Миллион голосов (но слышу я только твой)

На протяжении всей жизни Джеймс Бонд (обычно 007 — имя всегда было вторично) слышит множество голосов. Самых разных. Он слышит их везде. И уверен — большинство из них знакомы ему досконально. * Голос М всегда звучит как недовольный рык. Он слышит его через наушник, когда прыгает от здания к зданию, уворачиваясь от ударов и детонирующих бомб. — Ради бога, — слышит он раздраженный голос . — Это уже четвертое здание, которое вы взорвали за сегодня. — Неизбежное зло, — весело, несмотря на разгар перестрелки, отвечает Бонд. Он бьет вставшего на пути мужчину в затылок, и тот падает к его ногам. — Клянусь, вам лучше не облажаться, иначе я сама прилечу туда и лично убью вас, — снова тот же разъяренный голос во время его миссии на Бали. Бонд как раз в этот момент занят делом (как и всегда, разве нет?) и бежит через базарную площадь в сторону полуразрушенного балкона. — Благодарю за доверие, — это все, что он отвечает, прежде чем точным ударом загоняет нож прямо в сердце неприятеля. * Голос Манипенни мягок и ласков, но с нотками таящейся пока ярости. Он слышит ее соблазнительный шепот в моменты затишья, в гостиничных номерах, когда она приезжает, чтобы доставить ему что-то. — Даже не думай об этом, — смеется она, накрыв рукой пальцы Бонда, расстегивающего рубашку. И он покоряется. Пару раз он слышит ее крик — не настолько часто, чтобы назвать закономерностью, но достаточно, чтобы это не казалось редкостью. Он лежит на спине, и солнце ослепляет его. Повсюду кровь. И боль. Она кричит: «Не смей умирать!» Не стоит беспокоиться. Он отлично умеет воскресать. Он слышит ее вздох облегчения, когда, спустя несколько дней, приходит в себя в больнице. * Но больше всего ему нравится слышать голос его квартирмейстера. Забавно. Как же легко называть этого мальчика (нет, мужчину) своим. Ему кажется, дело в том, что это — правда. Его квартирмейстер. Ему нравится, как это звучит. * — Хватит пялиться на меня, 007, — почти раздраженно бросает Кью. — Я не пялюсь, — отвечает Бонд. Хотя, разумеется, именно это и делает. Кью вздыхает мягко, почти устало, и продолжает работать. Оставшуюся часть дня он игнорирует Бонда. * — Это... — говорит Кью в субботу после обеда. В его руке белая кружка с надписью «Будь милым с чудиками. Скорее всего, тебе рано или поздно придется работать с одним из них». Бонд купил ее несколько дней назад в Америке. Он помнит, как, преследуя врага, оказался у сувенирной лавки и увидел на витрине эту чашку. «Кью» — первое, что пришло ему в голову. — Ты любишь чай. И уже почти год пьешь из одной чашки, — говорит он, ожидая какой-нибудь реплики, возможно — отрицания по поводу «чудика». — Спасибо, — отвечает Кью своим обычным, спокойным тоном. Тем не менее, на этот раз в нем еще сквозит некая нота искренней благодарности. Бонд запоминает это. * Он ежедневно получает приказы. От М, Манипенни, даже — время от времени — от Таннера. Но приказы Кью он любит больше всего. Даже если по большей части и не выполняет их. Он в Италии, пьет дорогое вино в тихом ресторане. На этот раз цель — женщина. Рыжеволосая красотка с потрясающими серыми глазами и миниатюрной фигуркой. А еще с флешкой, содержащей информацию, которая может уничтожить Англию. — Не напортачьте, 007. У вас всего полчаса, — приказывает Кью. Его тон (удивительно, как это вообще возможно?) очень жесткий. Откровенно говоря, это отвлекает. Все заканчивается тем, что Бонд упускает женщину через десять минут. — Черт возьми, быстро за ней! — рычит Кью. — Люблю, когда ты командуешь, — насмешливо отвечает Бонд. Кью игнорирует его оставшуюся часть миссии. В конце концов, Бонд все равно получает флешку. * Смазанное «Бонд, 007-007-007» он слышит всего раз. Или два. Для Кью напиться в хлам — очень редкое явление. Но иногда это все же происходит, когда напряжение от постоянного стресса становится невыносимым. Даже чай не помогает. Телефон Бонда звонит посереди ночи. Он смотрит на номер и сонно моргает. — Приежжжай и возьми мня, — первое, что он слышит, когда принимает вызов. Кью почти комично глотает слова. Бонд улыбается во тьму своей квартиры. — Кью, ты пьян, — отвечает он. — Тебе стоит задуматься о выборе слов. — Пошел на хуй, — отвечает Кью и кладет трубку. Бонд вспоминает, как произнес это Кью — низким и немного странным тоном, — и повторяет эти слова у себя в голове, словно некую замысловатую мантру. Он забирает Кью из бара и привозит в свою квартиру, где укладывает его спать. * — Так вот каково ощущение, когда больше всего на свете желаешь умереть, — первым делом стонет на утро Кью. Бонд (сам он в это время предпочитает называть себя Джеймсом) смеется, отпивая чай из чашки. — О, похмелье. Болезненная вещь. И чертовски раздражает. — Прямо как вы, — ухмыляется Кью, тоже делая глоток чая. — Я стараюсь. Кью едва заметно смеется, и Бонд на мгновение замирает. Это что-то новое. И ему очень это нравится. * Однажды Бонд слышит, как Кью кричит от боли. Он помнит запах после выстрела. И темную комнату. И кровь, растекшуюся ужасной лужей вокруг лежащего на полу Кью. Ему не нравится говорить об этом. И он отказывается это помнить. * Бонд почти спит в своем номере в бангкокском отеле. — А ну не спать, — говорит Кью, входя в комнату. Бонд сразу просыпается. — Опять взломал систему безопасности? — интересуется он, шагнув навстречу мальчишке (мужчине, не мальчишке). Кью закатывает глаза. — Всего лишь стащил карту-ключ. — Не знал о твоем криминальном таланте, — улыбается Бонд. — Предпочитаю термин «хитрость», — ухмыляется Кью, слегка щелкнув Бонда по лбу, когда замечает, как тот пялится на него. В основном на его губы, но ему не стоит об этом знать. Хитрость, тоже мне. * Он не знает (или не помнит), как это произошло, но вот он чувствует прикосновение губ, целующих его шею, и это совсем не кажется странным. Темные взъерошенные волосы щекочут подбородок, когда его шею и ключицы продолжают целовать. Бонд, стиснув зубы, стонет. Он переворачивается, и Кью оказывается под ним — с блестящими в темноте глазами и припухшими губами. Он целует его крепко и глубоко. Кью стонет. Бонд запоминает это. * И когда они, наконец, трахаются — жестко, грубо, но вместе с тем с некоей нежностью, — под влажные шлепки ударяющихся друг о друга тел Бонд сосредотачивается на стонах и сбивчивом шепоте Кью, командующем: «Сильнее, глубже, быстрее, о боже, не останавливайся». И когда он кончает, то кричит громко и отчаянно. Бонд (теперь Джеймс, не 007 и не Бонд) понимает, что никогда прежде не чувствовал себя настолько довольным жизнью. * Слова, которые произносит Кью своим мягким и негромким голосом однажды утром в Венеции, несколько месяцев спустя, очень нравятся Джеймсу (не Бонду и не 007 — не в этот раз). — Я люблю тебя, Джеймс. — Что? — Не заставляй меня повторять. Однако, в конечном итоге, он именно это и делает.