сигнал.

Здравствуй, Паша Я очень хотел сказать, что с Земли все закаты и правда краше. Ты же русский, ты можешь меня понять. Рассмеешься и, может быть, хмыкнешь даже. Понимаешь, приёмников у нас нет, а писать на бумаге — последний случай. Я когда-то увидел тебя во сне, а ты просто, сверкая взглядом, украл из меня всю душу. Это глупо — я даже не знаю, кто ты: есть семья, может, занят, а может, в каюте есть куча места (и не знаю, с чего в каюте, но упорно все так и вижу). Если честно, хотел бы быть ближе. Знаешь, Паша, я ведь ненавижу космос, но когда ты во сне, все сияет прекрасным светом. Я бы мог описать все как есть, но я знаю — ты там, пусть твой голос и так под огромным и очень мешающим грифом 'секретно'. Я уверен, там есть акцент, как уверен и в мягком и детском взгляде. А еще у тебя кудряшками волосы, что их очень и очень хотелось гладить. Все пишу и пишу, но мне не на что тратить вечер. Я бы тратил всю жизнь, если б только ты мне ответил. Если мог бы понять, как к тебе обратиться сразу, то сейчас не писал бы это. Очень режет чувство внутри, словно я не дождусь ответа. Забиваю твой номер в строчке: пара цифр и, странно, буквы. Пятую сигарету из пачки топлю неприменно в кружке. Все боюсь ошибиться, но все же я же видел во сне листочек и уверен, что именно это мне нужно, поэтому так и точен. Проверяю еще раз цифры, а потом и ещё раз буквы. Как у вас там в космосе сквозь световые года с передачей коротких звуков? Это странный вопрос, не важно, но ответ я бы принял любой. Нажимаю 'Отправить', но я не прощаюсь. Жду последствий и жизни, Маккой.