***
Более тупым праздником, чем день рождения, был лишь день святого Валентина, назначение которого не всегда было мне понятно. Особенно если учитывать то, что нужно делать подарок своей второй половинке, ага. Вы мою вторую половинку вообще видели? Хотя если подумать, то мне бы стоило всё-таки подарить Ханамии горький шоколад, как он любит, и в лучших русских традициях криво нарисованную валентинку, но… перебьётся. Больно много чести. Само собой, в школу я пришла не в лучшем настроении, в предвкушении хлеба и зрелищ. Плюс у меня ещё была шоколадка для Казуи. Просто почему бы и да? «Завидные женихи» типа Ханамии и Миядзаки-куна, как и ожидалось, были облеплены красавицами, и… вы уж извините, но во мне проснулась жуткая ревность. Хотелось схватить кого-нибудь из них и смачно ударить лицом о парту. Это я о парнях, если что. Нет, ну вы посмотрите, какие куколки! Не знаю, сколько бы я так страдала, если бы не ввалившийся в класс Хара, который, само собой, тут же направился ко мне. Как-никак, с моей стороны открывался прекрасный вид на всех этих прекрасных девулечек, а при удачном стечении обстоятельств и на их нижнее бельё. — Тай-чан, что-то ты сегодня больно тихая… Сколько времени прошло, а на тебя ни одной жалобы. Опять замышляешь какую-нибудь гадость без меня? — Ох, ну что ты, Хара. Смотрю на очаровательных девулей и попытки Ханамии заставить меня ревновать, — тут вышеупомянутый мерзавец поцеловал в щёку очередную девицу, отчего та чуть не лишилась сознания. — Удачные попытки, надо сказать, — озлобленно прорычала я. Некоторое время друг смотрел куда-то в пол, потом тяжело вздохнул и проговорил полным боли голосом: — Придётся помочь тебе, Тай-чан… Но я делаю это только потому, что ты мой бро, — а потом, подумав, он добавил: — И будешь должна. Кстати, шоколадку принесла? — Ты знал, — скорее утвердительно, нежели вопросительно воскликнула я. — Предполагал. Беззлобно фыркнув, я полезла в сумку и выудила оттуда шоколад, ради которого мне пришлось отправиться в Ад, в торговый центр накануне дня святого Валентина. И это было ужасно. Никогда больше не повторю этой ошибки. — О, спасибо, зайка моя, — сладко пропел парень, когда я протянула ему этот плод моих страданий. — Всё самое лучшее для тебя, солнышко, — в тон ему отвечала я, чудом поняв не очень-то разумный план. Но видели бы вы взгляд Макото, который так и кричал, что это удар ниже пояса. Ну вы только посмотрите, в ком проснулся собственник! Ничего-ничего, пусть продолжает ворковать со своими обожательницами, а мы с Казуей придумаем, как разделить эту шоколадку и не заляпаться. Не заляпаться не получилось…***
Сегодняшний день побил все рекорды по желанию убить и ударенную на всю голову Игараси, и жутко раздражающего Казую. Куда бы Ханамия ни пошёл, он всюду встречал этих идиотов в неоднозначных ситуациях. Ну прям в очень неоднозначных. И даже понимание того факта, что эта парочка специально выводит Макото из себя, не очень-то помогало: руки так и чесались. И всё же в глубине души парень никак не мог понять, почему в подобных ситуациях он пролетает со своими отношениями, как фанера над Парижем… Игараси ведь сама с утра его демонстративно игнорировала, а как «запахло жареным», так началось… Ну понятно, что началось. И почему Ханамии начало казаться, что у него и вовсе нет девушки? Нет, в этот раз он не может оставить всё как есть хотя бы потому, что растоптанное в пух и прах самолюбие требовало моральной компенсации. Плюс давно пора поставить на место и свою девушку без царя в голове, и тяжёлого форвада, который иногда забывает один «малюсенький» факт. Какой именно факт, всем, само собой, понятно. Совсем уже команда распустилась. — Казуя, а ну стоять, — мрачно проговорил Ханамия, крутя в руках баскетбольный мяч. Какое совпадение, что никто ещё не пришёл на тренировку, несмотря на то, что она идёт уже минут пять. Сам Бог велел не верящему во всю эту лабуду Макото совершить задуманное. — Чего? — лениво отозвался сокомандник. Самым красноречивым ответом был баскетбольный мяч, прилетевший точно ему в лицо. — Упс, — мило улыбнулся Ханамия. Как ни странно, Хара сразу сообразил, за какие грехи он получил этот не очень-то приятный «упс» от капитана. Тут вообще нужно быть крупным идиотом, чтобы не сообразить. Парень почувствовал своим чуть ли не святым долгом ответить на сию… претензию. И именно в этот момент в зал ввалилась запыхавшаяся Игараси, которая мысленно похоронила себя за опоздание. Поразительно, что только за опоздание. Посчитав это знаком свыше, Казуя схватил девушку и… поцеловал. И твёрдо решил, что умрёт самой мучительной смертью из всех возможных. Раздавшиеся грохот и вопль кита с прищемленным… хвостом были тому подтверждением. К слову, китом был Ямазаки. — Упс, — ехидно протянул Хара, как бы невзначай посмотрев на взбешённого Ханамию. — Я… даже не знаю, что сказать на… на это… — пробормотала шокированная не меньше остальных Тай-чан. — Только позволь узнать: тебя и целоваться учить?!***
— Кентаро, ты что, спишь? — мне было даже лень оторвать голову от плеча товарища по несчастью, чтобы получить ответ на свой вопрос, благо сонное бормотание было наилучшим ответом. — Ну конечно, Ханамия орёт — словно колыбельную поёт. А, ты просто в наушниках… Даже мне не предложил… А ведь я всегда даю тебе наушники в таких ситуациях. Тоже мне друг… — Игараси! — Да не ори ты, истеричка! Из-за твоих визгов даже голова разболелась. Ты бы меня ещё и к брату приревновал. Хотя сомневаюсь, что Ваня бы решился меня так смачно засосать… — Клоуны, — выплюнул Ханамия. И почему это прозвучало как самое страшное оскорбление? Ах, да, в исполнении Макото даже самые прекрасные комплименты звучат как оскорбления. Как же я могла забыть? Парень демонстративно развернулся и зашагал в свой кабинет. От того, с каким грохотом хлопнула дверь, все зажмурились. Но подождите-ка… Там сейчас штукатурка отвалилась или мне показалось? — Что-то он быстро в этот раз закончил… Стареет… — с невозмутимым видом проговорил Сето, снимая наушники. — Да, похоже… Подожди, ты что, всё это время притворялся?! — я тут же отлипла от плеча парня, недовольно смотря на него. — А ты попробуй заснуть, когда этот истерик орёт, — фыркнул Кентаро. — Зато в этот раз он действительно орал меньше, — задумчиво протянул Фурухаши, всё ещё пытаясь найти плюсы в нашей почти мушкетёрской жизни. — И бил, вообще-то, больнее, — пожаловался Хара, прикладывая компресс к разбитой переносице. Все многозначительно посмотрели на парня. Нет бы радоваться, что вообще жив остался, так ещё сидит жалуется… Но, блин, Ханамия сам виноват! Первый начал любезно ворковать с этими девицами, а потом ещё мы с Казуей огребли. Ну переборщили немного, с кем не бывает? — Тренировки, похоже, не будет, так что можете валить. — Да что ты говоришь! — удивлённо воскликнул Ямазаки, оглядев зал. — А мы-то не заметили! И правда. На тренировку никто, кроме основного состава, даже не приходил. Предчувствовали бурю, так сказать. — Ладно, пойду сделаю так, чтобы Макото остался виноватым. Тяжело вздохнув, я встала. Кто-то же должен быть мужиком. Правда, непонятно, почему именно я беру на себя эту рискованную роль, но ладно. Женщин Ханамия не бьёт. Правда, из всех правил есть исключения. К сожалению, в данном случае исключением была я… — Закрой дверь с той стороны. Спасибо, — прошипел Макото, развалившись на стуле, стоило мне только войти. — Успокойся, Отелло. Баш на баш, как говорится. Ты первый начал, мне как бы тоже не очень-то приятно было наблюдать, как ты с этими… А мне всё порываешься ноги сломать, — обиженно надулась я, сев напротив парня. — Нет! Игараси, нет! Больше этот фокус не пройдёт! — Хм… Где-то я это уже слышала. Но ничего, русские так просто не сдаются. — Думаешь, мне было приятно смотреть, как ты «по-дружески» обнимаешь и целуешь всех намалёванных девиц?! И вообще… — я достала из сумки угрожающих размеров плитку горького, как наши с Ханамией отношения, шоколада и швырнула ему в лицо. К сожалению, поймал. — Сделай одолжение, подавись и умри. Так мы просидели несколько минут: я — обиженно насупившись, а Макото — разглядывая мой «подарок», сделанный от всей широкой русской души. Но стоит сказать, что ради этого шоколада мне пришлось страдать так, как не страдают грешники на девятом кругу Ада, потому что нигде не было именно этой марки. Той самой, которую «предпочитает» господин наш Ханамия Макото. Да даже Харе шоколад купить проще было! — Не ценишь ты меня и мои страдания… Точно пора уходить от тебя, — уверенно заявила я спустя некоторое время размышлений. — Ну и куда ты пойдёшь? — безразлично хмыкнул Ханамия. Ой, не хотела я этого говорить, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. — Да хоть к Харе. Сегодня мы все убедились, что он будет не против. Макото резко встал, отчего я испуганно дёрнулась. Ох, язык мой — враг мой… Парень подошёл ко мне и, наклонившись, угрожающе прошипел: — Я сломаю тебе ноги, Игараси, — а я даже не сомневалась. — Выхожу, а потом привяжу к себе. Вот ни крупицы сомнения не было в тот момент, что действительно сломает, а потом ещё и привяжет. И это я ещё легко отделаюсь. Мне точно только Дездемону и играть. — Ну и ломай, — протараторила я, быстро чмокая ошарашенного моим поведением парня в губы. — Всё равно мы оба знаем, что ничего ты мне не сломаешь. Макото довольно усмехнулся, признавая мою правоту, а я выдохнула и возблагодарила Бога и чудеса его. Ну бывает же такое, а! Ханамия резко подался вперёд, из-за чего я чуть не совершила тройное сальто назад, потому что инстинктивно дёрнулась и попыталась отодвинуться. Но куда уж там? Я ожидала какой-нибудь болезненный щелчок по лбу или внеочередную угрозу, но… явно не то, что последовало дальше. Парень притянул меня за ворот кофты и поцеловал. Грубо. Настойчиво. Впрочем, как и всегда. Обвив его шею руками, я углубила поцелуй, а Макото крепко прижал меня к себе. Нет, с ним определенно что-то не так. Я бы даже сказала, всё не так. Может быть, настанет день, когда я пойму Ханамию, но только не сегодня. И не завтра. И вообще никогда. — Не забудь подарить мне шоколадку на Белый день, — усмехнулась я, когда мы вечером шли по улице, и, подумав, добавила: — Иначе это сделает Хара. — Ага, удачи ему, — буркнул Ханамия, небрежно взяв меня за руку.