Be the Dice

~ Шелдону выпала шестерка. Сухой мартини. Он выпил залпом, поморщившись, и бросил кости снова, вознося молитвы высшей сущности, в которую не вполне верил, чтобы та послала ему лимонад. Ему достался коктейль «Космополитен», и когда Пенни принесла его Шелдону, на ее лице читалось беспокойство. В последнее время он мог есть и пить все, что угодно. Он позавтракал бананово-ореховым кексом и копченой колбасой. Ему хотелось выйти из игры, но фокус в том, что он был прав. Благодаря игральным костям его жизнь стала лучше. Он работал вдвойне эффективнее, а друзья стали к нему добрее. Никто из них больше не кричал на него. Сказать по правде, каждый день кто-нибудь из них хоть раз спрашивал, не хочет ли он поговорить. Леонард то и дело называл его «дружище» или «Шелли», очевидно, прибегая к такой грубой манипуляции в нелепых попытках вернуть его к прежней рутине. Ему так и не удалось отрастить бороду как у Ван Дайка, но, тем не менее, он следовал велению игральных костей. В тот вечер Говарду пришло в голову выступить в роли «Повелителя Шелдона». Он обратил внимание на тот факт, что Шелдон тратил массу времени, придумывая возможные варианты событий, хотя мог бы вместо этого работать над достижением Нобелевской премии. Возможно, Шелдон бы с ним не согласился, если бы не выпил три коктейля подряд, но в том нетрезвом состоянии он рассудил, что слова Говарда имели смысл. – Итак, ты без вариантов попадаешь домой, но тебе нужно бросить кости, чтобы решить, чем заняться дальше. Ты можешь сразу же лечь спать, либо посмотреть «Доктора Кто»… Шелдон пытался сконцентрироваться на словах Говарда, неторопливо покачивая в ладонях стакан с лимонадом. У него ушло четыре броска на то, чтобы получить этот сладкий, но терпкий, и, ах, такой освежающий напиток. – …заняться сексом с Пенни, постирать вещи, еще час поработать, отдраить ванную зубной щеткой, отправиться спать, но лечь в кровать вверх ногами, перевести «Гарри Поттера и Философский Камень» на клингонский, подрочить, приготовить попкорн и съесть его ложкой, сделать Леонарду минет или пописать в душе. Шелдон бросил кости. – Ему выпал «минет для Леонарда»! – воскликнул Радж, заглядывая Говарду через плечо, чтобы свериться со списком. – Наверное, вам пора собираться. Шелдону нужно встать пораньше, чтобы успеть обменять все свои деньги на золотые доллары завтра перед работой, – как бы между прочим заметил Говард. – И помни, – добавил Радж, – тщательнее работай над фундаментом и не забывай про бубенчики. Радж изобразил жестами, что он имел в виду. Шелдон безразлично пожал плечами и слез с табуретки (на костях выпало, что сегодня они должны были сидеть за барной стойкой), а затем последовал за Леонардом к выходу из ресторана. Он надеялся, что Леонард не попытается выпросить у него оральный секс, потому что Шелдон чувствовал себя совершенно вымотанным. Когда они пришли домой, Леонард мягко взял Шелдона за плечо и проводил его к ванной комнате. – Время готовиться ко сну, Шелли, завтра рано вставать. Я принесу тебе воды с тайленолом. – Будет лучше, если сперва мы покончим с оральным сексом, пока я не успел почистить зубы, – предложил Шелдон, больше всего на свете мечтая просто лечь спать. Он даже раздумывал над тем, чтобы не чистить зубы и не переодеваться в пижаму, а просто забраться под одеяло и уснуть… Что за безумие! – Дружище, ты не будешь делать мне минет. Говард просто разыгрывал тебя. Или Радж. Что бы ни выпало на костях, тебе в любом случае пришлось бы делать что-нибудь дурацкое. – Я не могу игнорировать выбор костей только потому, что мне так удобнее… Неудивительно, что ты настолько бездарен в работе. Это то, чем ты обычно занимаешься – следуешь научному методу, только когда тебе нравится? Ногти Леонарда впились ему в плечо, а его лицо выглядело напряженным. Шелдон предположил, что он злится. – Я вовсе не бездарен, я очень неплох в работе, и мои коллеги меня уважают. – Ты мог бы лучше проявить себя, – возразил Шелдон. – Твои ранние работы были такими многообещающими. Черты Леонарда изменились: его взгляд опустился, устремившись в пол, а плечи поникли. Возможно, это было выражением грусти? Усталости? Выражение его лица было очень похоже на то, как выглядел Леонард, когда чувствовал себя одиноким, но это не вязалось с общим контекстом разговора. – Да, мои работы были многообещающими. Ложись спать. У нас был долгий вечер. – Обязательно надень презерватив перед фелляцией, это от выбора игральных костей не зависит! – прокричал ему Шелдон, и Леонард захлопнул перед его лицом дверь. Шелдон принял душ, почистил зубы и воспользовался зубной нитью. Опьянение уступало место дремоте. Он знал, что алкоголь еще не успел полностью покинуть его организм, но чувствовал себя не слишком-то хорошим судьей в этом вопросе. Он не брал в расчет судей того сорта, один из которых проводил бракоразводный процесс его родителей. От того парня за версту разило дешевым пойлом. Он обнаружил своего соседа растянувшимся на диване в гостиной, тот смотрел рекламу пушистых вешалок для одежды. Они продавались в разных цветах, и Шелдон представил, что каждая из толстовок Леонарда могла бы висеть на вешалке подходящего цвета. – Перед оральным сексом тебе следует принять душ. Даже несмотря на то, что ты наденешь презерватив, мне будет комфортнее, если все доступные поверхности будут чистыми. Леонард уткнулся лицом в подушку и издал безнадежный стон. – Я не считаю свои требования неразумными, Леонард. Можно вымыться и быстро, главное, сделай это тщательно. Леонард оторвался от подушки. – Ладно, Шелдон. Я пойду в душ. А пока я буду там, почему бы тебе не переодеться в пижаму и не забраться в кровать? – В таком случае велика вероятность того, что я усну, не успев произвести фелляцию, – предупредил его Шелдон. – Я готов этим рискнуть, – сказал Леонард, направляясь в ванную комнату, и его голос звучал почти зло. Шелдон задавался вопросом, почему Леонард не испытывал радости по поводу орального секса. Исходя из того, что он слышал через стену между их комнатами все последние годы, у него сложилось впечатление, что Леонард был большим энтузиастом по этой части. Шум воды в ванной затих, и Шелдон резко распахнул глаза. Он не собирался засыпать, но последние дни были такими выматывающими. Этим утром на костях выпало, что он должен идти до работы пешком, и это положило не самое легкое начало дню. Он надел халат и столкнулся с Леонардом в коридоре. – Какого хрена? Почему ты до сих пор не спишь, Шелдон? – Но кости… – К черту кости! Это ненормально, даже для тебя. Просто иди и ложись спать. Выражение лица Леонарда не соответствовало голосу. Его голос был злым, но сам Леонард казался грустным. Шелдон умел распознавать настроения Леонарда лучше кого бы то ни было еще, но временами терялся в проявлениях его противоречивой натуры. – Тебе грустно, Леонард? Ты выглядишь грустным и одиноким. Леонард отшатнулся, словно его толкнули. – Ложись спать, Шелдон. Шелдон положил руку Леонарду на плечо, используя зеркальное отражение для того, чтобы создать у него чувство доверия, и спросил: – Что не так, дружище? Леонард склонился вперед, упираясь головой Шелдону в грудь, и горько рассмеялся. – Наверное, я совсем расклеился, раз уж даже ты заметил. Второй рукой Шелдон погладил Леонарда по голове. Подобные моменты, когда они прикасались друг к другу, случались нечасто. Когда Шелдон заболел воспалением легких, Леонард всю ночь напролет сидел у него на кровати и втирал в его грудь лечебный бальзам. Шелдон гладил Леонарда по волосам, пока тот плакал после отъезда Джойс Ким из страны. Леонард часами баюкал Шелдона в своих руках после смерти его отца. Леонард в самом буквальном смысле рыдал у него на плече после того, как его бросила Пенни. Шелдон приподнял голову Леонарда за подбородок и прижался своими губами к его. Леонард открыл рот, наверное, чтобы велеть ему ложиться спать, но Шелдон воспользовался этой возможностью, чтобы углубить поцелуй, и скользнул языком поверх его зубов. Он думал об этом годами, с тех самых пор, как впервые встретил Леонарда, но всегда отвергал это желание. Жизнь по воле игральных костей изменила его видение мира. Раз уж он мог пить сухое мартини и есть чизкейки на ужин, почему он не мог поцеловать человека, которого любил? Почему его целовали только настырные и решительные женщины, в то время как он сам хотел поцеловать своего миниатюрного и такого неуверенного в себе лучшего друга? Леонард стоял неподвижно, и Шелдон запустил руки под слои его одежды, пальцами чувствуя обнаженную спину Леонарда. Он поразмыслил над расположением углов и умудрился стянуть с Леонарда рубашку, толстовку и куртку одним движением. Даже сам Шелдон, который ни минуты не сомневался, что это сработает, был удивлен плавностью движения. К сожалению, очки Леонарда слетели с него в процессе стягивания одежды, но Шелдону нравилось, как он выглядел без очков. Шелдон снова поцеловал его. Леонард оставался тихим и покорным до того момента, как Шелдон начал прокладывать ртом влажную дорожку от его шеи к плечу, пробуя кожу на вкус. Его кожа сохранила привкус мыла. – Гм, Шелдон, я понятия не имею, что здесь происходит, но ты сейчас же отправишься спать, и мы больше никогда не заговорим об этом снова. – Я так не думаю, – пробормотал Шелдон в грудь Леонарда, накрывая ртом его заострившийся сосок. – Мне не нужен минет из жалости, или психованный минет, или что бы ты там ни планировал. Тем не менее, Леонард не стал возражать, когда Шелдон втолкнул его в свою комнату и опустил на кровать. Он продолжил поцелуями прокладывать себе путь вниз по телу Леонарда, одновременно расстегивая ремень его брюк. – Я могу назвать тебе столько причин, по которым это ненормально и неправильно, – без особого энтузиазма пробормотал Леонард. Очертания его возбужденного члена заметно проступали под тканью трусов, его член дернулся, когда Шелдон прижался губами к головке в легком поцелуе. Леонард издал едва слышный безнадежный стон, когда Шелдон стянул с него нижнее белье. Шелдону хотелось слышать этот стон на повторе до конца своей жизни. Годами он слушал через стену, как Леонард занимался в своей комнате самоудовлетворением или вступал в половые отношения с женщинами, которых приводил в их квартиру. Тот факт, что ему никогда не приходило в голову рассматривать Леонарда как сексуального партнера все это время, был следствием его характера, странности которого Шелдон и сам признавал. Сколько он себя помнил, сложнейшие уравнения были для него не более чем детской игрой, но он никогда не мог понять того странного чувства пустоты, которое неизменно сопровождало его, где бы он ни оказался. Он не хотел, чтобы Леонард надевал презерватив, он хотел чувствовать его вкус. Та часть его мозга, которая обыкновенно беспокоилась о микробах и прикосновениях, казалось, погрузилась в сон. Теперь он был игральными костями, он был спонтанно организованным хаосом. Шелдон попробовал взять член Леонарда в рот целиком, но он был слишком велик. Тогда Шелдон тщательно облизал ствол, покрывая его слюной до тех пор, пока его губы не заскользили по члену с легкостью. Леонард захныкал и стиснул в кулаках простыни. Шелдон увеличил темп, и все тело Леонарда отвечало на его движения, напрягаясь до тех пор, пока он едва ли не воспарил над кроватью, как Сигурни Уивер в «Охотниках за привидениями». Если бы рот Шелдона не был занят, он бы поделился этой идеей с Леонардом. Леонард бы понял его и, возможно, рассмеялся бы. Леонард всегда понимал, о чем говорил Шелдон. Ему вспомнились слова Раджа. Он должен был работать над фундаментом и не забывать про бубенчики. Шелдон обхватил основание члена Леонарда правой рукой и задвигал ею по члену в такт движениям своего рта, а его левая рука накрыла яички. Хныканья Леонарда сменились стонами, смешанными с ругательствами, между которыми прорывалось имя Шелдона. – Шелдон, уже почти. Шелдон увеличил скорость, игнорируя растущую боль в челюсти. – Я серьезно, убери свой рот, Шелли. Шелдон сильнее обхватил член губами, и через секунду его рот наполнился спермой Леонарда. Не сказать, чтобы вкус был приятным, но и ужасным он тоже не был. Шелдону было легче проглотить это, чем сухое мартини. Ему хотелось почистить зубы, но он знал, что стоит ему покинуть комнату и дать Леонарду и самому себе время подумать, и они не станут продолжать. Что бы он ни хотел попробовать, ему нужно было пробовать прямо сейчас. Он взял с тумбочки тюбик смазки, которую использовал, когда ласкал самого себя. Он покрыл смазкой пальцы и согрел их, прежде чем скользнуть рукой под яички Леонарда ко входу в его тело. Леонард подпрыгнул от неожиданности, но не отпрянул в сторону. Напротив, он развел ноги шире, давая Шелдону больше доступа. Скользнув пальцем внутрь, Шелдон изучал лицо Леонарда. Временами было трудно отличить наслаждение от боли, и ему приходилось спрашивать. Леонард отвечал ему шепотом, не открывая глаз до тех пор, пока внутри него не оказалось уже три пальца. Шелдон следовал инструкциям Леонарда, сказанным хриплым шепотом, продвигаясь пальцами вглубь его тела и обратно. – Я готов, – шепотом сказал ему Леонард. – Готов к чему? – спросил Шелдон. Леонард приподнялся на локтях и исподлобья посмотрел на Шелдона. Возможно, он испытывал раздражение, а может быть, это непривычный угол, под которым он смотрел на Шелдона, придавал его лицу недовольный вид. Леонард сверлил его пристальным взглядом несколько минут, пока Шелдон продолжал исследовать его тело. Член Леонарда снова начал набирать твердость, и Шелдон бережно лизнул его несколько раз, прежде чем взять в рот. Леонард стиснул в кулаке ткань его халата и потянул на себя, пока Шелдон не оказался лежащим на нем сверху. Леонард стянул с него пижамные штаны и нижнее белье, а затем нанес смазку на его возбужденный член. С запозданием, Шелдон вдруг понял, что происходит. Он по-настоящему хотел этого, он хотел этого годами, но тогда, исследуя тело Леонарда, он не держал в голове какой-то конкретной цели. Он просто экспериментировал. Леонард влажно поцеловал его в губы, прежде чем направить Шелдона ко входу в свое тело. Шелдон двинулся вперед очень медленно, позволяя Леонарду привыкнуть ко вторжению, а потом они оба уже стонали в голос в перерывах между беспорядочными поцелуями. Шелдон знал, что это не продлится долго, но в кои то веки не беспокоился о том, чтобы соответствовать определенному уровню. Он просто наслаждался тем, что происходит, словно какой-то хиппи. Леонард ласкал собственный член, пока Шелдон двигался внутри него, его сжатый кулак касался живота Шелдона. Шелдон пытался думать про бейсбол, которому его учил отец, но все же слишком скоро почувствовал приближение оргазма. Его толчки сбились с ровного темпа, и Леонард шептал ему слова ободрения до тех пор, пока Шелдон не достиг разрядки в глубине его тела. Он оставался внутри, пока Леонард не довел до оргазма и себя, его лицо исказилось от наслаждения, слишком похожего на боль. Шелдон провел рукой по влажным завиткам его волос и подумал обо всех тех жидкостях, которыми они только что обменялись. Возможно, утром он придет в ужас, но в тот момент он чувствовал себя неприкосновенным. – Леонард, мне нужно принять душ. – Иди, я поменяю твое постельное белье, – тихо отозвался Леонард. – Иди, делай все, что тебе нужно сделать. – Я не уверен до конца, это не относится к области моей компетенции, но мне кажется, я в тебя влюблен, – добавил Шелдон, приподнимаясь и выскальзывая из своего друга. Глаза Леонарда наполнились слезами, но голос звучал по-деловому, когда он сказал: – Иди и прими душ. Утром ты почувствуешь себя лучше. Шелдон задавался вопросом, почему Леонард по-прежнему выглядел грустным или одиноким, но послушался и отправился в душ. Когда он закончил, то обнаружил Леонарда в его комнате, свернувшимся в клубок, его очки лежали на тумбочке рядом с кроватью. Шелдон совсем забыл вернуть их ему. – Леонард? – Да, Шелдон? – спросил Леонард, не глядя на него. – Спасибо, что поменял мое постельное белье. Между прочим, превосходные уголки у пододеяльника. – Спасибо за комплимент. Должно быть, я все-таки поддаюсь обучению. – Думаю, сегодня ты должен спать в моей кровати. Леонард надел очки и уставился на него. Шелдон попытался удержать зрительный контакт, но старая привычка взяла свое, и ему пришлось отвести взгляд в сторону. Леонард ничего не ответил, но взял ладонь Шелдона в свою, и они вместе отправились в его комнату.