Хозяин леса

Натачивая лезвие охотничьего ножа до такой степени, что клинок стал пропускать свет от небольшой керосиновой лампы, зеленоволосый мужчина иногда отвлекался, чтобы поправить широкополую шляпу, и что-то бормотал себе под нос. – У меня есть нож, есть арбалет, они служат мне уже тысячу лет... – тихо напевал вожак перевертышей, последний раз проводя лезвием по бруску и проверяя его остроту касанием пальца. Из образовавшейся ранки на клинок упала пара капель неестественного зеленого цвета крови, с тихим шипением испаряясь с серебряной поверхности. Порез мгновенно затянулся, а на лице охотника появилась довольная ухмылка. Вытащив из многочисленных карманов на своём пальто чёрный платок, он ловким движением вытер остатки крови с пальца и ножа, хорошенько натирая до блеска свою излюбленную игрушку. Повертев оружие в руках, матёрый охотник слегка прищурил левый глаз и бросил нож в противоположную стену. Острие плотно зашло до рукоятки в податливое, но в то же время твёрдое бревно, издав при этом глухой, немного дребезжащий звук. Сегодня вечером мужчине ещё придётся воспользоваться ножом, он это чувствовал. – ... Меня называют «Хозяином леса». – Продолжал вслух слегка хрипловатым голосом хозяин небольшой лачужки, оглядывая свой дом, в котором жил последнюю тысячу лет. – Мне предано служат лохматые твари, со временем все уважать меня стали... Перевертыш потушил керосиновую лампу, погружая скромное убранство хижины в полумрак, и лишь неяркий болотный свет лился через окошко, едва очерчивая контуры вещей и мебели. При таком освещении ярко-зеленые, словно листья столетника, глаза светились страшными огнями, а кошачий зрачок резко расширялся в попытке поймать хоть крупицу света. Цепляясь взглядом за каждое движение, мужчина прислушивался к доносящимся из леса шорохам, а нос уже улавливал запахи нежданных гостей. Растянув губы в безумной улыбке, обнажая ряд острых клыков, охотник отступил в самый тёмный угол лачуги и принялся внимать каждому звуку за пределами его дома. Шаги приближались, но вскоре стихли, и только неуверенное перешёптывание где-то рядом подсказывало мужчине, что кто-то находится в непосредственной близости от него. Принюхиваясь, он слегка двигал длинными усами и вертел чувствительными кошачьими ушами и вскоре абсолютно точно определил, что в его дом незнакомцы полезут через окно. Перевертыш сидел словно на еже, от предвкушения ёрзая на полу и разминая затёкшие плечи, готовясь прыгнуть на свою жертву из засады и повалить её одним ударом. Послышалась возня, и вскоре за окном появилась чья-то тень, закрывая болотные лучи солнца, едва пробивающегося через плотный свод деревьев. Глаза охотника зажглись ярче, источая свой зеленоватый свет, но когда в помещение не очень ловко и, так сказать, кубарем вкатился нарушитель, мужчина помедлил и не стал нападать. В его доме на полу сидела незнакомая девушка, потирая ушибленные ягодицы и с болью морща лоб и носик. Охотник с интересом наблюдал за ней, довольно отмечая про себя, что его коллекция с сегодняшнего вечера станет чуть больше. Конечно, в так называемой коллекции другие девушки были намного симпатичнее и обладали красивыми формами, но изголодавшаяся по девичьим крикам душа просто требовала от мужчины этого гадкого утёнка, на свою беду попавшего в этот дом. Вдруг в дом, на этот раз через дверь, заскочили ещё двое неизвестных. Охотник внимательно изучил их, но девушка-перо и маленький чёртик из табакерки не сильно заинтересовали его, и, не задерживаясь на них, он вернулся к первой девчонке. Друзья помогли ей подняться и что-то тихо зашептали друг другу, что не ускользнуло от чуткого слуха перевертыша. – Тут жутковато и пахнёт ужасно резко, – тихо пожаловалось перо, зажимая ладонью нос и рот, пытаясь не дышать запахом валяного мяса и сырой рыбы. Хозяину не понравилось, что его дом оскорбляют в такой простой манере, поэтому он решил как можно скорее избавиться от лишних двоих. – Тут есть лампа. Зажечь её? Тихо зарычав, охотник медленно вышел из своего укрытия, но оставался в тени, чтобы был виден только его тёмный силуэт. Сняв кожаные перчатки, он выпустил острые когти, скользя ими по деревянной поверхности стола, издавая при этом ужасающий скрежет. – Кто это тут у нас? – его голос был обманчиво добрым и спокойным, но при каждом слове обещал сорваться на гортанный рык. От неожиданности гости подпрыгнули на месте, а их поджилки затряслись так сильно, что прислонённая к стене разделочная доска упала из-за вибрации. А охотник продолжал, запугивая их страшным скрипом и тихим животным урчанием: – Какой приятный запах... Тропинка привела к моему домику юных дам? Бросив в керосинку зажженную спичку, отчего лампа издала легкий хлопок, мужчина осветил всю лачугу неровным светом и повнимательнее всмотрелся в лица вошедших. Двое из них были приспешниками лорда Ночи, которого охотник терпеть не мог, но вот третья девчонка, на которую он сначала положил глаз, была совершенно ему не знакома, так что можно делать с ней все, что пожелает его темная душа. Гости с интересом осматривали такой уютный в свете лампы, и такой страшный в сумраке дом охотника, не решаясь произнести и слова. Мужчина довольно постукивал когтями по несущему брусу, который был обвешан шкурами и головами животных, принесённых с длительных и достаточно утомительных охот в темном лесу. – Чем обязан? – продолжая спокойным голосом, охотник отошёл к стене и, вытащив нож из бревна, повертел в руках своё оружие, плавно скользя по лезвию когтями. Испуганная троица продолжала молчать и не решалась что-либо сказать, все больше и больше расстраивая мужчину. Вздохнув, он аккуратно положил гравированный нож на стол и повернулся к гостям, снова растягивая губы в безумной ухмылке. – Неправильный ответ, – утробно прорычал охотник и, с грацией и мощью рыси, прыгнул на слуг Ночи, вгрызаясь острыми зубами в их шеи, разрывая кожу и ломая в дребезги кости. Издав последний судорожный всхлип, жертвы быстрой атаки как куклы повисли в руках довольного мужчины. С его губ капала густая бордовая кровь, растекаясь на белой жилетке и полу большими пятнами. Оставив добычу в луже крови на полу, перевертыш облизнулся и тут же стал отфыркиваться, не желая пить грязную кровь. Улыбнувшись ещё шире, чтобы показались окровавленные клыки, охотник повернулся к побледневшей девушке, глаза которой почти выкатились из орбит от увиденного. Выхватив из кармана белоснежный платок, хозяин лачуги промокнул тканью губы и подбородок, с горечью косясь на испорченную жилетку. – Испорчена навечно самой ужасной кровью, – вздохнул он, скидывая с плеч шкуру черного медведя и вновь осматривая свою одежду. Неожиданно охотник услышал быстрые шаги и, моментально среагировав, повернулся, хватая беглянку за низ длинной юбки. Ткань с неприятным звуком порвалась, а её большой кусок остался в руках обрадованного мужчины. Перед его глазами предстали две аккуратные половинки ягодиц, обтянутых шелковой тканью женских панталон, но на левой их части красовались четыре дырки от когтей. Девушка смутилась, и розовый румянец на щеках был слишком заметен из-за бледности лица. Повернувшись к охотнику, она попятилась в сторону выхода, но когда наткнулась на дверь и нащупала ручку, по её спине прошла орда мурашек: дверь ни в какую не хотела поддаваться. Мечась взглядом по хижине, девушка пыталась найти хоть какую-нибудь лазейку, чтобы убежать от жуткого Хозяина леса, но когда перед ней как будто из-под земли появилась чёрная тень, все надежды мгновенно исчезли. – Куда же ты, мы ещё не закончили, – проворковал успокаивающий голос, обманом заставляя оставшуюся в живых гостью забыть о страхах. Она пыталась найти его взглядом, но казалось, что голос охотника и он сам находятся везде, проникают в её тело, пульсируют в голове. – У тебя будет красивая смерть, ты достойна лучшего. Не успев закричать, девушка оказалась окутанной странной зеленоватой дымкой, и несколько бесплотных рук закрыли ей рот, сдавили горло, сжали кисти и щиколотки. Оказавшись распятой и подвешенной в воздухе в нескольких сантиметрах от пола, она вылупила глаза и с ужасом вглядывалась во тьму, где, по её мнению, должен стоять палач. Вдруг леденящее душу дыхание коснулось затылка мученицы, и девушка резко дернулась, но жесткая хватка не дала ей сдвинуться и на миллиметр. – Осторожнее, моя дорогая, ты же не хочешь, чтобы в мою коллекцию ты попала повреждённой? – ласково прошептал перевертыш на ухо своей гостьи и больно прикусил мочку уха, буквально выдирая из груди девчонки протестующее мычание. Залившись безудержным смехом, мужчина щёлкнул пальцами, и неведомые силы перенесли девушку на широкую скамью, накрытую шкурами волков и медведей. Все ещё напрягая каждую мышцу, несчастная пыталась вырваться, но её держали крепко, строго настрого запрещая шевелить даже пальцем. Сжав пальцы в кулаки, она широко распахнула глаза от испуга и неожиданности, когда над ней навис охотник, клацая зубами и сверкая ярко-зелёными глазами с кошачьим зрачком. Пользуясь немощностью пойманной добычи, Хозяин леса стал быстро сдирать с девушки одежду, разрывая её в лохмотья, ведь больше она никому не понадобится. Разодрав неяркую юбку, мужчина принялся за тёплую накидку и ситцевую рубаху, но решил немного поиграть. Ведя указательным пальцем от ямочки между ключицами, охотник быстро распорол ногтем легкую ткань, иногда задевая молочную кожу и оставляя на ней красные полосы. Точно таким же движением он распорол рубаху ещё в двух места, начиная на ключицах, проводя по небольшой груди и завершая под резко вздымающимися рёбрами, все время наблюдая за реакцией девушки. Карие глаза со страхом смотрели на мужчину, а на щеках появился пунцовый румянец, покрывая щеки и скулы девушки. Пожелав услышать вздохи и стоны, охотник легким движением головы убрал бестелесную руку, что все это время закрывала рот его гостьи. Почувствовав свободу, девушка шумно вдохнула воздух через рот и попыталась отдышаться, но сдавливающая горло ладонь никуда не делась, и дышать полной грудью так и не получалось. – Тише, дыши спокойнее, – усмехнулся охотник, срывая мешающие накидку и лохмотья и тут же оглядывая открывшийся вид. Тонкая шея дрожала в судорогах из-за сжимающейся руки, худенькие плечики так сильно выламывались, что разлет ключиц был виден ещё заметнее, небольшая грудь совершенно не порадовала мужчину, порывисто поднимающаяся грудная клетка и плоский живот также не доставляли ему удовольствия. Но миниатюрное строение тела пленницы не останавливало охотника. Довольно улыбнувшись, перевертыш бесцеремонно сорвал нижнее бельё девушки и на некоторое время отступил, чтобы подготовиться к предстоящей работе. Пойманной птицей забилась в невидимых руках нарушительница покоя хозяина дома, но её держали крепко, не оставляя никакой надежды на спасение. Девчонке оставалось только ждать своей участи и не сопротивляться, надеясь, что все пройдёт быстро и безболезненно. Охотник вернулся через несколько минут, неся в одной руке нож, а в другой кувшин с кипятком и железный таз под подмышкой. Поставив таз с кувшином на пол и воткнув нож в бревно, он перелил воду в ёмкость и спокойно опустил руки в кипяток, обмывая их до локтей. Когда с этой процедурой было покончено, мужчина закатал рукава ещё больше, до самых плеч, и подошёл к девушке, радостно облизываясь от предвкушения. – Я сделаю из тебя красавицу, – улыбнулся он, постукивая ногтем по животу девчонки. – Настоящую куколклу. Ведя пальцем по маленькому дрожащему телу, охотник выбирал, где следует сделать первый надрез и остановил свой выбор на груди. Оставив след от ногтя на выбранном месте, он вытащил из кармана махровую тряпку и, смочив её водой, положил между грудями, прижав её к коже. Взяв в руки нож, мужчина приблизил его остриё к девушке, отчего та безудержно задрожала и зажмурила глаза, ожидая, как лезвие разрежет тонкую, натянутую до предела кожу. Хмыкнув, перевертыш движением руки усилил давление бесплотных рук, чем полностью обездвижил тело незваной гостьи. Нож в его руках не дрогнул с самого начала, да и сейчас хозяин лачуги только безумно улыбался, держа орудие пыток уверенно и крепко. Несколько мгновений ничего не происходило, и могло показаться, что Хозяин леса просто застыл над своей жертвой, как вдруг лезвие ножа плавно опустилось на бледную кожу и скользнуло вниз по животу. Одного невесомого касания хватило, чтобы верхний слой кожи разошёлся, а на поверхности появились капельки крови. Душераздирающий крик раздался в небольшом домике, вырываясь из груди и глотки девушки. Для неё это было подобно смерти, что ждала её впереди. Пытка, ужасная для жертвы и сладостная для палача, только начиналась, но девушка от неожиданной боли уже потеряла сознание. Недовольно фыркнув, охотник достал из внутреннего кармана сброшенной на пол жилетки небольшой пузырёк и, вытащив зубами из его горлышка пробку, приставил его к носу мученицы. Резкий запах из склянки тут же привёл её в чувства, и комната вновь наполнилась криками и стонами боли. Усмехнувшись, мужчина вновь взялся за нож и, приставив его лезвие к первичному порезу, надавил сильнее, глубже прорезая кожу и мясо, пока острие ножа не уперлось в желтовато-белый мечевидный отросток грудины. Девчонка уже не могла кричать, а только сипела, пребывая на грани бессознательного состояния и реальностью. Болевой шок от такой пытки заполнял разум нарушительницы, но из-за непонятного содержания пузырька она никак не могла потерять сознание, а что ещё лучше - умереть. Скучающим взглядом изучая бледное лицо, перевертыш повёл лезвие вниз, не сильно углубляясь, чтобы заранее не повредить жизненно важные органы. Все это скоро покинет тело девушки, но все эти мучения доставляли палачу поистине садистское удовольствие. Доведя нож до поясничного отдела позвоночника, охотник отбросил его в сторону, наблюдая, как бисеринки крови скапливаются на дрожащих груди и животе, а в некоторых местах даже превращаясь в алые дорожки, скатываясь вниз по бледной коже. – Ты прекрасна, когда так бледна, – промурлыкал перевертыш, наблюдая, как несчастная истекает кровью и становится бледнее бумаги. Кожа обтягивала каждую косточку её миниатюрного тела, превращаясь в тонкую кожуру, которую так и хотелось содрать, чтобы увидеть сеть кровеносных сосудов и нервов. Но до такой степени перевертыш никогда не портил свои экспонаты. Спрятав когти на правой руке, мужчина играючи прошёлся указательным и средним пальцем по левой стороне тела девушки и прислонил второй палец к началу разреза, всматриваясь в мутные от невыносимой боли глаза. Да, девчонка уже совершенно ничего не соображала, боль стала для неё неотъемлемой частью существования. Но охотник добивался не этого. Страдания пленных были для него своеобразным побочным эффектом того, что хотел он создать. Что-то идеальное, обретающее свои формы и очертания, бесподобное. Проведя кончиком языка по сухим губам, перевертыш развёл пальцами кожу, что легко поддалась его напору и показала взору зеленых глаз узкую кость, к которой крепились десять пар рёбер. Давно зеленые глаза не видели столь прелестной картины: белеющая кость, покрытая разводами багровой крови, а уже в глубине, сквозь щели между рёбрами, проглядывалась бледная ткань лёгких. Осклабившись, мужчина обхватил грудную клетку в середине, пропустив тонкие пальцы сквозь кости с правой стороны, а большой палец положил на пятое ребро слева. Девушка, на удивление, все ещё была жива, но пребывала в беспамятном состоянии, то и дело закатывая глаза, а из её рта выделялась белая пена, струйкой стекая по подбородку. Она умрет, но не сейчас, пока хищник не наиграется со своей добычей. Поверхность лёгких трепыхалась при каждом судорожном маленьком вдохе, мышца резко сокращалась и также расслаблялась, наполняя лёгкие таким нужным кислородом, который попадал в кровь, а та в свою очередь кочевала в сердце и далее по большому кругу. Вот только из ран сочилась кровь, что уже больше никогда не пойдёт дальше. Она тёмными каплями омывала руку охотника, скатывалась по груди, животу и впитывалась в светло-серые и коричневые шкуры животных. Прикрыв глаза, перевертыш навострил уши, а его чёрное сердце слегка дрогнуло, когда большой палец с силой надавил на ребро, и то с ужасающим хрустом сломалось, окропляя все находящееся вокруг костной жидкостью и осколками кости. И острый конец сломанного ребра воткнулся в нежную ткань лёгких, заливая малое пространство ещё большим количеством алой жидкости. Послышался треск - это же ребро сломалось на месте его крепления к позвоночнику. Кожа в этом месте опала, когда Хозяин леса без всякой осторожности вытащил сломанную кость наружу, задевая внутренности острыми концами. Крик девчонки, что нашла на него силы, перешёл на ультразвук, вылетая за пределы хижины и распространяясь на весь лес, распугивая мелких грызунов и птиц, которые осмелились жить в этом месте. Восхищаясь пронзительным голосом, перевертыш слегка ослабил хватку бесплотных рук, и тело девушки забилось в предсмертных конвульсиях. С нескрываемым удовольствием слушая вопли, будто бы это был симфонический оркестр, мужчина вертел в воздухе отломанным ребром, словно смычком, и изредка прикасался к нему губами, слизывая кровь и маленькие ошмётки плоти. От такой трапезы его глаза темнели, и вскоре едко-зелёный цвет стал грязным, болотистым, почти что чёрным. Но крик постепенно затихал, а вскоре вообще пропал, уступив место каким-то булькающим звукам. Опустив глаза, охотник с некоторым разочарованием увидел, как к пене, текущей изо рта жертвы, примешалась кровь. – Ну вот, а так хотелось поиграть ещё, – со вздохом пробормотал перевертыш, откидывая обглоданную кость в сторону, и та с глухим звуком упала куда-то на пол. Карие глаза девушки бездумно смотрели на палача, а в их глубине достаточно быстро угасал огонёк жизни, что так легко отобрали у неё. Со странным сожалением, как будто у ребёнка сломалась любимая игрушка, мужчина разглядывал некогда ещё здоровую девушку. Теперь ему ничего не остаётся сделать, как продолжить начатое дело. Хоть она и не лучший вариант, но не пропадать же добру. Как и предыдущие жертвы, эта девчонка станет куклой, экспонатом, не более того.        Точно таким же образом, как и в первый раз, охотник ломал остальные рёбра, вытаскивая по одному, открывая себе путь все глубже и глубже во внутрь тела девчонки. Пористая с виду ткань лёгких все ещё еле заметно поднималась, замедляясь с каждой секундой. Все вокруг заливала кровь, из порванных слоёв тканей сочилась смесь из разных жидкостей, начиная с лимфы и заканчивая не переваренными остатками пищи - перевертыш случайно задел ножом кишечник. И вдруг, словно удар гонга в игре или же звон колокола, означающий окончание службы, сердце издало последний глухой удар и остановилось. Девушка была мертва. Убрав все бестелесные руки, перевертыш оставил на теле только фиксирующие путы и оторвал очередное ребро. Очень быстро устав от своего занятия, охотник резко вырвал оставшиеся рёбра, из-за чего позвоночник сместился, а грудь девушки опала как тряпка. Отбросив кости в таз с водой, которая мгновенно окрасилась в алый цвет, мужчина погрузил когтистую лапу в холодеющее тело и ухватил правое лёгкое, раздирая мягкую плоть и разрывая ткани в лохмотья. Немного погодя он с силой жал руку в кулак, отчего небольшое легкое размазалось по его ладони, а остатки фаршем проскользнули через пальцы. Вот теперь перевертыш был более менее удовлетворён. Вытащив руку, мужчина стряхнул с неё остатки легкого, а другой схватил трахею, ломая её у основания шеи и вытаскивая её часть вместе со вторым лёгким и бронхами другого, открывая новые горизонты. Мясо, яркая красная ткань, смещённый позвоночник и замершее сердце. Размером с небольшой кулак, с оторванной артерией и застывшими остатками крови внутри. Для охотника оно не представляло никакого интереса, но солёный запах и привкус железа так и манили его, выбивая из и без того безумной головы остатки разума. Нащупав рукой отброшенный нож, хозяин лачуги за несколько широких движений обрубил все последние сосуды, соединявшие сердце со внутренностями. Со специфическим звуком, как будто разрезали резину, ткани вен и аорты лопались под натиском лезвия. И вот, спустя несколько мгновений, в руке у мужчины оказалось застывшее и потускневшее, мертвое сердце девушки. Оно покоилось в его сжатой ладони и молчало, отстучав свои последние удары лишь пару минут назад. Остановившееся и замолчавшее. Навсегда. Легко проводя по стенкам сердца когтями, перевертыш любовался органом, но его глаза сверкали недобрыми огнями, в них горела неутолимая жажда, и желание с каждым мгновением распалялось. Преподнеся влажное, поблескивающее от крови сердце к губам, мужчина, потеряв голову, распахнул звериную пасть и впился острыми зубами в полый орган, вгрызаясь в нежные стенки, разрывая их, загоняя клыки глубже. По его губам и подбородку текли струйки крови, капали на пол и одежду, а маленькое сердце превращалось в неприглядные ошмётки. Не до конца откусив, охотник оторвал большой кусок, что даже не помещался полностью в его рту, из-за чего маленькие ткани падали на пол, ещё больше загрязняя этот уголок дома. Давясь от собственной жадности и ненасытности, он разгрызал сердце как можно тщательнее, превращал его в кровавую кашу в своём рту и не переставая улыбался. Закрыв глаза, перевертыш сделал первый судорожный глоток, вытер тыльной стороной ладони губы, и его плечи задрожали от беззвучного смеха. Проглотив всё до конца, Хозяин леса захохотал в голос, откидывая голову назад, держа в руке остатки некогда бьющегося сердца и раскрывая рот так сильно, что были видны задние зубы, а уголки губ трескались, и на них проступала зелёная кровь. – Хорошо... – тихо выдохнул убийца, бросая часть органа на пол и уже больше не возвращаясь к нему. Повернувшись к остывшему телу, охотник пробежал когтями по блеклой коже руки, осмотрел пальцы, ногти, запачканные ключицы, тонкую шею, мертвенно-бледное лицо. Со всем этим он разберётся потом, сейчас нужно избавится от особо быстро портившихся внутренностей. Снова опустив руку внутрь трупа, мужчина пересчитал несколько позвонков, огладил скользкий пищевод и, не сильно заморачиваясь, отрубил его ножом в районе шеи. Скользнув ниже, он одной рукой приподнял полупустой желудок и обрубил все ткани, соединявшие его со внутренней средой в организме. – Смерть на пустой желудок... – пробормотал перевертыш, выбрасывая неаккуратно вырезанный орган в таз к рёбрам. – Гореть мне в аду за такой проступок. Хмыкнув, он принялся дальше разворовывать тело девушки, уже более бережно вырывая мертвые органы из их привычной среды. Поджелудочная железа, на удивление не порванная, вместе с селезенкой отправились за своим соседом в брюшной полости, а мужчина продолжал свою работу. Запустив пальцы в чуть тёплую печень, разрывая её мягкие слои, превращая в кашу, матёрый охотник с интересом наблюдал, как тёмная пористая ткань с лёгкостью рвалась в его руках. Вытряхнув печень во всё ту же ёмкость, мужчина чуть шершавым языком слизал с пальцев её остатки, пробуя на вкус, дегустируя. Жмурясь от несколько специфического вкуса, перевертыш двумя руками ухватился за весь кишечник и, убедившись, что тело не двигается с места, резко дёрнул на себя, вырывая его с клочками мяса, сосудами и другими малыми органами. Все вокруг было залито кровью, не переваренными остатками пищи и секрециями организма. Уборка обещает быть грандиозной. Выбросив оставшийся пищеварительный тракт прямо на пол, не раз подтолкнув липкие кишки носком грязного ботинка, охотник повернулся к почти опустошённому телу девушки. Он смотрел на неё и про себя понимал, что только такое наказание мог понести нарушитель его покоя. В полости живота осталось совсем ничего, поэтому перевертыш поспешил закончить с этим грязным делом, чтобы подготовить все к нужному моменту. Обе почки, как и печень с лёгким, оказались раздавленными в когтистых руках. Замерев на несколько секунд, хозяин дома смотрел на матку, что каким-то чудом не вылетела из тела вместе с кишечником. Опустив на неё руку, мужчина недолго размышлял и незамедлительно вырвал последний орган. Все тело изнутри было девственно чистым, лишь кости позвоночника и не до конца обломанные рёбра белели в глубине, а все вокруг было залито кровью. В доме повисла гробовая тишина. Она звенела как натянутые струны, высоко и тонко. Лишь порывы ветра за окном хоть как-то разбавляли гробовую тишину. Перевертыш стёр с подбородка остатки крови и отошёл от тела. Он пятился до тех пор, пока не наткнулся спиной на противоположную стену, и осел на пол, вытягивая ноги вперёд и прислоняясь затылком к брёвнам. Работа почти закончена... Осталось лишь вымыть её тело, заполнить кости гипсом и обработать оставшиеся ткани раствором. А потом начнётся самое интересное. Зашить и начать совершенствовать внешний вид. Вырвать блеклые глаза и вставить на их место гранёные сапфировые камни, сохранить и перекрасить волосы в более яркие цвета, изменить структуру и цвет лица. Работы на несколько дней, но именно она и была достаточно интересной. – И ты попала к настоящему колдуну, он загубил таких, как ты, не одну. Словно куклой и в час ночной теперь он может управлять тобой... – напевал охотник, изучая ярко-зелёными глазами древесные узоры на потолке. Он хотел просто отдохнуть, а поэтому и не заметил нового гостя. Легкий топот ног по деревянному полу заставил мужчину выпрямиться, как вдруг в его объятия прыгнул маленький мальчик, растягивая губы в широкой и несколько безумной улыбке. Его глаза горели зелёными огнями, зрачки были расширены, во рту прятался ряд острых зубок, а на голове, среди зелёных волос, торчали остроконечные ушки. Малыш до странности был похож на охотника и своей внешностью, и манерой поведения. Он даже поводил усиками с такой же недовольной миной на лице, как и взрослый перевертыш. – Папочка! У меня выпал клык, когда я бегал за птичкой! – залепетал маленький перевертыш, показывая на раскрытой ладошке молочный клык. Он выглядел счастливым и обнимал своего отца со всей нежностью и любовью, на которую был только способен. – Опять ты бегал по лесу, – с нежной улыбкой на губах отвечал охотник, ероша волосы своего сына, на что его маленькая копия морщил носик и скалил зубки. – Вот и выбил зуб, когда врезался в ствол дерева из-за невнимательности, я прав? Сынишка виновато опустил глазки в пол и коротко кивнул. Ему всегда хотелось показать себя с лучшей стороны, но всё-таки малый возраст ещё не позволял ему достигнуть небывалых высот. Но любовь отца к сыну была искренней и настолько наполнена заботой, что и не скажешь, что этот человек только что потрошил тело девушки. – Не дуйся. Пойдём вместе, покажешь мне гнездо этой птицы. Разворошим его и отомстим за выбитый зуб, – ободряюще сказал охотник, поднимаясь с пола и беря счастливого мальчика за руку. Даже свою работу можно отложить на потом, если твоё внимание осчастливит собственного ребёнка.