Неоновый дракон.

— Я могу начать и закончить войну. Я могу даровать великую силу или оставить без всякой. Я могу родиться за миг, но ничто не сможет меня удержать. Что я такое? Вопрос виснет на тонких верёвках тишины, готовый умереть неразгаданным. Как и всегда. Эдвард тяжело вздыхает, поворачивая голову в право к большому и, казалось бы, ненужному окну. Зачем оно здесь, если постоянно занавешено тяжёлой тканью штор? Зачем оно если даже солнце, чьи лучи проходят сквозь призму стекла преломляясь, уже не способны согреть въевшийся в бетонные стены холод? Зачем нужно окно если в него некому смотреть? — Любовь. — тихий, неестественно робкий голос благородно спасает вопрос от неминуемой гибели. Резко повернув голову обратно так, что мышцы шеи противно заныли, указывая на своё недовольство столь нервным поведением, Нигма уставился на, оказывается, ничуть не смутившегося мужчину. Освальд не робок, это понять нужно каждому, кто хоть раз с ним встречался. Этот человек воткнёт вам зонт в сердце и глазом не поведёт, что уж говорить о какой-то там робости. Но, привыкший подмечать все самые крохотные мелочи, Нигма не может не заметить волнения Кобболпота, его бегающего по комнате взгляда, сжавших края рубашки пальцев и неуместное в этой квартире предвкушение чего-то. Чего именно? Этот странный человек заставляет Эдварда задумываться и предпринимать попытки понять его ход мышления. Понять его душу, если позволите. И лишь то, что Освальд ответил на игнорируемый всеми вопрос делает его особенным для Нигмы. — Ты отгадал. — собственный голос кажется чужим и неестественно хриплым. — Почему? Освальд поднимает свои глаза на мужчину, делая маленькие шажки к нему навстречу. Нигма добровольно кидается в бездну сумасшествия, окончательно растворяя в нём свой рассудок. — Не знаю. Мне показалось ты хочешь, чтобы я ответил. — его губы расплываются в искусственной улыбке. Эдвард не хотел, он нуждался в этом ответе. Только что, не осознавая этого — а может и наоборот, смеющиеся искры в чужих глазах навевают сомнения — Освальд помог уже отчаявшемуся человеку вновь почувствовать интерес к материальному миру, к жизни и к её величественным тайнам. Кобболпот подходит совсем близко, удушая своими действиями личное пространство судмедэксперта, не давая возможности вырваться, оттолкнуть, прекратить это вмешательство в почти полюбившееся одиночество. Пингвин приподнимает голову, чтобы заглянуть в глаза напротив и убедиться в своей окончательной нечестной победе. Улыбка вновь расцветает на его губах. Улыбка не звериная, как подаренные ранее всему социуму, а настоящая, по-детски открытая, доверчивая. Нигма смотрит в ответ, чувствуя, как аккуратно завязанный галстук обращается в изящную ленту-змею, обвивающую его вокруг шеи. Трансформация заканчивается на появившихся клыках, что с диким рвением вгрызаются в кожу. Он ощущает яд, наполняющий всё тело и отрава явно принадлежит не змее, а стоящему чересчур близко мужчине. Который удивительно дерзко кладёт свою ладонь на широкое плечо Эда, вплетая в танец пытающихся срастись друг с другом молекул их тел. Повинуясь несуществующему гипнозу Нигма склоняется к бледным губам, прикасаясь к ним своими. Безумие двух стало безумием одного целого. Их притяжение необъяснимо с точки зрения логики. Разве что Освальд планета с чрезмерно мощной гравитацией, а Эдвард несчастный астероид, что попал под воздействия древнейших физических сил. Он обречён сгорать в атмосфере ни в чём неповинной, по её сугубо личному мнению, планеты, оставляя за собой лишь огненный след на полотне неба, подобно неоновому дракону. Ассоциировать себя с подобной сущностью странно. Но что ещё делать, если весь мир вокруг окрасился в полюбившиеся за эту секунду холодные цвета, так красиво смотрящиеся именно в неоне. Оторвавшись от истерзанных губ, Эдвард утягивает Кобболпота в самые осторожные и непомерно нежные объятия, не разрывая зрительного контакта. Глаза Освальда наполнены загадочным сиянием прибрежных волн, мягко перекатывающихся по радужке и переливающихся всевозможными оттенками обжигающе-холодных тонов. Эти глаза похитили сердце Эдварда, без намёка на возврат и без разрешения на претензии. И как ни странно, но безумцы способны любить гораздо ярче обычных и таких скучных людей.