Попаданка ненадолго

— Понатопчут, понамалюют, понакидают! — баба Поля, штатная техничка 71 лицея, ворча и ругаясь, втащила за собой тележку со швабрами и щетками и поставила на пол два двадцатилитровых ведра с водой, щедро плеснув туда «Белизны». Так, для дезинфекции. Потому как после этого поганого американского Хэловина весь пол в спортзале был изрисован краской. — Опять матюки какие-то, еще и звезду перевернули, чай Сталин бы их за это… Махнув тряпкой, бабулька вытерла пару знаков, не замечая того, как внезапно медленно засветились остальные. Только когда сияние стало невыносимо ярким, старушка повернулась к нарисованной на полу пентаграмме: — Матерь Божья! Это чего, чернобыльской краской малевали? Вот уж нет на вас Лаврентия Палы… Вспышка была короткой и яркой, а когда бабулька открыла глаза, то увидела перед собой не привычные ворота и баскетбольную стойку с корзиной, а книжный шкаф, на полках которого поблескивали изысканными бархатными и кожаными переплетами книги. — Что Вы здесь делаете, аданет? — спокойный голос с легким бархатистым оттенком, как у Анны Герман, прервал ее размышления о том, какой дряни эти подростки обкуренные набросали в ее любимый чайничек с маргаритками. — Так да али нет? — переспросила баба Поля, поворачиваясь к длинноногой блондинистой девахе лет пятнадцати, со смазливым личиком. — Ты как мимо Петровича прошла, крысапета? Или он опять к самогонке приложился да спит с Барсиком в подсобке? А чегой-то ты себе с ушами сделала? — С ушами? — тонкие пальцы нервно ощупали острые концы ушных раковин. — Я же эльда! — Элька? А фамилия твоя как, бесстыжая? Вот тебе кто разрешал в школу в бриджах приходить? Еще бы бикини напялила! Форму надо носить, чай, лицей, а не ПТУ! Вот бы в мое время тебе на комсомольском собрании нагорело! И куда твоя мать смотрит! — Мама умерла, когда мне год был… — удивленные голубые глаза настолько округлились, что грозили выпасть. — Сирота, что ли? Бате-то, небось, и дела нет, шляешься где попало? Отец уж не пьет ли, часом? А то знаю я таких, как к бутылке приложится, так обо всем забывает, — с сочувствием вздохнула бабулька, замечая как дернулись пушистые черные ресницы. — Угадала, что ль? Так чего ты на ночь глядя приперлася? На свиданку? Али от бати сбежала? — Это мои комнаты… А откуда Вы… И о моем отце знаете… Вы меня ни с кем не спутали? — голос даже не дрогнул, а о том, что его обладатель был взволнован, можно было догадаться только по тому, как губы нервно сжались. — Я Леголас Трандуилион! — Чего? — взвилась глуховатая старушка. — «Слева в глаз»? «Трында, выйди вон»? Да я тебя сейчас, стервозина малолетняя! Поймаю — космы крашены повыдираю, юбку научу носить! Перехватив поудобнее швабру, которую она продолжала держать в руках, баба Поля поперла в лобовую атаку на эту долговязую деваху, которая с неожиданной ловкостью метнулась к открытому стрельчатому окну и, схватившись за висевшие ветки, легко соскользнула по ним вниз. Разочарованно вздохнув, пенсионерка отошла от окна: — Небось спортсменка, ишь как ловко лазит! Или того хуже, домушница… Так, а где это я? Не у нашей ли исторички Адамовны в подсобке? Занесло, небось, как лунатичку, выходить пора, бо эта интелюгентка разорется, что ей чего взломали, чего украли… Открыв тяжелую дверь, баба Поля еще минут пять разглядывала удивительные петляющие лестницы, висящие практически в воздухе, невероятно красивые переплетения причудливых каменных колонн, напоминающих то стволы деревьев, то изящные изгибы скал. — Это где ж я? Красотища какая, Господи! — Вы во дворце нашего Арана, — с поклоном произнесла одна из проходящих мимо девушек. — Вы гостья Аранена? — Арон? Ароновна? Элька что ли ваша белобрыса? Да, ее и ищу! А еще лучше с папочкой поговорить, — старушка с удовольствием последовала за девицей. Эта хоть в платье была, не как та, в шортах. Идти по извилистым лестницам было трудновато, но спутница не спешила, заботливо поддерживая старушку в самых неудобных переходах. Проводив бабу Полю до двустворчатых резных дверей, девушка слегка присела в подобии реверанса и легко ускользнула дальше. Постучав шваброй в дверь, пенсионерка услышала надменное: — Я занят с Митрандиром! Приказ был не отвлекать! — Ты вот это мне сам не трынди! Занят он! А твое дите белобрысо от рук отбилося, старшим хамит, — распахнув двери, старушка удивленно уставилась на длинноволосого женоподобного молодого мужчину в чем-то похожем на банный халат и на седого старика в сером и помятом балахоне. — Это кто из вас Арон? — Что Вы себе позволяете? — невозмутимо поднялся юноша, но тут в окно впрыгнула та самая белобрысая «Элька»: — Отец, тут какая-то… Ой, она здесь… Что с ней делать? Она же своей палкой странной машет… Не отбиваться же? — Палкой? Ой дура-то какая, до таких лет доросла, а что такое швабра — не знает. Ты, отец, как деваху-то избаловал? — глядя на то, как этот молодой хлопец потянулся за графином с вином, баба Поля едва не сплюнула. — Вот оно и видно — нагулял-то, небось, дите по пьяни лет в тринадцать, обрюхатил мамку, в гроб загнал, а теперь чего из дочки растишь? Разве девушка такой должна быть? — Я — не девушка! —«Элька» едва не подскочил. — Тю, хвойда, нашла чем гордиться? Да еще при бате такое ляпать! Гляди, побледнел он как, неровен час инфаркт хватит. Еще забеременей да пузо выставь, вообще позор будет! — Гэндальф, откуда это в моем дворце? — тихо прошептал ошарашенный Лесной Король. — И как ее убрать? Ты на Леголаса посмотри, он же в шоке! Не будь это аданет, да еще и преклонного возраста — он бы убил ее на месте. — Могу ли я поговорить с вами, почтенная? — истар легко подхватил старушку под локоток, отводя ее в угол кабинета Арана. Через полчаса он уже знал все о том, кто такая Полина Аркадьевна, сколько у нее внуков, как загадили пол эти подростки на Хэловине и как эта Элька Ароновна обозвала пенсионерку. Кое-как объяснив пожилой женщине, что это не «Элька» и «Арон», а местные принц и король, что она каким-то непонятным образом оказалась далековато от дома, и что он сделает все, чтобы вернуть ее обратно, волшебник повернулся к Трандуилу: — Мой король, брениль Полина… — Это кто еще сбрендил, Геночка! — оборвала его баба Поля и повернулась к принцу. — Ты уж стару бабку прости, мальчик! Красавец-то какой, не кажда деваха таким лицом похвалиться может. А вот ухи зря искорежил, ну то дело молодое, некоторые и кольца в писюн цепляют. Аранен покраснел так, что лицом напомнил спелую землянику. — Ишь, зарделся-то, — довольно отметила старушка. — А прыгаешь хорошо, спортсмен что ли? — Мой сын — лучший воин, несмотря на то, что до возраста зрелости еще не дорос! Он и один на охоту на пауков часто отправляется, — король гордо кивнул в угол кабинета, где стояло чучело гигантского обитателя Лихолесья. — Это — его первый трофей. — Матерь Божья! Это какой же у вас ядреной бомбой шарахнуло, что такие мутанты пошли? — пенсионерка только сейчас обратила внимание, что и у отца были такие же уши. — Это и вас всех облучило? Бедолашные мои, да что ж такое творится, что ж за вражина так тут все покорежила? И много у вас такой дряни? Травить-то дустом пробовали? Гэндальф быстренько утащил спутницу, убедив ее в том, что необходимо осмотреть то место, где она появилась. Зная эльдар, он прекрасно понимал, что-либо сейчас последует такая вспышка гнева, что старушку казнят на месте за оскорбление королевской семьи Мирквуда, либо откачивать Трандуила и принца будут все целители Эрин Галлен скопом. Еще и Элронда срочно вызывать придется. Но самым странным было то, что аданет пропала, стоило ей только показать, как именно она стояла, когда услышала голос «этого мальчика Элечки». Обнаружив на новом ковре вязь необычных рун, Митрандир только порадовался тому, что в странный мир, откуда принесло эту говорливую бабульку, не попал тот же Леголас — с его-то способностью влипать в приключения… Ковер сожгли в этот же день, Трандуил провел вечер с дорвинионским, а Леголас просидел неделю под домашним арестом, потому что коротко обрезал свои роскошные золотистые волосы, не желая, чтобы еще хоть кто-то перепутал его с эллет. А баба Поля? Решив, что надышалась «Белизны», пенсионерка выпила литр свежего молочка, включила телевизор в подсобке у пьяного в хлам Петровича и еще долго вспоминала привидевшегося Эльку, его блондинистого папу-алкаша и такого вежливого бородатого Гену: — Точно, неженатый или вдовец. Тряпье сношено, неглажено, да и какая жена такую бороду даст отрастить. Побрить бы, свитерок поприличнее, брючки с наглаженными стрелочками… А с темного неба доносился смех луны, так похожей на тыкву Самайна… Ей было весело.