I'm forever chasing after time But everybody dies, dies If I could buy forever at a price I would buy it twice, twice But if the earth ends in fire And the seas are frozen in time There'll be just one survivor The memories of our life time
Противное лязганье, резонирующее с темнотой внутри. Она расширяется и отравляет кровь. Колючий плющ опутывает руки и перебирается выше, окольцовывая голову. Королева проклятого мира. Что-то режет вены вдоль. Это — ее собственная ложь. Глаза слепит от яркого света вдали, но она не может шагнуть к нему. На щиколотках звенят цепи, позади — царапает землю камень. Грехи живут своей жизнью и пускают корни в отравленную почву. Ее же грех — венец на руинах мира. Им пропитан воздух. Он въелся в кожу. По небу идут трещины, и осколки облаков падают ей на голову, опрокидывая навзничь. Прибивают гвоздями к земле, ломают позвоночник. Звук металлического лязганья выбивает ушные перепонки. Она тонет в собственной крови. Она проснулась от собственного крика, захлебываясь в слезах. Горло жгло изнутри, словно ее заставили залпом выпить стакан кипятка. Тело покалывало неприятной болью, которая почему-то концентрировалась на спине, вдоль позвоночника. Она с трудом сглотнула и снова закричала. И пусть кошмар остался позади — ей нужно выпустить своих демонов наружу вместе с криком. Это должно помочь. Они обязательно уйдут. Уйдут… — Теа, девочка моя, тихо, — начал кто-то сбивчиво шептать на ухо, и она поняла, что сидит на кровати, а ее мать обнимает ее со спины. — Тебе снова приснился кошмар? Ты вся дрожишь. Она замерла на мгновение и снова зарыдала — еще сильнее, чем минутой ранее. Они никогда не оставят ее в покое.* * *
Теа шла вперед по дороге, ведущей к озеру, и то и дело пинала мелкие камушки и веточки, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. Последний месяц жизнь шла точно под откос, не давая ни малейшей возможности зацепиться за край обрыва, чтобы не рухнуть в пропасть. Кошмары преследовали ее каждую ночь, сжимая шею, рассекая руки на запястьях, ударяя болью по позвоночнику. Чем дальше, тем сложнее было держаться прямо — Теа постоянно ощущала фантомную боль в спине, которая концентрировалась между лопатками, а потом сбегала вниз до самого крестца. Мать говорила, что это все стресс из-за последнего года обучения в школе, друзья молча поджимали губы, не зная, чем помочь, а врач попросту разводил руками, говоря, что с ее организмом все в порядке. Каждый вечер перед сном Теа выпивала большую кружку успокоительного настоя на травах, который ей предписал пить врач, но она с таким же успехом могла вливать в себя кувшин обычной воды. Ничего не менялось. Все становилось только хуже. Год сто сорок седьмой с того дня, как человечество начало жить заново. Сто сорок семь лет бесконечных поисков, попыток, надежд. Прошло столько времени, но люди старого поколение до сих пор переходят на шепот, когда кто-то просит их рассказать о прошлых событиях. Теа слышала эту историю десятки раз, но она все равно никогда не упускала возможности послушать ее еще раз. Существует официальная версия — та, что им рассказывают в школе, но Теа знала, что о многом умалчивают. Полуденное солнце ощутимо припекало, и она спряталась от него в тени дерева, садясь прямо на траву. Вытянув ноги, Теа прижалась спиной к стволу и запрокинула голову, бросая взгляд наверх. Солнечные лучи пробивались сквозь крону дерева и падали на ее лицо, освещая бледные веснушки. Теа прикрыла глаза и глубоко вздохнула, позволяя себе расслабиться. Может, если она попробует вздремнуть за пределами дома, кошмары обойдут ее стороной… Где-то позади громко хрустнула ветка, и Теа подпрыгнула на месте, выглядывая из-за дерева. Невдалеке застыл светловолосый мальчишка примерно ее возраста. Его лицо вытянулось в немом удивлении. — Не обязательно подкрадываться, Нэйт, — недовольно бросила она ему. — Как будто я знал, что ты тут околачиваешься, — он закатил глаза и подошел ближе, замирая около дерева. Засунув руки в карманы, Нэйт искоса посмотрел на нее: — Тебя мать искала. — Я знаю, — отмахнулась Теа. Они с Нэйтом знали друг друга с самого детства. Наверное, если бы их родители не дружили, Теа вряд ли бы стала с ним общаться — Нэйт временами был невыносимым настолько, что ему хотелось дать чем-нибудь тяжелым по голове. Вот и сейчас он совсем не понимал непрозрачного намека оставить ее в покое, который висел в воздухе топором. Нэйт плюхнулся на землю рядом с ней и лег на спину, подкладывая под голову сложенные руки. Теа громко и раздраженно выдохнула. — Что, опять кошмары? — спросили у нее, и она непроизвольно отклонилась в сторону, будто этим можно было отгородить себя от другого человека. — Они и не прекращались, — нехотя ответила Теа. — Хочешь поговорить об этом? — Нэйт повернул голову в ее сторону, и она фыркнула. Ох уж эта его извечная привычка лезть не в свое дело. — Обойдусь. Он ничего не сказал — только посмотрел долгим взглядом темных глаз и отвернулся. Теа обхватила колени руками и начала нервно грызть ноготь большого пальца. — Я за тебя переживаю, — негромкий голос Нэйта затерялся в поднявшемся ветре. Она застыла, чувствуя волнами накатывающее раздражение — не потому, что Нэйт волновался за нее, а потому, что за нее волновался именно он. — Не стоит. Он сел и кинул на нее хмурый взгляд. — А я, может, знаю, каково это. — О чем ты? — Теа перестала грызть ноготь. Нэйт потер ладонью затылок и скривился — по его лицу было видно, что объяснять свои слова ему не хочется. — Мне последнее время тоже странные сны снятся. Хреновые, честно говоря, — он усмехнулся. — Может, это какая-то новая болезнь, и она передается по воздуху. — Что тебе снится? — Теа пропустила его слова мимо ушей и подалась вперед. — Я плохо помню, — он скрестил ноги и принялся дергать травинки. — Слушай, колись уже, — не выдержала она, всплеснув руками. Нэйт бросил на нее быстрый взгляд и посмотрел в сторону озера. Порыв ветра растрепал его отросшую челку. — Мне снится, что я с ума схожу. То есть… действительно крышей еду. А еще бывает, что я бегу по каким-то зеленым коридорам, а меня кто-то преследует. — Почему ты мне сразу не сказал? — Теа поерзала на месте и пересела к нему поближе. — Тебе своих демонов хватает, — Нэйт скривил губы в горькой усмешке. Она открыла рот, чтобы выстрелить очередной колкостью, но передумала и тоже посмотрела в сторону озера. Быть может, демоны у них одни и те же. Понять бы, откуда они пришли и зачем. — А ты? Что тебе снится? Ты никогда не говорила, — Нэйт сел к ней лицом. — Много чего. Все сны начинаются по-разному, но заканчиваются одинаково — я умираю. И я чувствую эту боль даже когда просыпаюсь, — Теа уперлась подбородком в колени и зажмурилась. Ее макушки коснулось что-то теплое; она подняла голову и уставилась в темно-карие глаза Нэйта, который стоял на коленях, одной рукой опираясь о землю, а другой — гладя ее по волосам. — Все нормально, — он отстранился, — рано или поздно это закончится. Теа, не отрываясь, смотрела в его лицо и думала о том, что Нэйт, пожалуй, не такой уж и невыносимый. Из кустов в паре десятков метров от них вывалилась компания парней, ступая на небольшой пляжик. Они оба вздрогнули, услышав чужие голоса, и хором обернулись. Мальчишки, кажется, не заметили их, продолжая что-то кричать наперебой. Через несколько секунд один из них снял с себя футболку и принялся расстегивать штаны. Теа почувствовала, как ее щеки начинает заливать румянец. Мгновение — и незнакомый парнишка в одних трусах прыгнул в воду, поднимая в воздух сотни брызг. — Вот ведь шанки стебанутые, — со смешком выдал Нэйт, качая головой. — Что? — Теа так резко повернула голову в его сторону, что хрустнули шейные позвонки. — Что? — Нэйт выгнул левую бровь. — Что ты только что сказал? — Какая разница? — на нее смотрели с непониманием. — Просто ругательство какое-то, на ум пришло. Прыгнувший в озеро мальчишка под водой снял с себя трусы и кинул их на берег в сторону своих друзей. Те дружно загоготали, тыкая в него пальцами. — Пойдем-ка лучше отсюда, — Нэйт поднялся с земли и протянул ей руку, — если ты, конечно, не хочешь остаться и посмотреть на чужие голые жопы. — Мне твоей в детстве хватило, — Теа ухватилась за протянутую ладонь, и Нэйт рывком поставил ее на ноги. — Не напоминай, — он смущенно засмеялся. Она улыбнулась ему в ответ и первой пошла вперед по тропинке, петляющей среди деревьев. Теперь у ее демонов есть компания.* * *
Много незнакомых лиц. Они мелькают перед ней, то пропадают, то снова появляются. Лица искажаются, под глазами пролегают тени, по щекам бегут слезы, и они темнеют, становятся гуще. Рты раскрываются, обнажая черные зубы, губы пачкают кровавые слезы. Вместо крика она слышит металлический скрежет. — Я положила начало концу, Том. Она бежит по коридорам с бесконечно высокими стенами. С них сползает плющ, который извивается, будто змеи. Он подбирается к ее ногам. Сотни, тысячи иголок впиваются в щиколотки, и она падает, но не издает ни звука. — Это мы виноваты, Том. Во тьме горят костры. Они — глаза демонов, что позвонок за позвонком ломают ее хребет. Во тьме проливается кровь. Она волнами омывает ее ступни. Из тьмы есть четыре выхода, но ни один не приведет к спасению. — Том, мы последние. Скоро все закончится. Теа резко села на постели, шумно втягивая носом воздух. Голос, все еще звучавший в голове, казался почти знакомым. Произнесенные им фразы спутывались друг с другом, буквы перемешивались, блекли, исчезали. Теа вскочила с кровати и подбежала к тумбочке, судорожно открывая верхний ящик. Достав блокнот с карандашом, она застыла над столом, едва занеся руку над чистым листом. — Том, — сказала она вслух и написала три буквы чужого имени в блокноте. Кто этот Том? Она его знает? Или знала, но забыла? Может, какой-то мальчишка из школы, чье имя она услышала случайно, и воспаленный мозг просто воспроизвел его во сне?.. — Господи, — Теа отложила карандаш и потерла ладонью сонные глаза, — я скоро с ума сойду.* * *
Нэйт жил на соседней улице — до его дома было десять минут пешком, да и то если ты идешь не спеша и озираясь по сторонам. Теа добежала до его дома за все пять. Она чуть не перевалилась через невысокую калитку, но быстро одернула себя, когда увидела Нэйта, что сидел во дворе на скамейке и чертил что-то палкой на земле. — Эй, — окликнула она его. Нэйт поднял голову и сразу же опустил ее обратно — к непонятному рисунку, который он продолжал выводить веточкой. Теа прикрыла за собой калитку и подошла к нему, останавливаясь напротив. Глянув сверху вниз на его творение, она приподняла брови. — Чем ты тут занимаешься? — Ну-ка сядь, — он кивнул на свободное место на скамейке, и Теа тут же плюхнулась рядом. — Скажи, что тебе это напоминает? — Нэйт указал на угловатые линии на земле. — Ничего, — она пожала плечами, — если бы не твой серьезный вид, я бы решила, что ты просто ерундой страдаешь. — Посмотри внимательнее, — настойчиво попросил он. Теа закатила глаза и снова посмотрела на рисунок. Линии образовывали коридоры. Ее взгляд следовал по одну такому, пока не наткнулся на тупик. Теа моргнула и попробовала снова, но через два поворота ее взгляд снова напоролся на линию. — Какая-то головоломка. — Уже лучше. Еще варианты? Теа недовольно сложила руки на груди и угрюмо глянула на Нэйта. — Похоже на лабиринт. Он довольно улыбнулся и снова взял в руки палку. — Зачем ты его рисуешь? — Теа уперлась локтями в колени и положила лицо на ладони. — Помнишь, я говорил тебе, что мне снится, как я блуждаю по зеленым коридорам? — Нэйт прочертил очередную линию на песке. — Этот сон повторяется раз за разом уже месяц. Сначала мне показалось, что коридоры, по которым я бегаю, абсолютно одинаковые, но они менялись каждую ночь. Так я думал до сегодняшнего дня. Есть определенная схема и… — он воткнул палку в землю, — я нарисовал этот чертов лабиринт. Не весь, конечно, но часть. — Зачем? — не выдержала Теа, склоняясь над нарисованным лабиринтом. — Не знаю. Думал, что это поможет мне разобраться. Может, когда я во сне выберусь из этого лабиринта, все закончится. — А что за квадрат в центре? — она указала на пустое пространство. — Я не знаю, что там. Во сне я никогда не могу попасть в это место. Будто что-то не пускает меня, и мне приходится обходить его стороной, — Нэйт вздохнул и откинулся назад на спинку скамейки. — Ерунда какая-то. «Из тьмы есть четыре выхода, но ни один не приведет к спасению». Теа медленно сглотнула и протянула руку к палке. Выдернув ее из земли, она прочертила маленькие черточки поперек каждой из сторон квадрата. — Мне кажется, что даже если ты найдешь выход из лабиринта, ничего не закончится. Лабиринт — это только начало, — Теа посмотрела на Нэйта. Она знала, что в ее глазах плещется плохо скрываемый страх. — С чего ты взяла? — он внимательно изучал линии, которые она прочертила на земле поверх его собственных. — Просто, — как-то подавленно ответила Теа, выпуская палку из рук. Сейчас они оба заперты в лабиринте своего подсознания. Если выход и есть, она о нем пока не знает. — Скажи, — Теа помедлила пару секунд, — ты знаешь кого-нибудь по имени Том? Брови Нэйта поползли на лоб. Он прочистил горло и нахмурился. — Том? Первый раз слышу. Почему ты спрашиваешь? Тебе что-то приснилось? — Да, — Теа принялась грызть ноготь большого пальца. Плохая привычка с детства, — во сне я слышала голос, который говорил про какого-то Тома. Но я так и не смогла вспомнить кого-нибудь с таким именем. — Может, это сокращение от полного имени, — Нэйт пожал плечами. — В смысле как Томас? Но я и Томасов никаких не знаю, — глаза Теа лихорадочно забегали. — Почему же? Все мы знаем как минимум одного Томаса. Того самого, — на нее многозначительно посмотрели. — Томас, Минхо, Бренда — эти имена известны каждому. — Основатели, — кивнула Теа. — Ты просто запуталась. Мы оба, — тихо произнес Нэйт, и она была с ним полностью согласна.* * *
На зубах скрипит песок. Взмокшая от пота одежда липнет к спине. Перед глазами — бескрайняя пустыня. Солнце выбеливает чужие кости, торчащие из земли. На песок падают капли крови. Они чернеют и шипят, словно масло на сковородке. В воздухе стоит отчетливый запах разложения. — Просто иди с нами и дай себя убить. Руку холодит гладкое дерево. Под ногами шуршат мелкие камни. Сердце с такой силой бьется о грудную клетку изнутри, что пальцы подрагивают в такт этим ударам. Она чувствует боль в запястьях и смотрит на свои руки, которые обмотаны колючим плющом. Она не может пошевелиться. Кто-то из темноты дергает ее на себя, заставляя повиноваться своим желаниям. Будто кукловод. И она — его кукла. — Тереза, не поступай со мной так. На нее давит со всех сторон. Чужие взгляды оставляют ожоги на коже, которая обугливается и чернеет, как и нечто внутри — то, что разгоняет кровь по венам. Больно. Так больно, что больше нет сил терпеть. Ради чего? Ради чего? Ради чего? — Порок — это хорошо. Теа открыла глаза и почувствовала, как из уголков глаз выбиваются слезы, стекая на подушку. Почему так больно? На грудь давило с такой силой, словно на нее положили камень. Теа вцепилась пальцами в свою шею и стала царапать ее, оставляя красные полосы. Нужно сделать всего один вдох. Кто-нибудь… Шорох со стороны окна. Она резко села на кровати и свесила ноги, отпуская свою шею. Шорох повторился и к нему прибавился неуверенный стук. Теа подошла к окну и раздернула шторы. Нэйт, державшийся за оконную раму, от неожиданности чуть не повалился на землю. — Что ты тут делаешь? — зашипела она, когда открыла окно. Он проигнорировал ее вопрос, взглядом замерев на ее покрасневшей шее. — Что случилось? Руки Теа дрогнули, и она сжала ладони в кулаки. — Теа? — Не важно, — отмахнулась она, — лучше скажи, что забыл возле моего окна в шесть часов утра. — Одевайся. Хочу тебе показать кое-что, — Нэйт смотрел на нее серьезно и решительно. — Опять какие-то каракули? — вздохнула Теа. — Лучше, — Нэйт спрыгнул на землю и помахал ей рукой, — давай, быстрее. Она закатила глаза, но спустя мгновение улыбнулась, сразу же отворачиваясь — не хватало еще, чтобы этот идиот подумал, что она ему рада. Теа накинула теплую кофту прямо поверх ночнушки и натянула на ноги ботинки. Переодеваться полностью не было времени — она должна успеть вернуться до того, как проснется мать. Нэйт привел ее на самую окраину еще спящего города и остановился перед черным забором, протягивая руку к перекосившейся калитке. Теа повертела головой, узнавая это место. — Нэйт, что мы делаем на кладбище? — тревожным голосом спросила она. Тот загадочно улыбнулся и поманил ее пальцем, пропуская на территорию кладбища первой. — Ты ведь уже была здесь? — А кто здесь не был? — Скажи, ты видела могилы основателей? Теа растерянно моргнула, не понимая, куда клонит Нэйт. — Видела. Но это было очень давно. Я, знаешь ли, не люблю шляться по таким местам. Это больше по твоей части. — Тогда я покажу тебе кое-что интересное. Они шли вперед, огибая могилы людей, что некогда так же, как и они, ходили по улицам города. Теа скользила взглядам по надгробиям и чувствовала, как внутри все сжимается. Когда-нибудь и она здесь окажется. Они остановились перед большим надгробием из черного мрамора, и Нэйт указал на него рукой. Теа присела на корточки, разглядывая могилу. — Здесь похоронен тот самый Томас, — Нэйт тоже присел рядом, касаясь ее плеча своим. — Читай надпись. Теа подалась вперед, вставая на колени и протягивая руку к надгробию. Под ногами хрустнула ветка, но ей показалось, что этот хруст идет изнутри нее самой. «Томас. Том. Томми». — Том, — шепотом прочитала она. — Томми, — продолжил Нэйт. Теа отклонилась назад и села прямо на землю перед могилой. Нэйт последовал ее примеру. — У меня такое чувство, что я забыла нечто очень важное, — ее голос дрогнул. — Не у тебя одной, — на ее плечо легла чужая рука, и она зажмурилась. На картине не осталось пазлов. Она шарит руками в темноте в попытках отыскать их, но пальцы хватают лишь воздух. — Я хочу сходить в еще одно место, — Теа поднялась на ноги и отряхнула свою ночнушку. — Куда? — На центральную площадь к памятнику. Мне нужно кое-что проверить. Нэйт кивнул и тоже встал с земли. Она схватила его за руку и потащила следом за собой. Нэйт не сопротивлялся — только сжал ее ладонь в ответ. На главной площади было предсказуемо пусто, но Теа знала, что уже через час она будет переполнена людьми, спешащими на работу. Она ступила на каменную брусчатку и неровным шагом подошла к огромному памятнику в центре площади. Каждый из жителей города знал, что он установлен в честь погибших товарищей основателей — тех, кто не смог добраться до безопасного места. Теа не раз читала казавшиеся бесконечными строчки имен, высеченные на камне, но ни одно из них ни о чем ей не говорило. Просто имена тех, кого она никогда не знала и кто умер задолго до ее рождения. Однако, именно благодаря им она и родилась. — Что ты хотела проверить? — Нэйт стоял рядом, спрятав руки в карманы штанов. — Эти имена… — Теа подошла к памятнику вплотную, — ты читал их? — Конечно, — он ответил таким тоном, словно решил, будто его принимают за идиота. Имен было так много, что взгляд Теа терялся среди букв. «…Алби, Бен, Чак, Джефф, Рейчел, Клинт, Джексон, Билли, Фрэнки, Джек, Уинстон, Ньют, Тереза…» Теа застыла, когда прочитала последнее имя. Во рту мгновенно пересохло; колени подогнулись. — Эй, в чем дело? — Нэйт подхватил ее под руку, не давая упасть. — Все в порядке, — Теа выпрямилась и лихорадочно облизнула губы. Каков шанс, что имя «Тереза» приснилось ей только потому, что когда-то в детстве она увидела его на этом памятнике? «Тереза, не поступай так со мной». Голос — просящий, напуганный, неверящий — заполнил ее голову. Невыносимо сильно захотелось заплакать. — Прости, — вырвалось у Теа. — Ты мне? — лицо Нэйта вытянулось. Она начала громко смеяться, выпуская со смехом скопившееся напряжение. — Не знаю. Вдруг захотелось это сказать. Просто так, — Теа продолжала хохотать; в боку закололо. — Ты меня пугаешь, — Нэйт встряхнул ее за плечо. Она резко замолчала, сглатывая густую слюну, у который был странный металлический привкус. А потом внимательно взглянула в лицо напротив. За спиной Нэйта поднималось солнце, и его волосы казались светлее, чем обычно — соломенные, с золотистым отливом. Темно-карие смотрели обеспокоенно и с легким испугом. Теа медленно моргнула и опустила взгляд. — У тебя дурацкое имя, — невпопад выдала она, глубоко вздыхая и окончательно успокаиваясь, — оно тебе не идет. — Вот спасибо, — Нэйт разжал пальцы и отпустил ее плечо; на его губах заиграла улыбка. — Скажи, — Теа вновь развернулась к памятнику, — тебе снится все то же самое? Он молчал целую минуту, и когда она решила, что ответа не будет, Нэйт заговорил: — Сегодняшний сон был другим. То есть… он закончился по-другому. Не так, как обычно. Я… — он замолчал, не закончив фразу. — Расскажи мне, — попросила Теа. — Я умер, — просто сказал Нэйт, словно говорил о том, что вчера ел на ужин. — Помню, как дрался с кем-то. Мы катались по грязной дороге, царапались, кричали друг другу ругательства. А потом мне выстрелили в голову. Я до сих пор чувствую эту пулю внутри своей головы. Она не без труда заставила себя посмотреть на него. Лучи восходящего солнца падали на правую сторону его лица — из-за странной игры теней казалось, что на его лбу прямо под светлой челкой расплывается темное пятно. Теа вздрогнула и протянула руку к его щеке, а после скользнула пальцами выше, убирая с его лба волосы. Ничего. Нэйт перехватил ее руку за запястье и слабо улыбнулся. В груди фрагмент за фрагментом начало что-то оживать.* * *
Она бежит по коридору, спотыкаясь о мелкие камни. Глаза слезятся от пыли, в боку колет от долгого бега, не получается глубоко вздохнуть из-за едкого дыма. Впереди она видит спину Томаса, который вдруг замирает на месте, смотря куда-то вверх. Она тоже поднимает взгляд и видит, что огромный кусок бетона с треском отходит от потолка — через пару секунд он рухнет прямо на Томаса. — Нет! Том! Она делает последний рывок вперед и с размаху толкает его в спину. Томас падает на пол, а после перед глазами на мгновение темнеет, и что-то с нечеловеческой силой придавливает ее к полу. Позвоночник пронзает такая острая боль, что она не выдерживает и кричит, но вместо крика из нее вырывается один только хрип. По подбородку стекает кровь, заливая пол, к которому она прижималась щекой. — Тереза! Она слышит его голос. Будто издалека, словно Томас не здесь, а за многие мили отсюда. Он так далеко — был, есть и будет. Все тело немеет, и она перестает чувствовать свои ноги. — Тереза! — снова зовет ее Томас, и она открывает глаза. Пусть последним, что она увидит перед смертью, будет его лицо. — Мне так жаль, Тереза. Так жаль. Прости. В глазах Томаса столько боли, словно это он сейчас лежит, придавленный к полу огромной каменной глыбой. Будто это его кровь сейчас окрашивает пол в темно-красный цвет. Ей хочется улыбнуться, когда она понимает, что, несмотря на все, что было, она все-таки значит для него что-то. Ведь так? — Мне тоже жаль, Том… Я всегда… — она давится своей кровью и замолкает. В голове вспыхивают ослепительно-яркие пятна. Боли больше нет. А потом наступает темнота. Перед глазами расплываются цветные пятна. Будто красные цветы лотоса, распускающиеся на черной воде. Теа боялась пошевелиться и продолжала недвижно лежать на кровати. Размытые цветы начали плакать кровью. Кап. Одна особо крупная капля упала на ее щеку, а после затерялась в волосах. Теа не выдержала и распахнула глаза, упираясь взглядом в потолок. Кап. На ее нос снова что-то капнуло, и через несколько секунд она поняла, что после ночного дождя начала протекать крыша. Она медленно села на кровати и обхватила голову руками. Ей больше не нужно было напрягаться, силясь вспомнить свои сны. Потому что с самого начала они не были ими. Это были воспоминания — ее собственные и вместе с тем абсолютно другого человека. Она опустила руки и скомкала в пальцах одеяло. Момент — и Теа начинает тихо смеяться. Не Теа. Тереза. Так странно помнить свое прошлое имя. Так странно помнить свою собственную смерть. Так странно знать, что великий основатель Томас некогда был просто запутавшимся мальчишкой: вспыльчивым, отчаянным, но бесконечно живым. Она запомнила его именно таким. Тереза свесила ноги с кровати и ступила ногами на прохладный пол. А потом подошла к окну, раздвигая шторы и бросая взгляд во двор: стриженный газон, клумбы с цветами, детские качели сбоку, на которых она каталась в детстве, ровный забор, выкрашенный синей краской. — А ты неплохо постарался, Том, — она улыбнулась, но улыбка дрогнула и быстро сползла с лица. Следом за ней пришли слезы. Тереза сидела на полу возле подоконника и заливалась слезами, спрятав лицо в коленях. Грудь терзало изнутри чувством вины и несправедливости — вот она, настоящая, живая, сидит на этом холодном полу и чувствует, в то время как ее друзья лежат в земле. Все, кто был ей когда-либо дорог. Тот, кто был ей дорог. Что это? Реинкарнация? Шанс на новую жизнь, шанс начать все сначала? Зачем? Чем она заслужила это? Если Бог существует и это его рук дело, то у него крайне хреновое чувство юмора. Тереза надрывно вздохнула и шмыгнула носом. Она была одна сто пятьдесят лет назад, она одна и сейчас. Кому нужны такие вторые шансы? Почему именно она? Столько имен на мемориальной доске: Алби, Уинстон, Рейчел, Чак, Ньют… Тереза резко вскинула голову и подскочила с пола. Не может быть, нет. «Вот ведь шанки стебанутые». Она выбежала на улицу в одной ночнушке — прямо как несколько дней назад — и стремглав понеслась вперед по улице, спотыкаясь о собственные ноги. «Мне кажется, что если во сне я выберусь из этого лабиринта, все закончится». В боку почти сразу закололо — у нее всегда была плохая выносливость. Но Тереза не смела остановиться для того, чтобы перевести дыхание, и продолжала бежать вперед — в сторону знакомого дома. «Томми». Она завернула за угол и с размаху врезалась в кого-то. Тереза схватилась за лоб, который угодил точно в чужую челюсть, и отошла на несколько шагов, щуря глаза. В ушах звенело. Перед ней стоял Нэйт. Его лицо было перекошено от страха, смятения и неверия — каждая из этих эмоций была настолько яркой, настолько живой, что у Терезы внутри все поменялось местами. И это случилось снова, когда она посмотрела в глаза Нэйта и поняла, что знает их — не потому, что они c Нэйтом выросли вместе, не потому, что в детстве дрались за право первому прыгнуть с тарзанки и десять лет ходили в одну школу. Она знает потому, что уже видела их — много-много лет назад, когда над ними светило искусственное солнце, а по ночам они засыпали под металлический скрежет, доносящийся из-за стен лабиринта. Нэйт накрыл ладонью рот и отступил на шаг, смотря на Терезу так, словно видел ее впервые в жизни. Не Нэйт. Ньют. — Т… — он запнулся, проглатывая оставшиеся буквы, и через несколько секунд едва слышно продолжил: — Тереза?.. Всю жизнь жили бок о бок и только сейчас узнали друг друга. Она улыбнулась, и в уголках ее глаз блеснули слезы. Тереза подступила к нему ближе и обхватила руками, крепко обнимая. — Ньют, — шепотом сказала она ему на ухо. Не вопрос. Потому что ей не нужно спрашивать то, что она и так уже знает. И когда Ньют обнял Терезу в ответ, накрывая теплой рукой ее затылок, она поняла, что больше никогда не будет одна.