Мы что, какие-нибудь пенсионеры? — Я не могу вставать так рано! — Такая холодрыга, ня! — Как ты можешь верить в эту чушь? Мы попадем на Кошиен не потому, что встретим рассвет первого дня нового года, а потому, что усердно тренируемся, — подвел итог короткой дискуссии Ания. Микошиба обескураженно замолчал. Он, конечно, предполагал, что его предложение отметить о-сёгацу не вызовет у команды энтузиазма, но все же надеялся, что ребята поспорят да согласятся, как бывало раньше. Ведь летом перед началом отборочных игр затащил же он их в храм. Микошиба помнил, как они стояли серьезные, молчаливые, позабыв про все шуточки, как один за другим кидали монеты на алтарь и как каждый, хоть делал вид, что ему все равно, но амулет, что получил от Кавато, аккуратно убрал в сумку или карман. Не то чтобы Микошиба действительно всерьез верил в его силу. Скорее это была еще одна возможность почувствовать себя единой командой. Да и сейчас изрядно поистрепавшийся мешочек напоминал о пережитом и о сенсее. Он и теперь надеялся на что-то подобное. Но, конечно, понимал, что остальным совсем не хочется вылезать ни свет ни заря из теплой постели и тащиться куда-то в темноту, холод и сырость. Под ботинками поскрипывала наледь, когда Микошиба, поглубже засунув руки в карманы куртки и ругая себя за забытые перчатки, торопливо шагал по темной пустой улице. Ближе к храму ему стали попадаться люди, многие хотели увидеть первый рассвет нового года и попросить у семи богов немного удачи и счастья. Небо над головой начало сереть, впереди показались ворота храма, и Микошиба прибавил шаг, время от времени поскальзываясь: после шедшего весь вечер дождя дорожка изрядно подмерзла. — Опаздываешь, капитан! От неожиданности Микошиба споткнулся и, конечно, полетел бы носом в землю, не подхвати его сильные руки. — Какой же ты неуклюжий! — Парни! Но… что вы здесь делаете? — Микошиба растерянно переводил взгляд с одного сокомандника на другого. — Вы же сказали, что не придете. — И бросим тебя тут без присмотра? — Чтобы ты утопил все в слезах? — И загадал все желания, а нам ничего не осталось? В сером предутреннем свете Микошиба видел их смущенные и одновременно довольные улыбки, как они переглядывались, подталкивая друг друга локтями, стараясь при этом сохранить равнодушный вид, и в глазах у него привычно защипало. — Подожди реветь, солнце еще не встало. Когда Ания улыбался, казалось, он весь светился изнутри. Микошиба шмыгнул носом и кивнул. Улыбка тут же сменилась нахмуренными бровями, и Ания, убрав руку, до сих пор лежавшую на плече Микошибы, подтолкнул его. — Давай, топай, а то все места займут. Мы не единственные придурки, которым не спится. Вакана потуже затянул шарф, Окада поправил пеструю вязаную повязку, прикрывая уши, Юфуне пониже натянул шапку, и они торопливо зашагали к храму. Несмотря на то что людей собралось довольно много, было очень тихо, все явно прониклись торжественностью момента. Они нашли укромный уголок — чуть дальше за храмом у небольшой беседки, куда монахи, вероятно, приходили, чтобы помолиться в одиночестве. — Как же холодно, — постукивая ногами друг о друга, вздохнул Секикава. Кромка неба стала лиловой, как будто кисточкой мазнули, потом туда плеснули немного золотого, затем оранжевого, подбавили желтизны и внезапно все вокруг: пол беседки, каменные скульптуры богов вдоль тропинки, тонкий лед по краям луж — залил бледно-розовый свет. Микошиба, затаив дыхание, наблюдал, как из-за деревьев выкатывается апельсиновый шар, и предметы вокруг из серых становятся золотистыми, а лица его друзей кажутся присыпанными розовой пудрой. Облокотившись о перила, они завороженно смотрели на поднимающийся все выше солнечный диск, и мир вокруг обретал привычные цвета. Микошиба чувствовал одновременно невероятный восторг и раздирающую душу грусть, причем не мог объяснить причины ни этой радости, ни печали, но они переплетались так тесно, что ему хотелось одновременно кричать от восхищения и рыдать от странной, словно переворачивающей все внутри тоски. Громкие возгласы и аплодисменты вырвали его из этого мучительного и одновременно сладкого оцепенения — собравшиеся у храма люди приветствовали первый день нового года. Микошиба глубоко вздохнул, возвращаясь в реальность, и постарался незаметно вытереть выступившие на глазах слезы. Впрочем, кажется, этого никто и не заметил, парни выглядели непривычно задумчивыми и отводили глаза, явно стараясь скрыть смущение от собственной чувствительности. — Ну что, Микошиба, загадал желание? — преувеличенно насмешливо поинтересовался Вакана. — Мое желание так велико, что потребуются усилия всех семи богов, чтобы его исполнить, — возвестил Хирацука. — Они не обратят внимания на твои извращенные фантазии, — отмахнулся Хияма — А сам-то! Небось загадал в новом году отбить хоть один мяч! — Кто бы говорил! — Ну что, по домам? — Окада засунул руки поглубже в карманы. — Моя теплая постелька, — мечтательно протянул Юфуне. Микошибе ужасно не хотелось уходить. Он чувствовал себя удивительно умиротворенным, и в то же время ему казалось, что внутри него лопались миллионы пузырьков газировки — щекотно и сладко. Хотелось поймать этот момент, остановить, поделиться с остальными. Но рассвет был встречен и дальше торчать на холоде не имело смысла. — Да, — скрепя сердце согласился он. — Пойдемте. — Подождите, — Секикава вдруг странно порозовел. — Это... Ну в общем… Видеть смущенного Секикаву было странно. — Чего еще? — Ания остановился на ступеньках. — На Новый год же положено есть дзони, — еще больше покраснел Секикава. — Все еще закрыто, — Шинджо, уже спустившийся вниз, облокотился о перила беседки с другой стороны: с его ростом это было нетрудно. — Ну да, — кивнул Секикава, — но… — он снял рюкзак и вытащил оттуда большой ярко-красный термос. — Мне мама дала, когда я сказал, что пойду встречать рассвет. Есть-то надо домашний, — и у него покраснел даже затылок. На секунду наступила тишина. — Вот это Секикава! — Горячий супчик! — Все как положено отметим! —Теперь все наши желания точно сбудутся! — А чем мы его есть будем? — Ты и ложки притащил? — Подожди, не лезь. Вот миска, чтобы перелить! — Осторожней! — Эй, дайте мне! — Подвинься! — Микошиба, не стой столбом, а то ничего не достанется. Он сидел между Секикавой и Имаокой, ел горячий суп, слушал, как подначивают друг друга Вакана и Хияма, смеялся над тем, как Юфуне не может поддеть ложкой рисовую лепешку, смотрел на Анию, который забывал сурово хмуриться и словно светился изнутри, на то, как смущенно улыбался Шинджо, когда ему удавалось выхватить у кого-нибудь из-под носа кусочек тофу, и думал, что новый год обязательно должен стать для них счастливым. И еще он был твердо уверен, что все они загадали одно и тоже желание. “В следующем году вы обязательно придете сюда с нами, Кавато-сенсей, ведь правда?” *о-сёгацу — название Нового года в Японии. По традиции утром первого января японцы отправляются встречать рассвет. Существует поверье, что именно в это время в Японию приплывают на своем волшебном корабле семь богов счастья дзони — традиционный суп, который едят в первый день нового года.