Мекакуши Дан или Фейри Тейл?

Хартфилия влетела в комнату ни жива, ни мертва. После ссоры из нее будто высосали все силы, а ноги ее почти не держали. Она сделала несколько шагов по направлению к кровати, падая на колени, так и не дойдя до нее. Сердце изнывало от тоски и хотелось разреветься. Девушка позволила себе надрывный всхлип, тут же стягивая с постели одеяло, и утыкаясь лицом в собранный комок. Она бы никогда не подумала, что Кано и впрямь может так себя повести. Конечно, блондинка понимает, что тот — человек из плоти и крови, со своими чувствами и мыслями, а не просто заведенная марионетка, чья роль не только шутить и улыбаться, но все равно не верилось. Произошедшая действительность не казалось ей радужной от слова совсем. С судорожным вздохом она поднимает свою голову от одеяла, стараясь не обращать внимания на усиливающуюся головную боль. Очень интересовало, что сподвигло Шую быть таким грубым? Вот что-что, а девушке было обидно настолько, что она поджимает губы и расстраивается, снова и снова проигрывая их ссору в голове. Люси не Леви, она не такая умная, но сейчас, когда никто не будет требовать от нее чего-либо, она решительно не понимала, в чем была ее вина. Обида, которую бывшая заклинательница старалась подавить, вырвалась, чтобы высказать свои претензии. Кано был прав отчасти, напоминая первоначальные ее поступки и мотивирующие их мысли, но он не должен был пользоваться этим, чтобы надавить на нее! С девушки хватило Драгнила, которого не остановит ничто, а уж тем более автомобиль, врежься он в него на полной скорости. Она это к тому, что не поддаваться Нацу было почти невозможно, а девушка чаще всех подверглась неуемному запалу парня, и это никак, увы, не давало ей иммунитет. Она была на грани, столько неожиданных новостей, друзья, смерть, в конце концов! А тут, этот!.. Взъелся не пойми из-за чего! Напугал её, расстроил... Даже сейчас Хартфилия мучается от влияния Кано, которое бросает её от радости к грусти ежеминутно. Да, она повела себя как нерешительная дура, не сумев вымолвить даже твёрдого ответа, проиграв настойчивости драгонслеера. Но что тут поделать? Их разговор изначально к этому шел, и ответ мог быть только один. Точнее, так считал Нацу. В любом случае, Кано мог не осуждать её, она сама все понимает. Девушка же не родитель ему, а он не ребенок ей. Почему-то её сердце наполнилось злостью, и девушка сердито откинула спутавшееся одеяло. Головная боль уже стучала молотом по вискам, напоминая хозяйке, что та не всесильна и лучше поберечь здоровье. Хотя бы сном. Но она лишь резко дёрнула головой, сделав ещё хуже, и заставляя жалеть о собственном поступке. Итак, к чему же пришла Люси, подпитав свои негативные мысли гневом, помимо того, что они уже битком набиты обидой и каплей грусти? Да к тому, что этих парней никак не поймёшь! От них одни проблемы, что один, что другой. Если первый дурак-дураком, то второй же умнее и все равно выдаёт себя за дурака, а потом уж очень натурально вживается в роль. Уж лучше прожить жизнь, как бабуля Полюшка. Настоящий эталон сильной и независимой женщины, быть ей как она, а не запутывавшейся дурочкой Люси. Решение пришло в одночасье, на ещё не издохшей злости. А может это проснулся её страх, когда мысли дошли до того, как девушка будет говорить с Кано при следующей встречи. Не то чтобы блондинка старалась избежать этой их следующей встречи и боялась разговаривать Кано... Для побега обратно в Магнолию, к её семье, были довольно веские причины. Узнать о своих глазах можно и там, а ещё лучше у специалистов. Наверняка, многие из гильдии ждут её, ведь не стали бы посылать не пойми куда целую спасительную группу. Хотя друзья и без этого бы пошли, ведомые одним лишь чувством верности. А ещё!.. Ладно, причин больше нет, а Люси правда трусит. Она вздохнула, с печальной улыбкой прикрывая глаза. В груди потеплело от воспоминаний о былых деньках. Ностальгия по дому заныла, требуя, соблазняя и умоляя девушку вернуться домой. Хартфилия сначала решительно сказала себе "нет". А потом сердце и мозги, и другие органы в ней одновременно вскричали, будто не поверив: "Нет?!", что она уже начала сомневаться в самой себе. И, верно, делала, потому что ничего лучше этого волшебница не делала. Блондинка встала с пола и огляделся комнату. Пора собирать вещи! *** Искривленный голос Лисанны звучал странно, но обращать внимания не было смысла, да и зачем, если причина была уже известна? Мираджейн что-то кричит брату, тот кивает и, буквально, проламывает стены какого-то здания, чтобы добраться до сбегающей раньше, чем она успеет пробежать мимо. Наверное, это опять принесет проблемы гильдии, однако им на это было также все равно. Штраусс-младшая чертыхнулась, отскакивая вовремя лишь благодаря звериным инстинктам одного из животных — разбирать в пылу битвы, кто именно это был, было бесполезно —, почти мгновенно перевоплощая свою нижнюю часть тела и руки в птичьи, что дало ей несильную фору. Уж кем-кем, но слабаками ее старшие брат и сестра точно не были. Этот маневр Лисанны немного затормозил их, но не застал врасплох. Эльфман и Мира быстро сориентировались, своими способами пытаясь поймать ее даже в воздухе. Лисанна заливисто смеялась, наблюдая за неудачными попытками родственников поймать ее в ее же среде. Она с насмешкой вильнула в сторону, тем самым, не давая поймать себя. Но девушка отвлеклась — и это было ее ошибкой —, открывая “врагам” свою спину. Сзади раздается выстрел. Его она ощутила еще до того, как почувствовала на себе, но не смогла вовремя среагировать: мышцы напряглись, не давая ей сдвинуться с места. Закономерно, в ее крыло попал дротик, заставив ее снизиться в воздухе, а после она и вовсе спикировала на крышу ближайшего здания с болезненным стоном, вытаскивая из крыла ртом дротик с усыпляющим. Она оскалилась, пытаясь двинуть немеющим крылом, но не смогла. Будто не в форме птицы, а какого-нибудь хищного зверя, светловолосая глухо прорычала, надеясь, что атака с одним крылом хоть немного ранит кого-то. Прищурившись, она быстро определила, что если хватит сил, то тогда сможет дезориентировать сестру, а может и даже ранить. Так она и собиралась сделать, уже замахиваясь крылом в ее сторону, чувствуя, как магия течет по венам горячей сталью, но с ужасом, что ее тело ей не подчиняется. Что-то глубоко внутри нее противилось тому, чтобы атаковать Штраусс-старшую, ее сестренку, ее семью. Не раненное крыло замерло, а подача магии прекратилась. Она уже не управляла свои телом. Будто издалека наблюдая, как, все еще держа во рту дротик со снотворным, девушка вонзала его в здоровое крыло. Девушка снова не характерно выругалась, сморщившись от боли и падая на колени, старалась оставаться в сознании. Выходило плохо, в глазах рябило и все кружилось; веки налились словно свинцом и с каждым их поднятием, становилось все сложнее и сложнее открывать их. Она чувствовала, как проиграла в битву, которая толком даже не успела начаться. Перед тем как потерять сознание, Лисанна наконец ощутила, что скованность, которая держала ее будто взаперти, оставляя ее сторонним наблюдателем, прекратилась, а дымка, почти что застилавшая обзор исчезла тоже. Она облегченно вздохнула, слабо приподнимая уголки губ в знакомой всем улыбке, и наконец свалилась как без чувств. Биска и, стоявший рядом с ней, Мастер облегченно выдохнули, видя, как Штраусс наконец-то перестала буйствовать и уснула на ближайшие, по крайней мере, двенадцать часов. Они с крыши здания гильдии смотрели на все оттуда, пока Макаров с напряжением на лице волновался вдвое больше, чем оружейница, которой предстояло стрелять в члена гильдии. Но для него самого это был больше, чем какой-то “член гильдии”, Лисанна была одним из множества его детей, а переживать за своих детей он имеет право. Чуть-чуть успокаивало, что в дротике было просто снотворное. И, к счастью, все пошло по плану и даже лучше, так что лишь осталось понять, что происходит со Штраусс, а там уже — дождаться поисковую группу вместе с еще одним его драгоценным ребенком, Люси. *** Уже днями позже, благодаря Полюшке, удалось выяснить, что же нашло на Лисанну Штраусс. Главной проблемой оказалась хворь, которую неведомо откуда подцепила девушка. Случай редкий, но слава целительству, Полюшка знала с чем имеет дело, а лечению светловолосая подверглась сразу же. Не то чтобы болезнь была смертельно опасной, лишь меняла характер человека на противоположный. Вот почему наша Лисанна стала из хорошего и понимающего человека в стервозную и опасную “Лис”. Какое-то время она требовала, чтобы все звали ее именно так, а некоторым, тем кому удостоилась честь видеть Мираджейн в молодости, поведение младшей сестры так и напоминало старшую. Возможно, даже хуже. Кстати, о Штрауссах. Изначально миссия со слежкой зараженной была скрыта от них. Правда, скрывалась это не долго. И как же они были злы, когда все раскрылось. Поэтому большей частью слежка удавалась родственникам, которые мастерски делали свое дело, не вызывая подозрений у сестры. Днями позднее, выяснилось, что той же болезнью подверглись еще парочка членов гильдии, но они, каким-то образом, сумели сдержать себя и почти не высовывались из дома. Вероятно, их характер был бойным, задорным, а болезнь сделала из них тех еще тихонь-затворников. Правда, не было понятно, как передавалась эта магическая хворь. Казалось бы, заболевшие вместе со Штраусс-младшей никак не пересекались, однако заболели примерно в одно и то же время. Выяснить было желательно, но опасность заразить всех этой болезнью была очень велика, именно поэтому каждый в гильдии был обязан выпить то ли горький, то ли острокислый настой Полюшки. Выздоровление проходило быстро — за пару дней Лисанна уже пришла в себя настоящую, а заскоки “зла” появлялись, наверное, тогда, когда никого не было. Ну и ладно, в любом случае, точно было известно, что болезнь излечима и это подтвердила девушка, пришедшая в гильдию здоровой еще через пару дней. Но как-то только разрешилась одна проблема, на ее место встала другая — поисковая группа все еще не вернулась. Прошло уже три с половиной недели, как группа Нацу отправилась за Люси. Мира, которая беспокоилась не сильнее, чем остальные, пыталась найти успокоение рядом со своей младшей сестрой, о которой она до сих пор волновалась. — Я, думаю, со мной уже все в порядке. Хотя, если честно, засыпать пока что сложно, — Штраусс неловко рассмеялась, отводя взгляд и скрещивая пальцы в замок. На ее лице четко разглядывалась вина за произошедшее, и она с усилием сдержала собственные извинения. Наверное, потому что за пару дней она успела произнести столько “прости”, что девушке уже запрещали просить прощения. На нее никто не держал зла, ведь она не хотела этого, а все произошло из-за странной болезни. То, что она не могла остановить распространение, тоже не являлась ее виной, но тем не менее, так просто гадкое ощущение не покидало светловолосую. О том, что же происходило с ней, Лисанна в первую очередь рассказала своим родственникам. Будучи зараженной неясной хворью, она чувствовала, что не может избавиться от паранойи, которая твердила ей, будто за ней наблюдают. Из-за этого она не могла спать несколько дней, что лишь ухудшало ее состояние. В один момент это прошло и тогда девушка почувствовала облегчение. Теперь она может наконец провалиться в сон без страха за свою жизнь. Однако этого от нее ждала болезнь. Не в состоянии контролировать себя ночью, во сне, Штраусс-младшую будто заперли в клетке. Она не могла из нее выбраться, не могла достучаться, докричаться до кого-нибудь, она могла оставаться лишь молчаливым наблюдателем без собственной воли. Ей было плохо наблюдать за тем, как ее поступки делали людей несчастными и даже довели Хартфилию до ухода из гильдии. Она пыталась бороться, но попытки были безуспешны. Казалось, что она все меньше и меньше чувствовала связь с собственным телом, а ее сознание чахло с каждым днем. Если бы в тот день, когда им наконец удалось поймать ее, Лисанну ловили не брат с сестрой, то тогда девушке не удалось бы всего лишь на несколько секунд выбраться из своей клетки и получить контроль над собой. Она не могла ранить своих брата и сестру. Ни за что. — Я боюсь, что болезнь может вернуться, пусть Полюшка утверждает обратное, да и остальные заболевшие тоже спят спокойно... — девушка вздохнула и снова повернулась к Мире. На ее лице сияла та самая обычная улыбка ее Лисанны, которую так она так любила, вселяя в нее уверенность. И это действительно помогало. — Но мне будет гораздо лучше, если я смогу извиниться перед Люси. Ведь никто тогда не догадывался, что я была больна... — Я уверена, что знай она это, то тоже бы беспокоилась за тебя, — Штраусс-старшая кивнула и пригладила сестренку по голове, передавая той всю заботу и ласку, а также давая ей понять, что она говорила настоящую правду. — И, естественно, она бы приняла твои извинения. Лисанна сначала удивилась, но после тихо рассмеялась, сбрасывая с души всю ту вину, что тяжелым комом лежала на ее плечах, а Мираджейн улыбнулась. Им нужно быть сильными и верить в возвращение Люси. *** Покидая город, не оставив новоявленным друзьям и товарищам по несчастью даже крохотной записки, не попрощавшись вообще никак, Люси чувствовала тошноту, подступающую к горлу. Жутко хотелось пить, будто они прошли уже десять километров пустыни, но даже утоление жажды не уменьшало потребности во влаге. Возможно, это становилось некой привычкой? Ответа блондинка не знала. Ее друзья и семья были в хорошем расположении духа, радовались тому, что девушка решила вернуться домой, в гильдию, поэтому Хартфилия не считала, что сейчас стоило их беспокоить обычной сухостью. Важнее было, поскорее вернуться домой. Правда, им приходилось быть вдвое осторожнее, ведь их магия еще не вернулась после того, как они покинули размытые границы того города. Ну, с Нацу, конечно, быть вдвое осторожными было попросту невозможно. Двигались они довольно быстро, чем Люси, когда та была одна, так что половину леса они, считай, уже преодолели, уносясь от стаи магических волков и пытаясь при этом удержать рвущегося сразиться Драгнила. Доводы Эрзы и Нацу, что они бы смогли перебить эту кучу и без магии, не принимались, так что приходилось приводить сильнодействующий козырь — они должны были поскорее вернуться в гильдию. Команда сама понимала, что достаточно уже задержались, так что было важно добраться как можно быстрее, иначе гильдия пошлет еще одну поисковую команду для поиска поисковой команды. Звучит смешно, но слишком вероятно, так что Грей и остальные облегченно вздохнули, когда их аргументы наконец убедили этих двоих от настоящей драки с этими чертовыми волками. Люси покачала головой, мысленно благодаря Фуллбастера за его разумность. Лучше не рваться в бой сломя голову, пока магия не вернется полностью, чтобы не случилось ничего непредвиденного. А пока что их компания решила сделать привал по случаю успешного преодоления леса с волками. Не было уверенности, что за волки за ними не выйдут, а до города, на котором есть станция и поезд, направляющийся в Магнолию, был далеко. Но они не они, если не попрут даже сквозь силу и боль в ногах от долгой ходьбы и не доберутся наконец до того города. Конечно, им пришлось добраться и до ближайшей гостиницы, чтобы узнать, что у них нет мест, а потом и дойти до следующей. В голове каждого проносилась одна мысль: “Если и они нам откажут, мы ворвемся туда, представившись бандитами, а потом получим свою еду и мягкую постель”. К некоторому разочарованию некоторых, места в этой гостинице нашлось для всех, и Эрза благородно пожертвовала собственными сбережениями, чтобы занять на ночь три номера по два человека каждая. Парни, переругиваясь, направились в свой номер, за хозяином поспевал иксид, летя и немного шатаясь от усталости. Венди и Шарли с Эрзой направились в свою комнату, пожелав остальным добрых снов, а Леви с Люси распределились вдвоем в другом номере. Покидав свои вещи, а то есть небольшие пожитки, в разные углы, девушки, почти не говоря, упали в свои кровати и больше не шевелились. Точнее, Люси какое-то время. Где-то половину ночи она честно пролежала в постели, казалось, непробудным сном, но ближе к раннему утру ей приспичило проснуться бодрой и отдохнувшей. Спать ей больше, естественно не хотелось. Потому-то она уже час как лежит в мятой одежде, которую перед сном Хартфилия не удосужилась снять, почти не моргая пялясь в потолок. Но неудачный попытки загипнотизировать себя на сон ей не удалось, так что блондинка тихо привстала с кровати, стараясь не разбудить соседку, также тихо кладя ноги на холодный пол, по нему же щеголяя до своих же вещей. В полутьме она смогла найти то, что искала — та самая книга, которую девушка получила от Леви. Та, что о городе “Мекаку”. Люси на носках дошла до подоконника и приоткрыла шторы, давая лучам восходящего солнца осветить некоторый участок комнаты, а также страницы книги. Она прислонила голову к оконной раме, перечитывая те строки, что она уже читала. Блондинка прочитала эту книгу от начала до конца, но сейчас чтение этой книги доставляет ей боль в сердце. Возможно ли стоило остаться там, а не уходить с ребятами из гильдии? Или хотя бы задержаться на чуть побольше. За них беспокоились, поэтому, нет, нельзя было, решает девушка. Еще одна мысль посещает ее голову: тогда может стоило хотя бы правильно попрощаться с бандой “Мекакуши Дан”? Как она уже думала, хотя бы записочку оставить на прощание! Но нет же, взял ее черт уходить ее среди ночи, как будто воры какие-то, трусливо сбегая. Хартфилия задумалась, пока где-то на задворках сознания пробежала мысль, что она больше не читает книгу, только пялиться в нее пустым взглядом. На душе стало ее тоскливее от осознания позорного побега. Она зажмурилась и прикрыла лицом ладонями, как будто пряча свое смущение. Девушка даже не могла понять, какие эмоции ее обуревали и что именно она чувствовала. Блондинка не могла разобраться в самой себе, а когда подбиралась поближе к правде, то отскакивала от нее, как ошпаренная, не желая признавать. Слишком неловко, стыдно. Люси и без того не была храброй девушкой. А тут поди и разбери клубок мыслей, словно осы в улье, шумевшие в ее голове. Безнадежно. По крайней мере, Люси в кое-чем разобралась точно. Но принятие этого факта пугало ее. Честно, она надеялась, что ей просто кажется. Пока что она не может подтвердить это или опровергнуть, но девушка молилась, чтобы оказаться не правой в своих суждениях. Она верила в это, хотя глубоко в душе уже понимала, что окажется правой. Хартфилия с тревогой в глазах смотрела в окно за восходящим солнцем. Дело близилось к утру, когда МакГарден молча наблюдала за душевными метаниями подруги, у себя в мыслях на что-то решаясь. *** Наступило утро, но или это везение такое, или чиста случайность, но утро было хмурым. Небо заволокло серыми тучами, готовясь вот-вот полить как из ведра, а может и просто поморосить город мелким дождем. Их большая квартира была непривычно тихой, но минутами позже Кано понял почему — на часах показывало шесть утра. В такую рань ни один нормальный человек по собственному желанию вставать не будет, однако Шуя проснулся лишь по воле судьбы, которая решила, что он достаточно поспал, пролежав половину ночи без сна, а оставшуюся дремать и вставать каждый час-полчаса. В итоге у нас: одно не выспавшееся лицо, которое хотело бы продолжения сна, но, увы, сон покинул его, так что было бессмысленно просто валяться в кровати, считая овец. Он прошел в зал, который выглядел непривычно пустым. Первый звоночек тревоги прозвенел в его голове, но он не принял его во внимания, не видя в пустой гостиной ничего необычного. Шуя поставил чайник кипятиться и приготовил растворимый кофе в пакетике, а также чашку, после чего сонным шагом направился в ванную, чтобы умыться. С зеркала на парня смотрело его отражение, лицо которого могло посоревноваться с мрачностью на улице. По обычной привычке, он намазал зубную пасту на щетку и стал чистить зубы, думая о разном. О вчерашней дне: люди, друзья, друзья Люси, сама Люси, их ссора, а потом... Второй звоночек тревоги звенит громче, и его-то блондин и замечает. Кано прекратил чистить зубы и замер, широко раскрыв глаза. Взгляд перешел на отражение в зеркале, а сам парень быстро сплюнул пасту и вымылся, на ходу вытирая мокрое лицо, чтобы увидеть в третий раз пустующую гостиную. Если он хорошо помнит, а помнил он отлично, то друзья Хартфилии должны были разместиться здесь же, так как места катастрофически на всех не хватило бы. Об их присутствии напоминало аккуратно сложенное постельное белье, лежавшее на краю дивана. Их вещей не было, а значит не было и Люси. Словно испугавшись собственной догадки, он стал четче припоминать их вчерашнюю ссору и разговор Люси и того розоволосого парня, согласие девушки и поникший ее вид. Он на лету преодолел лестницу, перескакивая через две, если не через три, ступени сразу, почти топотом направляясь в собственную комнату, в которой обычно ночевала сама девушка, а иногда и они вдвоем. Эту ночь он провел на полу в мужской спальне, ему же не привыкать все-таки. Но лучше бы он остался у себя, тогда бы он не корил себя за вчерашнее несвойственное ему поведение. Кано открыл дверь, надеясь, что это окажется не прав, но в итоге он видит перед собой такую же пустующую комнату. Разбросанные книги лежали на полу чуть более аккуратно, отодвинуты к стенам, чтобы не мешать проходу, а кровать заправлена также придирчиво, как было сложено постельное белье в зале. Плечи Шуи опустились, а он сам судорожно выдохнул, хватаясь за голову и зарываясь пятерней в волосы. Сзади него послышались тихие и осторожные шаги — он их сразу узнал, ведь не просто так они жили вместе. Кидо, наверняка разбуженная его грохотом, подошла к нему и не произнесла ни слова, тоже уставившись на пустую кровать. Ее безразличное выражение лица дрогнуло и, не будь парень в таком скверном состоянии, он бы даже опустил шутку по этому поводу, но он не хотел, и Цубоми это явно заметила, странно уставившись на него, замершего посреди комнаты. Он не знал, что делать, как делать, зачем делать. В голове творился полный бардак, который не было сил разбирать. Одной ясной мыслью, за которую Кано держался, как за спасательный круг, была: “Это моя вина”. Парень сжал зубы, сдерживаясь от ругательств. Он на пятках развернулся и пошел прочь из собственной комнаты на кухню, собираясь выключить кипящий и свистящий чайник. Целый день Шуя вел себя странно. *** Люси и ее спасательная команда уже как пару часов едут в поезде и уже как полчаса надоедают купе-ресторану. Как это было обычно, в такие моменты девушке было стыдно, так что она пыталась выловить тот момент, когда ее уход не будет воспринят настоящим бегством от смущающей ситуацией. И она этот момент выловила — тактично смываясь от ее друзей, пока никто не замечает ее, устраивая переполох. Даже не заметил Нацу, который здоровый и целёхонький жевал мясо и громко перекрикивал Грея. Повезло ему, что Венди сняла с него эффект тошноты, так бы было меньше шума. Как говорится, свалила Люси “под шумок”, направляясь к их местам, занимая одно у окошка. Ее с утра не покидало состояние задумчивости, но из всех самой внимательной была Леви, которая уже закончила обедать, и первой присоединилась к Хартфилии. Какое-то время девушка пялилась на нее, то отводя взгляд, то возвращая обратно, но блондинка старалась не замечать этого, будто не зная, с чего начать говорить, но только после того, как Люси непонимающе уставилась на подругу, то МакГарден наконец нашла силы, чтобы что-то сказать. А точнее, она полезла в свою сумку, доставая оттуда кожаный карман. Еще по звону ключей о друг друга, Люси поняла, что не давало синеволосой начать разговор. Леви протянула ей ее драгоценную связку ключей-духов, и она, вытянув руки, осторожно взяла их в руки. Какое-то время девушка смотрела на них невидящим взглядом, и Леви уже начала переживать, но та покачала головой, тем самым говоря, что беспокоиться нет нужды — она прижала их к груди и грустно улыбнулась. — Спасибо, Леви. Я скучала по ним, — тихо произнесла она перед тем, как убрать их в свою сумку, после чего к ним подошли и остальные. МакГарден нашла странным, что ее подруга не стала надевать связку на бедра, но не стала придавать этому большое значение. Люси же отстраненно смотрела в окно на проносящиеся мимо пейзажи. Когда ее спрашивали о чем-то, она отвечала или кивала, но в остальном она была полностью в своих мыслях, гуляющих где-то далеко-далеко. Ей было плохо, и она это уже не отрицала. Та духота, возникшая еще при покидании города, стала сильнее и теперь-то она вспомнила, как подобное уже происходило с ней, при попадании в “Мекаку”, пусть позже и пропало. Она честно не понимала, почему духота вернулась, хотя предположения были. Девушка не хотела просто знать правду, ей не хотелось искать ее, поэтому не углублялась глубже. Она прислонилась лбом к стеклу и прикрыла глаза, чувствуя мерные покачивания поезда, слыша, как голоса ее друзей немного стихли — видимо, увидели, что Люси задремала. Но она не спала. Она была расстроена, зла и в отчаянии. Блондинка еле держалась на плаву, ей хотелось разрыдаться. Казалось, она задыхалась: то ли от окружившей ее духоты, то ли от ситуации в целом. Держа в руках ключи, Люси ничего не почувствовала. Она всегда ощущала живое тепло в свои ключах, магию, хранившуюся в них, но теперь же Хартфилия ничего не ощущала. Пропало тепло, пропала их связь. Она, в конце концов, с самого начала их тайного побега не ощущала магии в себе. По венам не растекалось знакомое тепло, и это пугало ее. Она запаниковала, не зная, как об этом рассказать друзьям. И пока думала, их компания преодолела уже половину пути. Блондинка хотела верить, что магия еще проявит себя, ведь не у всех она еще восстановилась. Однако прошло уже несколько больше дня, но до сих пор ничего. Девушка чувствовала себя так, будто лишилась обеих рук. Она потеряла то самое важное, что делало ее заклинательницей духов, что делало ее магом Фейри Тейл. Застрявшая в болоте негативных эмоций, Люси видела, как на ее глазах разваливался весь мир. Девушка была готова разрыдаться на месте, но как бы она сейчас объяснила то, что происходит с ней? Она поджала губы, чтобы ни один всхлип не вырвался из ее рта, и крепко зажмурила глаза, пряча свое лицо в копне волос. Она с безразличием смотрела на то, как терялись краски, становясь серым, ее мира, рушились воздушные замки, погибали магические животные, выли цветы и осушались водопады. Блондинку тянуло ко дну болото и чем глубже, тем меньше она видела. На дне было темно и холодно, но лишь один пучок света, такой теплый и ласковый, проходил сквозь толстую гущу. Хартфилия подставляла ему лицо, тянула к нему руки, но ей было мало. Он освещал ее сердце, достигая самых темных углов. Этого тоже было недостаточно. Она хотела больше света, но ей было не подняться. Холод на дне сковал ее движения, а густые воды проникали вглубь: ей не чем было дышать. Но свет пробился больше, разрастаясь все больше и больше, растапливая лед, покрывший ее тело, пугая темноту, окружившую ее сердце; Люси наконец-то могла выбраться. Она плыла наружу, протягивая ему руку, а с другой стороны ее хватала знакомая рука, вытаскивая полностью. На нее смотрел Кано, улыбаясь своей привычной ухмылкой. Они сидела на мокрой от росы траве, сзади нее вместо темного болота была чистая гладь воды, откуда ее вытащили. Блондинка не понимала, что происходит, но шум в ушах становился громче, а движения вокруг становились быстрее: ее мир оживал, далеко простирались поля цветов, деревья прорастали вверх, по небу летели острова со своей природой, а в лесах прятались животные. Было ощущения, что все сходило с ума или с ума сходила сама волшебница. А потом все стихло, когда Люси открыла глаза. Поезд все еще шел, но за окном было темно. Рядом с ней спали ее друзья. Она моргнула. Это был сон, но почему-то первая мысль, пришедшая в ее голову, заставила ее покраснеть. *** Кано сидел на крыше под козырьком, пока шел дождь. Выйти на улицу и сходить куда-либо было весьма проблематично, как раз таки из-за него. Поэтому пришлось остаться дома, но и там было точь-в-точь, как и на улице: влажно и хмуро. Правда, он бы и там остался, если бы только Кидо не согнала его куда подальше, чтобы не мозолил всем глаза своей кривой ухмылкой. Парень был не против, пожал плечами и пошел. Каждый был по-своему расстроен внезапным уходом блондинки, хотя, может быть, Шуя немного меньше, так как узнал об этом раньше. Он уже достаточно показал свою грусть и злость, сорвавшись на Люси, и в итоге получил то, что получил. Их последний разговор получился... тяжелым, оставив после себя неприятный осадок. А также чувство вины и что-то еще для него самого. Ему было понятно, что после такого Люси бы вряд ли смогла бы попрощаться со всеми нормально, когда их отношения превратились в ничто. На что вообще были похожи их отношения? Кано вздохнул, и вытянул ноги. Теперь капли дождя попадали на них, но он переживет это. Блондин ощущал тревогу. Последний раз, когда он снимал маску, был очень давно. Но тогда он действительно сорвал ее перед Люси, даже не заметив этого сам, и теперь он жалеет о своем поступке. Взять и так просто спугнуть человека, к которому успел даже не просто привязаться, а к человеку, которому выражал симпатию. Поздравьте его, ведь он же такой придурок. Когда парень стал наконец ощущать, что может даже здесь вздремнуть, его бесцеремонно разбудили. Дверь на крышу внезапно раскрылась и из прохода выглядывала голова Цубоми, осматривающей мокрую площадку крыши. Ее голова повернулась в его сторону, когда она заметила блондина, а лицо будто нахмурилось еще сильнее. Она закрыла за собой дверь и уселась рядом с ним. Даже придвинулась поближе, но до сих пор не произнесла ни слова. Парень смотрел на девушку с насмешливым, но вопросительным выражением лица. Она понимала, что от нее хотят, но все равно упрямилась, молча смотря перед собой. Кано тоже не сдавался какое-то время, примерно еще пять секунд, а потом отвернулся, подтянул к себе колени, кладя на них голову, прикрыл глаза и, усмехнувшись, тихо произнес: — Спасибо. *** После того сна, Люси чувствовала себя плохо еще пару дней поездки на поезде, но уже после их приезда, она поняла, что возможно совершила большую ошибку. И возможно совершит ее снова, если не предпримет что-то. Встречали их громко: радостные крики, хлопанье, куча голосов и другой шум, от которого она так отвыкла. Но больше всего она скучала по нему. На глаза навернулись слезы, так что она позволила разным людям обнимать ее, передавать другому для еще одних объятий и так продолжалось еще с несколькими, пока блондинка не дошла до барной стойки. За ней, как и всегда, стояла улыбающаяся Мира, а напротив сидела ее сестра, Лисанна. Хартфилия ощутила, как ее ноги будто приросли к полу, а лицо исказилось в небольшом испуге. Та смотрела на нее виноватой улыбкой, не зная как начать разговор. Люси не знала, нужно ли было ей вообще говорить что-либо. — Люси, извини меня... — произнесла она тихо, но так, чтобы блондинка ее услышала. Она сама быстро кивнула, даже не понимая зачем. — Ты можешь еще не знать причины моих поступков, и я не оправдываю себя. Я хочу, чтобы ты знала, что все это было не от чистого сердца, и я правда никогда так не считала и не сделала бы. Но все это случилось, и я приношу прощения за все, что сделала тебе. Надеюсь, мы сможем стать подругами даже после такого. Вид Лисанны был таким убедительным. Люси видела в ее глазах боль, услышала от нее историю, а причина, по которой поведение девушки было таким, объясняло все. Вероятно, Хартфилия была добросердечной. Она чувствовала, что может прямо сейчас простить Лисанне ее поведение. В Эдоласе и после него ей удалось узнать Штраусс-младшую настолько, что она может быть уверена в одном — та сделала бы это не задумываясь. Но блондинка понимала, что сестра Миры будет корить себя за это и нести вину еще какое-то время, потому что по-другому и быть не может. Она смотрела на нее, видела, как та, волнуясь, теребит пальцами рукава собственной кофты, как сведены от напряжения ее брови, и тогда Люси кивает, улыбаясь и подходя к светловолосой ближе, озвучивая свои мысли. — Конечно. Я тоже надеюсь на это! — произносит одна, беря девушку за руку. *** Хартфилия выдыхает и тихо ругает себя за лишний хмельной напиток, но отыскивает входной ключ от двери собственной квартиры, в темноте открывая его почти без особых проблем, если не считать того, что она обронила эти ключи раза два, а потом пыталась вставить их мимо скважины в двери. Пиная дверь и таща за собой чемодан и сумку вещей, она бросает их в разные стороны, а после бредет к постели, молясь, что похмелье не застанет ее утром. Но видимо сну придется подождать какое-то время: блондинка остановилась мимо зеркала и пока не собирается отходить от него. В отражении она видит саму себя, без сомнений. Правда пьяной она выглядит не очень, но, бывало, и гораздо хуже. Почему-то воспоминания о том, как она глядела на себя в зеркало, боясь увидеть красные глаза, казались ей такими далекими, будто это происходило не пару дней назад. И это ей не понравилось. Она не хотела бы забывать это. Люси из зеркала уставилась на себя решительно. Она постаралась направить то неизвестное подобие магии в себе глаза, чтобы активировать их, чтобы напомнить себе ощущения магии, струящейся по телу. Но магии не было. Она с недоумением смотрела на себя и пыталась понять. Озарение в пьяную голову пришло быстро, но тем не менее, верилось в это с трудом. Было не трудно сопоставить, что эта духота, что отсутствие магии, как такое было и в “Мекаку”, имело один посыл. Магия, имевшаяся у нее сначала, в “Мекаку” не действовала, но ее подобие, которое имели члены банды “Мекакуши Дан”, в их городе работала еще как. И достаточно логично сделать предположение, что эта система будет работать и в другую сторону? Магия Фей работает за городом, но красные глаза там же работать уже не будут. Блондинка потеряла свою магию после смерти. Позже она ожила с чужой помощью, приобретя при этом красные глаза. Ее голова закружилась, поэтому Хартфилии было необходимо схватиться за стол, чтобы не потерять равновесие. Она не понимала себя и своих поступков. Неужели она будет убегать от проблем каждый раз, стоит ей с ними пересечься? Почему же она такая трусиха? Люси застонала от собственного бессилия. Она вцепилась в собственные волосы руками. Полная потеря контроля над ситуацией заставляло девушку теряться. Что же именно она хотела и зачем ей все это?! От злости она ударяет кулаком по столу с такой силой, что через секунду со болезненным стоном и всхлипом прижимает ее обратно, уже жалея об этом. Девушка еще раз всхлипывает и медленным шагом подходит к кровати, падая в нее, не меняя одежду. Перед сном она молится, чтобы утром она уже смогла трезво мыслить и уже выбрать что-то. *** — Ты уверена в этом? Ты готова решиться на это? — с проникновением спрашивает Мастер, заглядывая к своему ребенку в глаза, чтобы увидеть в них сомнение. Он и видит: глаза Люси мокрые, она сдерживает слезы, потому что покидать дом всегда грустно и больно. Но ты не можешь удержать ребенка в гнезде, когда его крылья окрепли до того, что ему предстоит долгий путь. Свой путь. Люси смотрит на Макарова и старается сдержать слезы лишь потому, что после ее выхода все обязательно заметят ее состояние. Она сомневалась достаточно, целых два дня, взвешивая свое решение. Было страшно начинать разговор, ведь было ясно, что легким он не будет. Только вернулась в гильдии, а теперь снова уход? Разве ж так можно? Сложно представить, как она будет объясняться перед своими друзьями, которые как раз-таки и возвращали ее? Это будет невероятно сложно. Впрочем... Разве она хотела возвращаться? Она пыталась отказаться или хотя бы отсрочить возвращение на какое-то время, но с Нацу уговоры проходят совершенно никак. Может, ей не стоит думать о своем уходе в таком русле, терзаясь совестью, а просто поставить всех перед фактом. Она же знает, что друзья примут любое ее решение, если она сама будет в нем уверена. Ей не стоит сомневаться, когда нет иного выхода. Блондинка больше не может оставаться в гильдии, в Магнолии, в Фиоре в целом, когда она больше не волшебница этих земель. Ее магия связана с другим местом, в котором ее могут ждать другие люди. Она должна продолжать жить, а не останавливаться на одном месте. Это было правильным решением. — Я надеюсь, что ты будешь навещать нас время от времени, хорошо, Люси-чан? — спросил Мастер с грустной улыбкой. Хартфилия улыбнулась ему в ответ, вместо ответа кивая и всхлипывая. По щекам текли слезы. *** — Что это значит, Люси?! Она морщится, но всего лишь на мгновение. Коротко вздыхает и объясняет тоже самое, но более простым языком. — Это означает, Нацу, что я возвращаюсь в город “Мекаку”. Я все равно больше не могу здесь оставаться. Я больше не волшебница, — произнося это, ей не становится легче, нет. Признавать это, как данность, больно. Очень больно, ведь она потеряла то, что досталось ей от матери. Связь с духами была одним из ценных в ее жизни вещей. И от принятия сего факта не сделает боль меньше или больше. Поэтому и не принимает. Может быть, однажды она сможет их увидеть еще раз. Нацу с возмущением пытается что-то сказать Люси, но его затыкает Грей, когда вместо него начинает Эрза: — Люси... Это слишком неожиданная новость для нас, — Скарлетт смотрит на подругу, даже не скрывая шока и грусти. Очередной укол боли пронзает ее сердце. — Но ты знаешь, что можешь рассчитывать на мою поддержку, несмотря ни на что. Как твоя подруга, я постараюсь сделать это для тебя, но по этой же причине я не смогу так быстро смириться с твоим скорым уходом. Ты можешь рассказать более подробнее? Люси кивает и шепчет: — Конечно, наедине. Эрза слабо улыбается и кивает. Подобное произносит и Грей, и Венди, и Леви, и даже иксиды. Нацу отвечает что-то в своей манере, говоря, что это он примет точно не в ближайший век. Со смешком, Хартфилия пожимает плечами, а потом подходит к МакГарден, в руках держа связку ключей и книгу. Она отдает их прямо в руки ошарашенной Леви, которая переводит взгляд то с них, то снова на блондинку. Хартфилия кивает и благодарит подругу за книгу. — Пожалуйста, прими мои ключи и найди им лучшую хозяйку и подругу, вместо меня. Я знаю, что только ты сможешь выполнить мою просьбу, Леви-чан. *** Люси Хартфилия заходит в этот поезд в третий раз, но сейчас ее эмоции совсем не такие, какие были у нее в первый раз. На этот раз она не пытается сбежать, а наоборот — бежит к тому, от чего пыталась убежать. Ее сердце, возможно, имеет некоторые сомнения и страхи по некоторым причинам, но сейчас ей гораздо легче, чем в предыдущие разы. Люси Хартфилия выходит на эту станцию во второй раз, только сейчас ее чувства совсем отличные. Даже духота уже не кажется таким плохим ощущением по сравнению с тем, что уже переживала она сама. Она готова проститься с половиной своей магической жизнью, чтобы жить там, где ее ждет другая магия. Она не приняла эту потерю до конца. Девушка будет жалеть о том, что потеряла, но она понимает, что это уже никак не повернуть вспять. Люси Хартфилия проходит сквозь этот лес с мыслями, что если бы дали выбор между человеком, к которому она проявляла чувства, или жизнью, наполненную магией, но без участия в ней же, то, ничуть не сомневаясь, она выберет первое. Потому что даже если она больше не сможет увидеть ту магию, с которой прожила всю жизнь, в ее жизни останется что-то напоминающее о ней. Этого достаточно. Люси Хартфилия задерживает дыхание и глубоко выдыхает, ощущая спадающую духоту, дышать становится легче. Она задерживает дыхание, чтобы вдохнуть в полные легкие влажный воздух, и даже не замечает, как, будучи в туфлях, наступает в глубокую лужу. Вода сразу проникает внутрь, отчего это неприятно влажное чувство заставляет девушку с визгом выпрыгнуть из лужи, намочив ноги при этом еще больше. Люси Хартфилия даже не замечает, как пытаясь выбраться из лужи, случайно встречается спиной с кем-то. Она пугается больше, отскакивая и снова наступая в злополучную лужу. Она угрюмо оборачивается к тому человеку, собираясь извиниться, но замирает и ойкает. На нее с усмешкой-улыбкой смотрел Кано Шуя, который не успел даже выйти на улицу после долгих тянущихся дней проливающего ливня, как ему попадается та, кого он совсем не ожидал встречать. Стоит растерянная, в его кофте и в луже, как будто, так и надо. А может все действительно так и надо? — Давно мы не виделись. Тебе не холодно стоять в луже? — здоровается он, замечая, что блондинка и не собирается двигаться, а стоять на месте. В луже. Люси дергается и переводит растерянный взгляд вниз, на лужу и свои мокрые-мокрые туфли. — Да, достаточно, — отвечает она несколько тихо и удивленно для себя. Было как-то неловко заводить разговор, особенно после того, как в голову проникают воспоминания с их прошлым разговором. Она не поднимает головы и отвечает, двигая носком туфли. — Вовсе нет, вода здесь достаточно теплая, я могу постоять так еще какое-то время. Теперь и Шуя опускает взгляд, пытаясь унять смех и чувство дежавю, пришедшее из-за схожей ситуации в прошлом. Он задумчиво мычит, а потом начинает говорить: — Возможно, так и есть. Но разве тебе приятно это ощущение? Обувь прилипает к ногам, что аж мерзко. Верно же говорю? — Ну... Ты прав, — подтверждает она кивком, все еще продолжая смотреть на свои ноги так, будто действительно видит их в первый раз. Поднимать голову и встречаться взглядом с Кано почему-то смущало ее больше, чем их разговор сейчас, который так и напоминал прошлое. — Видимо, мне стоит их снять. Она поднимает ногу, чтобы снять с нее первую туфлю, и опускает ее обратно в лужу под тихий смех Шуи, что заставляет щеки Люси покраснеть больше, чем есть сейчас. Держа в руке одну туфлю, она приподнимает правую ногу, чтобы снять с нее вторую, но та нога, что была без обуви, поскользнулась на чем-то скользком, из-за чего она тут же полетела вперед, пока ее не поймали крепкие и знакомые руки Кано, обхватившие ее за талию и плечо. В момент падения чемодан, за который она держалась, чтобы не поскользнуться так, как это произошло сейчас, упал вполне на сухое место, но уже не давал поддержки для нее, почему ей и пришлось найти ее в блондине. Она вцепилась в его руку так, чтобы если она и упала, то только с ним. То ли успело выйти солнце и нагреть землю, то ли ситуация вышла из-под контроля, заставляя девушку смущаться еще больше, но Люси показалось, что стало слишком жарко. Отстранилась она почему-то не сразу, и ей даже стало страшно, что это мог кто-то, а тем более, Кано, заметить. Но как только отошла на пару шагов назад, снова вставая в лужу, правда, уже обеими ногами стоя в ней, она держала свою обувь в руках, чтобы наконец поднять голову и уставиться в лицо Шуи. Его лицо больше не украшала та усмешка, что всегда была у него на устах, а скорее растерянно или смущенно выраженная мимика. Хартфилия моргнула, снова опуская взгляд и кусая губы. Им нужно было поговорить, но как же она должна начать разговор? Или может начать должен он? Один вариант приходит в голову Люси, но ее щеки опаляет еще сильным жаром, заставляя крепко зажмуриться и помотать головой, чтобы исподлобья посмотреть парня, который тоже решает что-то сделать. Но она понимает ясно, что сделать нужно что-то настолько решительное и смелое, чтобы потом они не жалели о недомолвках, чтобы потом они не молчали об этом, и чтобы сейчас прекратить эту витающую в воздухе неловкость и начать не с того, что нужно, а с того, что важно. Она не может быть уверена, что Кано поймет это. Если поймет, девушка не может быть уверена, что он сделает это. Все же, мужчины иногда более неловкие в выражении своих чувств, чем девушки. Ну ничего, он будет должен ей за это сполна и его лицо наверняка за это “сполна” и расплатиться. — Люси, я... — тихо начинает Шуя, когда громкий голос Хартфилии перебивает его уже на втором слове. — Мне нравится Кано! — кричит она, уставившись во все глаза, с румянцем на щеках, ушах и даже шее, на блондина, смущение которого медленно, но верное расцветает на его лице. Застигнутый врасплох, он делает шаг назад, пытаясь ладонью прикрыть свое горящее лицо. *** Люси, тихо смеясь, слушала разговоры местных детей-призраков, сидя рядом с их могилами, иногда кивая и поддакивая. Эти дети долгое время скитаются в таких местах, что иногда им удается добраться до оболочки материального мира, привлекая к себе обычных людей, ищущих подтверждения потустороннего мира. Получается все это не вовремя, распускаются слухи и потом кладбище ночью посещает слишком много любопытных. Отпустить этих призраков, разорвать их цепь, соединяющую их с этим миром, может только она, что она и делает в последние несколько месяцев. Но Хартфилия понимает, что не сможет вечно освобождать души от их долгой жизни на земле даже после смерти. Она пообещала себе и Кано, что будет освобождать только тех, кто действительно в этом нуждается, то есть, только по особо острой необходимости. По-другому она попросту не сможет, а ведь это только призраки их города! Кидо говорила, что, покинув один город, ты наткнешься на второй или даже третий. Она узнала карту страны, в которой они находились. Совпадений с Фиором она не нашла и это было для нее той еще загадкой. Как же и чем соединялись проходы между каким-то лесом в Фиоре и городом “Мекаку”? Может быть, она и вряд ли когда-нибудь выяснит это, но, видимо, ее и не особо это волнует, пока этот проход там и стоит. Так как прошло не особо много времени с получения красных глаз, то у Люси все еще возникают проблемы с их управлением. Активировать по собственному желанию за это время она научилась с чужой помощью, но уже сама она смогла сделать так, чтобы и другие могли видеть их. Правда это распространялось только на красноглазых, обычные видели их, только если те пересекали оболочку материальности. Теперь им было понятно поведение блондинки в больнице, но больше они не просили показывать им призраков, слишком уж пугает. Правда, Шуя не против. Ему даже вроде нравится это и интересно. Ну или он так поддерживает ее, ведь быть единственным, кто сталкивается с таким количеством заблудших душ было страшно и немного одиноко для нее. Она была благодарна ему за это. Иногда попадались призраки совсем не доброжелательные, и это могло принести кому-то настоящие неприятности. Такие призраки могли наносить мелкий вред, по типу того мужчины, что оставил синяки на ее руках. Но это происходило только тогда, когда ты их видишь. Не видя их, они совсем ничего не могут поделать. Обычно она старалась подружиться с такими, чтобы потом отпустить их на волю, однако это работало не всегда, поэтому приходилось позорно бежать. Хорошо, что множество призраков привязаны к местам своей смерти, иначе бы блондинка не смогла бы жить. А призраки, что были дружелюбными и не требовали освобождения от нее в срочном порядке, могли получить его и за спасибо, даже несмотря на то, сколько сил уходило у Люси после такого. Они могли даже и не требовать освобождения, некоторым нравилось жить и такой жизнью, проверять иногда, как живут их семьи. Бывало, им являлось необходимостью с кем-нибудь проводить свое время, разговаривать. Девушка с радостью выполняла такие просьбы, потому что это было не сложно. Сзади нее раздались тихие шаги, но Люси их узнала, поэтому не стала оборачиваться и тогда, когда знакомые руки обхватили ее за талию, прижимая к себе, а ухо опалило теплый дыханием. Она даже смогла почти не дернуться. Тот факт, что она покраснела, ничего не значит, она просто продолжит слушать болтовню детишек. Вот только сами дети, хихикая уже были не настроены даже разговаривать: переговариваясь, они убежали в свои могилы, крича о том, что они закончат в следующий раз. Блондинка вздохнула. Кано будто и добивался того, когда его девушка повернет голову в его сторону, чтобы поцеловать ее вместо приветствия, а секундой позже наблюдать за цветущим смущением на лице Люси. Он рассмеялся в своей привычной манере, а та, наоборот, надулась. Иногда ей казалось, что блондин отыгрывается на ней за тот случай, когда она призналась первой, заставив его покраснеть полностью, а после и заикаться. Это, конечно, не хорошо получилось, но она по-прежнему горда своей выходкой, ведь после нее они смогли наладить свои отношения, вернуться к прежним. Правда, им понадобился месяц, чтобы понять, переосмыслить и принять свои чувства друг к другу, перейдя, тем самым, на новый уровень отношений. Да, они официально стали парнем и девушкой. Таким образом, Шуя приобрел официальное право смущать ее в любой момент по любому поводу любыми способами. Да, это он придумал. — Ты зачем пришел, чтобы прерывать мою работу? — буркнула Люси, ткнув локтем в бок парня. Он на недовольство не купился, знает ведь, что она-то не против, и уткнулся лицом куда-то ей в шею, вызывая табун мурашек по спине девушки. — Может, просто соскучился? — обиженно ответил он, поражаясь, как его девушка может быть такой жестокой, на что та закатывает глаза, продолжая ждать ответ. — Ну хорошо. Мы договаривались с тобой на кое-какую секретную прогулку, ты помнишь? Сама устроила, и сама забыла. Хартфилия ойкнула и хлопнула себя ладонью по лбу, под смешок блондина. — Ты так и не сказала, что за секретная прогулка нас ждет. Может пора раскрыть карты? — спросил Шуя, обхватывая руки Люси и сцепляя их в замок. Он погладил большим пальцем татуировку на ее руке, обводя края, будто в первый раз. Девушка улыбнулась и сжала их руки крепче, осторожно кивнув. — Думаю, теперь уже можно, — она скосила взгляд в бок, откуда к ним медленно подходила дама в пышном розовом платье. Бывшая заклинательница, улыбнулась шкодливо, в манере ее парня, думая о том, что теперь сможет поквитаться с Кано за столько моментов смущения сполна. — Как ты думаешь о том, чтобы внезапно познакомиться с призраком моей покойной матери? Люси разразилась хохотом, когда ощутила спиной все неверие ситуации, смущение и небольшой страх от Шуи. Он и не ожидал, что обещание Хартфилии устроить ему сюрприз, данное ему на днях, начнет воплощаться прямо сейчас. — Что?!