***
Вся жёсткость Бонд уходит куда-то, утекает, обращаясь в усталость, когда та пьяна. Становится мягче взгляд, голос, прикосновения изящных пальцев оставляют привкус упущенных возможностей и неясных обещаний. Когда Бонд пьяна, она кажется почти нормальным человеком — красивой, не лишённой харизмы женщиной с нелёгким прошлым, но достаточно сильной, чтобы жить дальше. Кью целует её бережно — в тонкие, вечно насмешливо вздёрнутые брови, в висок, в выступающие скулы, в решительный подбородок. Бонд ловит её губы, удерживает рукой за затылок, не давая отстраниться, второй рукой расстёгивает на Кью бриджи. Пальцы безошибочно находят клитор, и Кью шипит от острого удовольствия. Бонд поглаживает клитор плавными круговыми движениями, слишком медленными, слишком лёгкими, распаляющими, но не приближающими к желаемому результату. Кью толкает Бонд в плечо, оттесняя к стоящему за её спиной креслу, а когда та послушно (с отнюдь не послушной ухмылкой на губах) опускается в него, седлает её бёдра. Пальцы Бонд погружаются в неё почти без сопротивления с возбуждающе влажным звуком. Кью закрывает глаза и принимается раскачиваться, насаживаясь на Бонд, вжимаясь в её ладонь, пытаясь увеличить давление на клитор. Её руки до боли впиваются в плечи Бонд, свободная ладонь Бонд скользит по спине Кью, и с каждым движением Кью всё тяжелее дышать, вместо хриплых выдохов из горла вырываются такие же хриплые стоны, и кончает она, уже почти скуля, сил нет даже на то, чтобы кричать. Бонд мягко целует её в шею, поглаживает под смявшейся и пропитавшейся потом рубашкой грудь, и сознание Кью куда-то уплывает в послеоргазменной неге.***
Пьяной Бонд нравится ей гораздо больше. Но Кью не уверена, рада ли тому, что та пьяна почти всегда, когда не на задании.