мне бы этот прибор с яркой вспышкой из фильма «люди в чёрном». я бы выкрутил реле на максимум и вообще всё подчистую стер бы. очутился бы в незнакомом месте, ничего не понимая, не зная, кто я, лишившись потребности глушить препаратами фантомные боли.
я написал бы себе записку с просьбой не пытаться узнать о прошлом. во избежание возможных рисков наврал бы в ней сам себе безбожно. если бы я кого-нибудь встретил, кто напомнил бы мне о забытом, я нажал бы еще на раз на кнопку. это так просто: вкл./выкл.
Комната, наполненная исключительно холодными оттенками, будто окунулась в тишину. Лишь редкие потрескивания и попискивания датчиков выводили помещение из состояния комы. Разбросанные вещи, запах кофе и сигарет, приглушённые синеватые тона – всё это создавало атмосферу полнейшего отчаяния. Электрические импульсы проходили по венам, отчего конечности немели. Лёгкие, но весьма неприятные покалывания словно пробегались по черепной коробке изнутри, погружая в прострацию человека, лежащего под десятками прочных проводов, волной подключавшихся к единому прибору. Шлем крепко, даже туго сжимал виски, будто останавливая предстоящий процесс, но отступать было некуда. – Вы уверены, что хотите стереть этого человека из своей памяти? Карта воспоминаний уже составлена. – Мужской голос был серьёзным, но не резким, не грубым, скорее, заботливым и сожалеющим. К нему нередко обращались измученные люди, желающие забыть определённую часть своей жизни, неразрывно связанную с каким-либо человеком. Обычно в эту группу входили безнадёжно влюблённые дамочки или разорвавшие свои отношения нытики. Возможно, Миша относился ко второй категории. Брюнет узнал о так называемых ловцах воспоминаний случайно, наткнувшись на их скромное объявление на закрытом и ничем не примечательном форуме. Парень был уверен, что хочет забыть всё, что связано с Даней, потому что воспоминания причиняли фантомную боль в области грудной клетки, они словно разрывали его на части. – Да…– Юноша тяжело выдохнул и закрыл глаза, постепенно засыпая. Процесс ликвидации заданного куска памяти проходил при помощи специальной карты. Перед началом сеанса клиент старался по фрагментам восстановить лучшие мгновения, проведённые с объектом своего воздыхания, он показывал совместные фотографии и видеозаписи, делился интимными подробностями. В перечень таких мелочей входила даже музыка, которая могла бы навеять мысли о стираемом человеке. Миша в подробностях описал их с Даней знакомство, затем образовавшиеся отношения: сначала показушные, игру на публику, а потом и реальные. Мальчишка красочно обрисовал их первый поцелуй и даже упомянул о сексе, не забыл он о прогулках, совместных глупостях и, конечно, ссорах. Брюнету пришлось отыскать все совместные фотографии, общие вещи и доверить ловцу воспоминаний свой видеоблог. В карте были чётко записаны опорные пункты, на которые собирался ориентироваться профессор: знакомство, поцелуй, секс, совместное времяпрепровождения, последняя и решающая ссора. Достаточно глубоко погрузив Мишу в состояние сна и запустив процесс ликвидации, мужчина начал избавляться от вещей, которые могли бы в будущем напомнить кареглазому о болезненной любви. Он сжигал фотографии и одежду, удалял контент в интернете, где хотя бы было упоминание Дани. В этой комнате велась борьба с истинными чувствами, в которой наука одерживала победу над хрупкой любовью, уставшей отвоёвывать право на существование в этом сердце. В Мишином сердце. Насколько же нужно разрушить и загубить трепетную нежность, чтобы решиться на такое? – Если бы мы появились в видео вместе, девчонки точно сошли бы с ума! – Без приветствия написал Миша, обращаясь к незнакомому блогеру. – Это завуалированное предложение познакомиться? – Моментально ответил тот. – Открытое желание встретиться с тобой в реальной жизни. И улыбка, и так не спадавшая с лица мальчишки, стала значительно шире, когда Даня положительно отреагировал на его нескромную просьбу. Направляясь на встречу, юноша испытывал некое дежавю. Как бы ни старался он отогнать дурные мысли, всё встало на свои места, когда, пожав руку новому товарищу, брюнет увидел размытый пейзаж позади себя. Деревья, украшавшие улицу своими зелёными шапками, становились прозрачными или белыми, как чистый лист бумаги. Мир вокруг сходил на нет, будто умелый художник стирает неудавшиеся элементы ластиком. Однако предупредить друга Миша не успел ни в этот момент, ни позже, когда из его памяти постепенно стиралось воспоминание о первом поцелуе. – Нет, я не хочу забывать! Как остановить это дерьмо? – Парень схватился за голову и метался по коридору в надежде получить ответ на свой вопрос. – А это что за воспоминание? – Он огляделся вокруг. – Что ты там бормочешь? Даня, лениво потягиваясь, выбрел из кухни. Взъерошенные волосы, домашняя рубашка, тяжёлая походка. Он был похож на плюшевого медведя. Да, определенно, на медведя. Мягкого и до жути милого. А ещё невероятно ценного, словно приобретенного за огромную сумму денег. Сравнение, внезапно всплывшее в голове, обрадовало Мишу и пробудило счастливую улыбку на его лице. А Даня не терял ни секунды. Сокращая расстояние миллиметр за миллиметром, светловолосый аккуратно прижал юношу к стенке, покрывая его шею липкими поцелуями. Рваный выдох куда-то в область предплечья. Рассыпавшийся по всему телу рой мурашек. Проживать сладкую смерть снова больно и невыносимо приятно одновременно. Но время не может замедлить ход, оно не способно повернуться вспять. Часики тикают, отсчитывая таймер в обратную сторону. Тик-так! Перемотка назад на два кадра. Баста! – Стой-стой-стой! – Внезапно оборвал брюнет, едва отталкивая молодого человека. – Что-то случилось? – Ты же мне веришь, правда? Голос прозвучал как-то тихо, жалобно, неуверенно. Глаза ошарашенно смотрели даже не парня напротив, а куда-то сквозь него, в очередной раз улавливая картину расплывающейся окружающей обстановки. И если Бог есть, то, Господи, помоги выиграть пару жизненно важных секунд, отведи беду. Страшно. Настолько, что начинает темнеть в глазах, предательски пропадает голос, а губы замирают. Кислород, кажется, уже не поступает в лёгкие. Он слышит пока ещё не мольбы, а отчётливые наставления в собственной голове: «Соберись, тряпка!». И внутренний голос срабатывает очень кстати. – Верю. – Я теряю воспоминания. Скоро забуду тебя совсем. Мне очень страшно. Я не понимаю, что нужно делать. – Миша говорит урывками, захлёбываясь собственными словами и резкими потоками воздуха, взявшимися чёрт его знает откуда. – Ты пьян, Миш? – Даня был явно обеспокоен. Бережно положив ладони на костлявые плечи друга, он крепко их сжал, тем самым оказывая должную поддержку. Не говоря слов «я рядом» и «всё будет хорошо», казалось, что светловолосый действительно это сказал. – Прошу, поверь. Сейчас мы в моей голове. Это уже было. Всё вокруг – воспоминания, которые мне стирают в данный момент. Не спрашивай как, зачем, почему. Неужели ты не видишь, как всё вокруг исчезает? – Юноша чуть ли не плакал. Спустившись вниз по стене, он трясся от нахлынувших переживаний. Выводы о том, что наука победила окончательно, были ошибочны. Любовь всё ещё здесь. Она готова бороться до последнего. А поле битвы – бедный Мишка, которого с головой захватила паника. И если Даня ему не поверит, если он не поможет, то в голове мальчишки не будет существовать ни он, ни их фантастическая история. – Хорошо. Допустим, это так. Воспоминания прокручиваются в хронологическом порядке. Может, стоит найти то мгновение, которое ты помнишь не так отчётливо? – Несмотря на то, что он не видел потихоньку разваливающейся и исчезающей Вселенной, Даня протянул другу руку. Его главная цель – спасти и уберечь Мишу. Даже если ради этого придётся пожертвовать собственной психикой. Прикосновение одной ладони к другой. Темнота и тишина. Слышен только бешеный ритм взволнованного сердца. – Не может быть, что всё! – Испуганно прошептал кареглазый, как вдруг почувствовал обжигающее дыхание в области макушки. – Конечно, не всё. Ведь я ещё здесь. Невесомый поцелуй. Облегчённый выдох. Резко включившийся экран телевизора. Два парня, свободно распластавшиеся на диване и наслаждающиеся объятиями друг друга. Близость чужих людей всегда вызывает смущение, особенно странно видеть проявление собственной слабости и любви со стороны. Как минимум, это выглядит забавно. – Мы, кажется, себя не видим и не слышим. Почему ход твоих мыслей поменялся именно в таком направлении, почему мы теперь просто сторонние наблюдатели? – С удивлением и недоумением поинтересовался Даня, вопросительно вскинув бровь. – Не знаю. – Миша уставился на действия, происходящие напротив. Как будто воспоминания ожили и превратились в яркую киноленту. Этот фильм был приятным, потому что оба парня в эти минуты были счастливы. Они не думали, что через какое-то время могут оказаться здесь, пытаясь сохранить последнее, что осталось от их отношений. – Ты решил стереть меня из памяти, потому что мы расстались? – Опустив взгляд в пол, тихо спросил Даня. – Да. – У нас больше не было шансов? – Прости… Всё сразу стало понятно. У них всегда были шансы. И могли бы быть ещё. Но Даня слишком редко проявляет чувства, он холоден и расчётлив, а Миша – импульсивный подросток, страдающий перепадами настроения. Захотел – расстался, захотел – вернулся. Только сейчас метод «так будет, потому что я так хочу» не работает. Миша в панике. Ему страшно и стыдно. Он снова всё испортил. Только он. Не Даня. – Мой мир продолжает исчезать! – Рассматривая помутневшие предметы, брюнет уже был готов рвать на себе волосы. – Сам виноват. – Молодой человек тяжело вздохнул и опёрся спиной о стену, изредка постукивая затылком о бетонную поверхность. – Знаю. – Мишка подошёл ближе и уткнулся носом в область Даниных ключиц, вдыхая приятный и до дрожи знакомый аромат. – Помоги мне. И Даня снова ведётся на эту ловушку. Попадает в хитро расставленную сеть. Миша – чёртов паук, заманивающий жертву в своё логово и связывающий её крепкой паутиной. Ни движения в сторону, ни взгляда мимо цели. Только он-он-он. Повсюду он. – Может, сбежать туда, где меня не должно быть? – Найти уголок в моих воспоминаниях, где ты ещё не появился? Точно! Это гениально! Однако профессор, почти завершивший свою миссию, думал иначе. Оставалось пять минут до завершения ликвидации. За этот срок невозможно было успеть ничего толкового. Ловец воспоминаний даже не подозревал о том, как борется этот мальчишка за разбившиеся осколки своего счастья. Словно Питер Пэн, летающий по Неверленду, Миша вскользь проскакивал по мгновениям собственной жизни: поцелуи, надрывистый смех, догонялки, горячий чай, холодные руки. Чёрт подери, да оставьте ему хоть что-то! Но программа неумолима, датчики безжалостно отматывают цифры назад. Постепенно из памяти стираются очертания внешности: губы, голубые глаза, лохматые и непослушные волосы, сильные руки. Пока в голове не остаётся только имя. – Даня. Я не знаю, что сейчас произошло. Не помню. Но уверен, что очень тебя люблю. Как бы ты ни выглядел, где бы ты ни находился, я тебя найду. Обязательно, слышишь? И вспомню. Сто процентов вспомню. Он говорил в пустоту, в темноту, в неизвестность. Говорил быстро, надрывисто, задыхаясь. Боясь потерять нить повествования, боясь забыть всё. А профессор уже отключил приборы и даже успел незаметно удалиться из квартиры, оставляя пациента в полном одиночестве. Всё должно выглядеть естественно. Уснул – проснулся. Просто так. – Даня…Да…– Парень нахмурился. С кем он тут блин вообще разговаривает? А дальше несколько часов мрака и одиночества. Можно было подумать, что это смерть. Но внезапный звонок в дверь своей противной трелью заставляет пробудиться «спящего красавца» и неохотно побрести открывать незваному гостю. Удивительным для Миши стало то, что входная дверь была не заперта. За ней его ожидал симпатичный парень, яростно вбивающий пальцами кнопку звонка вовнутрь. – Ничего не покупаю, милостыню не подаю, в секты не вступаю. – Отличная шутка! Миш, ты не веришь в этот бред, но это точно какой-то знак. Мне приснился сон, что ты решил стереть память. – Даня рассмеялся, смотря на друга. – Нет, прикинь, стереть память. В нашем веке технологии настолько ещё не развиты. – Он замечает расфокусированный, недоумевающий и даже напуганный взгляд. – Да ну нет, быть этого не может. – Мы знакомы?