Зеркало разбивается

** — Что будет, если я уступлю? — прямо с порога интересуется Шерлок. Не раздеваясь, не расслабляя сжатых до судорог кулаков. Он потратил почти все время на поиски помещения, где прячется Джим — после новости о коде его искала целая армия, — хотя должен был думать, как обезопасить себя и друзей от неизбежно грядущей катастрофы. Тесный офис на заднем дворе невзрачной закусочной — не совсем то, чего он ожидал. Впрочем, он успел заметить несколько охранников, совершенно неуклюже, на его вкус, замаскированных под местных нарколыг, так что он понимал: если бы Джим не знал, что он придет, а главное, если бы не хотел впустить его — он не смог бы подобраться так близко. Джим закрывает ноутбук и, когда Шерлок притворяет за собой дверь, поднимает на него глаза. В них плещется усталость, знакомая тем, кто уже давно перестал ждать, что жизнь удивит хоть чем-нибудь. Шерлок узнает ее мгновенно, потому что слишком часто видит в зеркале. Шерлок не любит зеркала. На стене по правую руку от Джима висит одно большое, и тот поворачивается к нему всего на миг, вскидывает брови, словно спрашивая у самого себя, что ответить. — И в чем конкретно, по-твоему, ты готов уступить? Что заставляет тебя думать, что мне нужно именно это? На самом деле, именно Шерлоку нужно именно это. Он провел не одну бессонную ночь, пытаясь примириться с сим фактом. Признаться себе, что не только переживания за близких не дают ему уснуть. Что от него — от них — нужно Джиму, он все еще не разгадал до конца, и точно не был готов ошибиться в выводах. Он уже и так слишком часто это делал. — Что бы тебе ни было нужно, я готов принять поражение. Это и значит уступить, — поясняет Шерлок, стараясь не усмехнуться бесконтрольно и нервно. Тем более, ему вовсе не до смеха. — Только прекрати... все это. Джим откидывается на спинку кресла и делает вид, что задумался. — Убей себя, — бесцветно велит он после недолгой паузы. За это время Шерлок успевает насчитать восемь разных источников инфекции в комнате. — Прости, что? — Что слышал. Мне нужно, чтобы ты умер. Шерлок все же разжимает кулаки, неосознанно запускает ладони в волосы, затем теребит шарф — не понимает. — Почему? — просто спрашивает он. Джим облокачивается на стол и устраивает подбородок на сцепленных пальцах. — Потому что ты, как я вижу, решил сдаться, — отвечает, прищурившись. — Ты тысячу раз мог убить меня. Даже когда мы не знали друг друга, а я, сам того не ведая, раз за разом раскрывал твои преступления. Почему сейчас? Ты действительно этого хочешь? — Ну, если тебе не нужно... «все это», — Джим усмехается за него, — мне нужно, чтобы ты перестал существовать. А между нуждой, этой глубинной изматывающей потребностью, и желаниями, Шерлок, колоссально большая разница. Шерлок замирает — пытается прочувствовать разницу. Он желает уберечь друзей от проблем, которые их не касаются, желает, чтобы Майкрофт перестал указывать, что ему делать. Желает, чтобы люди не заговаривали с ним без разрешения. Но ему жизненно необходимо знать, что творится у Джима в голове. Настолько сильно, что хочется встряхнуть его, коснуться. Поглотить. Настолько сильно, что он оказался здесь вопреки здравому смыслу. Это и правда очень изматывает. И да, он чувствует разницу. Наверное, стоит сказать об этом Джиму. — Нет ничего дурного в том, чтобы проиграть достойнейшему из противников, — произносит он вместо этого. Джим кивает и болезненно улыбается. — Хорошо, что ты так думаешь. Его левая рука скользит по ребру стола и скрывается под ним в области коленей, и за долю секунды — Шерлок даже не успевает вникнуть в происходящее — Джим вдруг достает пистолет, целится в него с пугающей, отстраненной решимостью на лице и стреляет. Мир погружается в глухое небытие, но Шерлок осознает, что жив, потому что смутно улавливает очертания того, как Джим неторопливо кладет пистолет перед собой, не выпуская из руки, а другой проводит по лицу, по шее и опять поворачивается к зеркалу. Когда Шерлок вновь может различать звуки, Джим говорит, пожимая плечами: — Промазал. Следующая пуля моя. Шерлок, едва способный не дрожать, подходит, опирается на столешницу, склоняется так, что кудри слегка мешают видеть, и тоже поворачивает голову. Джим смотрит на него. Они смотрят друг на друга сквозь зеркало — и это тяжело дышащее, моргающее изображение выглядит просто невероятно. Как Шерлок мог не замечать ничего такого раньше, напрямую? Отражение Джима существовало словно само по себе — его судорожно вздымающиеся плечи, загнанный осоловелый взгляд, как будто он не ожидал, что и правда выстрелит, что и правда рассчитывал попасть. Что боялся попасть. Шерлок выпрямляется и снимает пальто, закатывает рукава рубашки. Джим следит за его движениями в отражении, слегка раскрыв рот то ли от негодования, то ли потому, что хочет что-то сказать. Шерлок подходит, становится сбоку и нависает над ним. — Не думаю, что ты промазал, — тихо говорит он. — Ты попал точно, куда всегда планировал. — Разве? — Джим поднимает бровь. Шерлок лишь кивает, медленно моргнув, потому что они говорят вообще не о выпущенной пуле. Пазл собирается воедино, и ему интересно, что случится, если он приблизится еще. Что Джиму нужно на самом деле, так это увидеть то же самое не в зазеркалье. В реальности. — Порой сложно понять себя без взгляда со стороны, — отзывается тот, но его губы почти не шевелятся. — Оно взирает на нас оттуда. Невысказанное. Не хочу на него смотреть. Шерлок забирает пистолет, не заботясь о том, как Джим напрягается, когда их пальцы соприкасаются. Следующая пуля летит в зеркало. — Так не смотри, — шепчет Шерлок и сам себя не слышит после оглушающего выстрела. — Смотри на меня. Зеркало разбивается, их отражения сыплются на пол. Шерлок присаживается на край стола и протягивает Джиму руку. Тот исподлобья глядит на него прямо, тяжело и подозрительно, но отвечает на рукопожатие. — И что дальше? — Я перестану существовать. Для всех, кроме тебя. — Предлагаешь сбежать? — Джим усмехается вновь, но теперь за его смешком скрывается облегчение. — Как-то же надо двигаться дальше. Джим кивает — соглашается — и опускает глаза. Пока они говорили, Шерлок так и не отпустил его руку.