Рукописи не догорели

      Гокудера никогда не делал пирсинг — во всяком случае, кому-то еще.       Себе пытался, было дело. Проколол ухо. Лет эдак в двенадцать, обыкновенной швейной иглой. Вышло неудачно, криво, и вдетое в прокол колечко выглядело косо и нелепо. Пришлось снять, и сказать себе, что все равно это ерунда, и вообще не слишком-то хотелось что-то там на себя цеплять.       Этот идиот как услышал эту историю, так весь просиял: «Гокудера, ты же можешь на мне потренироваться?!». Придурочный Ямамото. «Если бы», — говорит Гокудера, — «ты слушал меня внимательно, то уяснил бы, что я этого делать не-у-ме-ю». «Это», — говорит Ямамото, — «ничего страшного, если что — просто сниму пирсинг, и все быстро заживет обратно».       И вот Хаято снова стоит с иглой в руках. Ямамото наотрез отказался покупать предназначенную для пирсинга машинку — как она там правильно называется? — и только рассмеялся на недовольное «Будешь выпендриваться — использую дырокол или степлер» Гокудеры.       «Придурочный», — думает Гокудера, — «японец. Наверное, самый придурочный из всех японцев в мире». Но все-таки он заканчивает протирать иглу и приставляет острие к мочке уха.       Надавливает, протаскивая иглу почти насквозь, и умудряется даже себе немного проколоть палец, которым придерживал мочку. Ямамото вздрагивает, и Гокудера рефлекторно кладет ему руку на бок чтобы успокоить, чувствует, как под его ладонью Ямамото опять расслабляется. Капелька крови из пальца впитывается в чужую майку.       Руки у Хаято почти не дрожат, поэтому он все же не роняет сережку — невозможно мелкий шарик на стерженьке — и успешно заменяет иглу на нее. Потом промакивает продезинфецированной ватой область вокруг «гвоздика» и морщится, глядя на расплывающуюся по хлопку акварельно-красную кровь.       Новое приобретение не то что бы очень идет Ямамото, но и не портит его. Наверное, это просто очень экзотично выглядит, так что с ходу и не оценишь, но серебристый блик на смуглой коже завораживает Хаято. Он протягивает руку, касается кончиками пальцев края ушной раковины, проводит вниз, по нежной мочке… просто чтобы проверить, не больно ли Ямамото, так ведь?       Но Такеши не больно, он только улыбается, как обычно, — одними уголками губ, аккуратно, тихо, — и поворачивается, пытаясь поцеловать ладонь Гокудеры. Итальянец сразу отдергивает руку и бросает нарочито недовольное «теперь ты похож на какого-нибудь там стриптизера».       А сам придирчиво смотрит. На этот раз вышло вроде бы ровно.