Тишина

Падающий за окном большими хлопьями снег умиротворял, не давая даже разозлиться, как следует. Да и на кого злиться? На организаторов, решивших, что было бы неплохо собраться снова той же компанией спустя десять лет? Так его никто не тянул, сам захотел. На сильный снегопад, накрывший половину Европы? На авиакомпании, отменившие вылеты из-за непогоды? Или на собственную нерасторопность, когда вместо того, чтобы попытаться выбраться на поезде, он ждал неизвестно чего? А теперь достать билет уже невозможно: стремящиеся вернуться на Рождество домой люди не жалеют денег. Вот так и выходит, что если злиться, то только на себя. Хорошо, что Эльза все понимает. Расстроена, но не обижена. Крис сунул телефон в карман, скользя взглядом по темно-зеленым еловым веткам, гнущимся под тяжестью навалившегося снега. Повезло хоть, что не холодно. Эльза всегда смеялась над его теплолюбивостью, но Крис действительно с трудом переносил мороз. А вот Тому, кажется, все равно. Пару минут назад прошел в сторону сарайчика за дровами, проваливаясь в рыхлый снег, и только помахал рукой, улыбаясь. И Крис не смог сдержать ответной улыбки, глядя на то, как хлопает Хиддлстон ресницами, за кончики которых зацепилась парочка снежинок. И словно не было всех этих лет, которые развели их. Войти в десятку самых высокооплачиваемых актеров Крису так и не удалось, но крепкая семья, две очаровательных дочурки и интересные проекты компенсировали легкое разочарование от несбывшейся когда-то заветной мечты. Он считал себя состоявшимся и счастливым человеком, но иногда сжималось сердце, и накатывала легкая меланхолия, когда тревожили сон мягко сияющие чужие глаза. И сейчас Крис боялся, что на самом деле он просто не хочет, чтобы заканчивался этот снегопад, отсекший их от всего остального мира. И пусть в действительности достаточно пройти меньше километра для того, чтобы набрести на домик, в котором на время непогоды поселили Реннера и Эванса, здесь и сейчас они были одни. Примерный семьянин Крис Хэмсворт и «икона стиля», обладатель двух «Оскаров» и до сих пор самый завидный холостяк Европы Том Хиддлстон. Бывшие друзья, бывшие любовники, поддерживающие иллюзию общения. Поздравления с днем рождения и Рождеством, очередной наградой или успешной премьерой. Иногда, очень редко – случайные встречи. И вот они оба здесь. В засыпанной снегом Европе, как в ловушке. И Том – не сияющий улыбкой успешный актер, любимец зрителей и режиссеров, а просто Том. В вылинявших джинсах и слегка растянутом джемпере. Теплый и немного колючий. Том, с которым Крис не знал, как себя вести. Хиддлстон остался тем же. А вот он сам – изменился. Говорить о прошлом? О каком прошлом? О веселых съемках? Или о том, что было между ними? Но все курьезы и смешные случаи они успели обсудить на встрече, а касаться темы отношений… Крис боялся. Дрожало что-то внутри, как натянутая струна. Что-то на самой грани реальности и похороненного когда-то желания. А Рождество уже завтра. - Если этот снегопад не закончится, через три дня нас из этого домика выкапывать придется. – Дверь еле слышно скрипнула, и Том переступил порог, отряхиваясь. Свалил принесенные дрова у стены и, стянув куртку, повесил сушиться. - Можно впасть в спячку, - предложил Крис, отворачиваясь от окна с легкой улыбкой.- До весны. - Чудесная идея, - хмыкнул Том. – Хоть высплюсь. Надо будет только будильник отключить. Крис рассмеялся, следя за тем, как Хиддлстон аккуратно и ловко укладывает поленья. В доме было тепло, но Том хотел разжечь камин. - Если у тебя на звонке все еще стоят «Prodigу», то несомненно. Я помню, как от нее просыпались все, кроме тебя. Том улыбнулся уголками губ, и Крис осекся. - Ну еще бы, если, в конце концов, телефон оказывался с твоей стороны, - Том чиркнул спичкой, подождал, пока займется пламя и встал, отряхивая джинсы. Крис отвел взгляд, но тонкие пальцы, скользящие по узким обтянутым темно синей материей бедрам все равно стояли перед глазами. Телефон… Будильник… Ложась спать, Том клал его на тумбочку со своей стороны, но засыпал все равно на чужой подушке. Вылюбленный, заласканный, обессиленный, не в состоянии даже потребовать от Криса, чтобы тот передвинулся, вернувшись на свою половину кровати. Те дни все больше казались сладким сном, но Крису все равно было немного стыдно перед Эльзой за те невольные и безудержные мечты, что одолевали его иногда. Он вспоминал вкус тонких губ Тома, его затуманенные глаза, едкую иронию и мягкий, теплый смех. Он никогда не говорил, что любит. Ничего не обещал. Да и Том не предъявлял претензий и не закатывал истерик, он просто молча отступил, позволив Крису жить своей жизнью. И иногда Хэмсворт ненавидел его за это, за его тактичность, понимание и чертову жертвенность. Уж лучше бы разошлись со скандалом. Это было бы почти по-женски, но так было бы легче. Проще. Том зашипел, тряся рукой, и Крис вынырнул из своих размышлений. - Что случилось? - Обжегся. - Том, поморщившись, сунул пострадавший палец в рот, и Крис невольно сглотнул, глядя на то, как мягко обхватывают губы фалангу. Обычное действие в исполнении Тома выглядело таким… непристойным, что по телу прошлась волна жара, почти испугав Криса. - В аптечке должна быть мазь, - он с трудом заставил себя отвести взгляд, и уже не увидел, как изменилось выражение лица Тома. - Это не настолько страшно, само пройдет. - Хиддлстон отвернулся к камину, пошевелил поленья. – Если я тебя напрягаю, то могу уйти. Марк звал меня к себе. Крис чуть не выпалил «да!», но горло сжалось, не дав произнести и звука. Заметил… Чертов англичанин-сама-предупредительность. Было бы действительно лучше и проще для них обоих разойтись по разным домам, но отпускать Тома не хотелось. Как и уходить самому. Он мог бы что-нибудь соврать, но Том слишком хорошо чувствовал ложь. - Это не то, с чем я не смогу справиться. Мне нравится, что ты рядом, а со своей памятью… я договорюсь сам. - Можем освежить твои воспоминания. Если ты хочешь, - каким-то незнакомым, не своим голосом произнес Том, и Крис сморгнул. Это то, о чем он думает? - Что, прости? - Ничего, - Том отложил кочергу в сторону, развернулся, привычно улыбаясь. И голос у него уже тоже был обычным. – Неудачная шутка, не обращай внимания. – Только тлело в глазах какое-то чувство. Впрочем, длинные ресницы спрятали взгляд довольно быстро. – Мне нужно разобрать кое-какие вещи. Если тебе нечем заняться, последи за огнем, пожалуйста. Крис сжал губы в полоску. - Не шути так больше. Я могу не понять. И наговорить всяких гадостей. Мне казалось, что ты уважаешь мой выбор и мое решение. Том скользнул по нему сумрачным взглядом и отвернулся. Посмотрел в окно, а потом направился к лестнице. Неторопливо поднялся по ступенькам и исчез из поля зрения Криса. Только дверь наверху хлопнула. Крис потер виски пальцами и опустился в кресло перед камином. За окном падал пушистый снег, сонную тишину дома нарушало веселое потрескивание поленьев… Вот только покоя больше не было. Вместо него поселился где-то в глубине страх. Легко было думать о том, что все мысли о Томе – лишь дань памяти и ностальгия. Убедить себя в этом, оказавшись рядом … Хотелось вжаться поцелуем в губы не тени-воспоминания, а реального, настоящего человека. Того своего-чужого Тома, который волновал одним своим присутствием даже спустя столько лет. «Можем освежить твои воспоминания. Если ты хочешь». Зазвучал в голове, забился внутри черепной коробки голос Тома. А Хиддлстон ведь так и не женился… Да и о пассиях его не было слышно. Вот только у него, Криса, есть жена и дети. Пожалуй, стоит уйти самому. Да хоть к Руффало вместо Тома. Куда угодно, только подальше. Приняв решение, Крис даже улыбнулся. Наплевав на скребущих на душе кошек, встал из кресла, поднялся на второй этаж, но перед дверью в комнату Тома притормозил, словно взвешивая все «за» и «против». Но стоило только садистке-памяти выдать ему кадр-картинку с ладонями, гладящими бедра, как все колебания закончились разом. Постучав для приличия, Крис провернул ручку и толкнул дверь. - Том, я думаю, что будет лучше, если… Хиддлстон стоял у окна. В одних джинсах и босиком, он стоял и смотрел на падающий снег. Развернутые плечи, подтянутый живот с кубиками пресса, плавная линия изгиба спины… Узкая талия и бедра, упругая задница и… ступни ног. Какие-то… трогательно-беззащитные, с поджатыми от холодного пола пальцами. Крис «завис», не в силах оторвать взгляд от слишком светлой кожи и венок, так отчетливо виднеющихся под ней. Том ворчал и ругался, как портовый грузчик, когда в постели Крис добирался до его ног, но Хэмсворта ничего не могло остановить. Кто-нибудь сказал бы, что это его фетиш, и Крис даже не стал бы с этим спорить. Он обожал целовать выступающие косточки ступней Тома, посасывать, урча от удовольствия, пальцы, вылизывать языком пространство между ними и смотреть, как зависает Хиддлстон аркой над постелью от накрывающих его ощущений, не в силах сделать вдох. Слишком необычно, слишком… странно и интимно. И вот теперь Крис снова смотрел на эти пальцы и ступни. Смотрел и с обреченностью приговоренного к смерти чувствовал, как медленно поднимающееся возбуждение сметает навешанные когда-то на желания замки и запреты. - Крис?.. Хэмсворт! Ты… Крис медленно поднял голову, и Том невольно отступил, поймав его взгляд. Потемневшие до синевы глаза, настоящий электрический шторм… Сглотнул, облизнув пересохшие губы. - Крис, тебе лучше уйти. Но тот, тонущий под напором воспоминаний и требований собственного тела, лишь захлопнул за спиной дверь. - Ты сильно изменился, Том? – хрипло поинтересовался Крис, не сводя с него глаз. Жарким взглядом обласкал лицо, словно коснулся шеи и спустился ниже. – У тебя были очень чувствительные соски, они все такие же? - небольшие аккуратные полукружия и острые пики, которые так приятно терзать языком. Под взглядом они чуть увеличились и напряглись, а Том резко выдохнул. - Опытный любовник может заставить меня кончить, лаская только их. – Его голос стал глубоким, томным. Прошелся молнией вдоль позвоночника, и Крис отпустил себя. Обнять напряженное, полуобнаженное тело, впиться губами в губы… И сойти с ума от страсти. Лихорадочно провести по спине и бокам ладонями, сжать задницу Тома до его болезненного стона… И целовать, целовать упрямые губы, вламываясь в рот со всей дури. Оставлять следы на шее и плечах, а потом толкнуть Хиддлстона на кровать и навалиться сверху, подминая под себя. Не об этом ли были его, Криса, сны? Не об этом ли он мечтал, иногда просыпаясь по ночам? А Том вскидывался, стонал, вскрикивал от болезненных ласк, даря такие же в ответ. Когда рот Криса накрыл горошинку соска, а язык прошелся по вершинке, терзая, Том всхлипнул, задрожал, беспомощно царапая плечи Криса. Ругался, шептал что-то заполошно. Сыпал то нежностями, то матом, и подавался навстречу, выгибаясь в слепом желании получить еще больше. Наигравшись с набухшими сосками, доведя Хиддлстона почти до исступления, Крис спустился ниже, и Том сам развел бедра, когда лишился джинсов и белья. Бесстыдный, откровенный до конца. Но Крис сам чуть не кончил от его вкуса, стоило только выступившей смазке мазнуть по губам. - Трахни же меня, черт бы тебя подрал! – Том смотрел на него безумными глазами, от пота его прядка прилипла ко лбу, и Крис, не удержавшись, облизнулся, вызвав у Хиддлстона новый стон. - Есть… что-нибудь? – Говорить было трудно, но Том его понял. Мотнул головой в сторону оставленной сумки, которую, видимо, разбирал, и Крис, немыслимо изогнувшись, дотянулся до кармашка, в котором, если он все правильно помнил, Хиддлстон хранил подобные вещицы. - Черт, Крис, быстрее… - выдохнул Том и зашипел, выгнулся, почувствовав, как входит в него палец Криса. Слишком грубо и быстро. – Осторожней… - Прости, - Крис сбавил давление и темп, покрывая поцелуями лицо и плечи любовника. – Ты слишком узкий. Давно никого не было? - Так – давно, - Том обжег его взглядом и закусил губу, глуша стон, когда Крис наконец нашел его простату. И дальше только подавался навстречу, словно одеваясь на трахающие его пальцы. Но когда этого стало мало, он сам вытянул руку Криса, надеясь, что тот все поймет без лишних объяснений. Они оба стонали в унисон, когда Крис входил в его еще не до конца растянутое тело. Он не пожалел смазки, двигался осторожно, но Том все равно каменел от тянущей боли, стискивал плечи Хэмсворта, останавливая, а потом, немного попривыкнув, сам подавался вперед. Войдя до конца, Крис накрыл его губы своими, отвлекая, а потом задвигался, наращивая темп и амплитуду. А когда Том окончательно расслабился, раскрылся – сорвался, вколачивая в не разобранную постель. Кровать ходила ходуном, кажется, даже билась изголовьем о деревянную стену, но все, что они слышали – это стоны, вскрики и сорванное дыхание. Крис пропустил момент, когда кончил Том. Только почувствовал, как сжались вдруг мышцы вокруг него. Рванулся и захрипел, оглушенный удовольствием, лихорадочно, рвано двигаясь. И опустился, почти рухнул на кровать, неуклюже извернувшись так, чтобы не придавить Тома ненароком. В голове была восхитительная пустота, говорить не хотелось, только чувствовать. Почему-то не было сожаления, лишь чувство вины перед Эльзой. Но когда Том свернулся у него под боком, на мгновение прижавшись губами к плечу, исчезла и она… Крис сплел их пальцы, Том несильно сжал ладонь: короткий безмолвный разговор. Но закрывая глаза и проваливаясь в сон, Крис впервые за много лет, улыбался настолько светло и счастливо. А утром они снова занялись любовью. На этот раз – неторопливо и со вкусом. Крис добрался до своего фетиша и исчез из этого мира, пока Том не кончил от одного только языка между пальцами ног. Расслабленный, тонущий в неге, он был податливым и покорным, и Крис двигался меж его разведенных бедер внутри его тела, лаская все, до чего мог дотянуться. А когда Хиддлстон кончил во второй раз, позволил себе последовать за ним. Правда, душ принять вместе с ним Том не позволил, зато уже через полтора часа они чуть не сломали кухонный стол, и все-таки пролили масло. Решив, что неплохо было бы что-нибудь приготовить к Рождеству, к вечеру занялись ужином, но Том с закатанными рукавами, деловито и придирчиво выбирающий специи для мяса, выглядел настолько сексуально, что… На этот раз стол, правда, они не трогали, да и обошлись ласками попроще, но Крис долго отходил от сокрушительного оргазма. Впрочем, губы Тома всегда сводили его с ума… …Три дня. Крису казалось, что он попал в сказку. Они с Томом гуляли, играли в снежки, кидая друг друга в снег, смотрели телевизор, валялись на ковре перед камином и даже дрались в шутку, словно вдруг вернулись в детство. Пару раз сходили в гости к соседям, один раз приняли гостей у себя. Упились почти в хлам, поиграли «в бутылочку», заставив свистеть и улюлюкать таких же пьяных гостей своим откровенным поцелуем. И занимались любовью. Часто. Очень часто. Словно наверстывая упущенное время или запасаясь удовольствием впрок. А вечером третьего дня снегопад закончился. Самолет Тома улетал в час ночи, а за Крисом заехать должны были ближе к утру. По крайней мере, так понял Хэмсворт из телефонного разговора Тома с организаторами. Выяснив еще пару деталей и попрощавшись с организаторами, Хиддлстон закончил звонок, и на них навалилась тишина. Сказка закончилась, и пришло время заглянуть реальности в глаза. А она теперь была уже совсем другой. - Я хочу остаться с тобой, - Крис сидел перед камином и, обняв ноги руками, смотрел в огонь. - У тебя есть семья, Хэмсворт, - Том усталым жестом отвел прядь за ухо. – Возвращайся к ним и забудь обо всем. Это просто секс. Никто ничего не узнает, обещаю. Крис дернулся: - Прекрати. Ты же понимаешь, о чем я. - Не понимаю, - Том смотрел на него почти равнодушными глазами. – Когда-то ты сделал свой выбор, я его принял. Секс был отличным, спасибо за хорошо проведенное время, но это уже лишнее. Крис сжал губы, бросаясь в злость, разочарование и обиду, как в омут: - А, так я зря волновался и мучился. Для тебя с самого начала это был только секс и ничего больше, да? Разрядка после съемок, есть чем заняться и напряжение снять. А я-то дурак… - Не начинай, - ледяным голосом оборвал его Том, вскинув голову. – Мы обошлись без скандалов и истерик тогда, сейчас для этого несколько поздновато. - И все? Это все, что ты можешь сказать?! Том сжал кулаки: - У меня было много слов для тебя десять лет назад. Сейчас… Их нет. Мне действительно было хорошо с тобой. – Он окинул Криса странным взглядом и отвернулся. – Машина придет через час, мне надо собираться. Крис медленно опустил ресницы и уже не видел, как Том пересек комнату и, поднявшись по лестнице, исчез из поля зрения. Разбуженные чувства, как вскрытая рана терзали не резкой, но ноющей болью. Сукин сын Том… чертов сукин сын! Крис медленно распрямился и, тяжело встав, упал в кресло. Снегопад закончился, и вместе с ним ушла сказка. Да и была ли она? - Зачем ты это сделал? – Крис вскинул на Тома тяжелый взгляд, когда тот наконец закончил со сборами и спустился вместе с сумкой. – Ты сказал, что мы можем освежить мои воспоминания. - И теперь ты решил переложить всю ответственность на меня? – Том вскинул бровь, и Крис увидел перед собой того Хиддлстона, который регулярно появлялся на экране телевизора. «Икона стиля» и обладатель звания самого сексуального актера десятилетия. Обаятельный, красивый, холодный. – Если тебе от этого будет проще – я не против. - Том! – Крис вскинулся и осекся, когда Хиддлстон поднял на него взгляд. Полные боли и холодного торжества глаза искрились. - Я год надеялся на то, что ты хотя бы позвонишь, - глухим, мертвым голосом произнес наконец Том после долгого тягостного молчания. – Что я для тебя хоть что-то значу. Я любил тебя, Крис… - Черты лица его словно закаменели. – Я тебя ЖДАЛ. Ждал, пока не понял, что я тебе не нужен и никогда не был нужен. Знаешь, как это больно, когда умирает надежда? Когда тот, ради которого ты готов на все, на самом деле в тебе не нуждается. Когда понимаешь, что «любовник» - это все, чего ты достоин. Но я устал. Я хочу жить. Жить с тем, кто любит меня. Без тебя между нами. Поэтому свою боль я оставляю тебе. Отныне она теперь твоя. - Том шагнул вперед, рывком вскинул голову Криса и вжался поцелуем в его губы. Скользнул языком по нижней, а потом впился в нее зубами, безжалостно прокусывая до крови. Крис охнул, и Том отстранился, погладил его по щеке, слизнул красную каплю с кончика своего пальца и, подхватив свою сумку, направился к двери. Неторопливо оделся и вышел, даже не оглянувшись. Поморщившись от боли, Крис вытер с подбородка кровь и обмяк в кресле, бездумно прислушиваясь к звукам на улице. Шум машины, хлопнула дверца, мягко проскрипели покрышки колес по схватившемуся от усилившегося мороза снегу, и снова воцарилась тишина. Тикали часы на стене, еле слышно бормотало радио, а на улице с еловых веток осыпался снег.