Emily Browning — Sweet Dreams
Он никогда не мог подумать, что люди умеют сводить с ума своим присутствием. Спутывать мысли в единый комок, превращать холодный голос разума в тихий, едва различимый шёпот, который отчётливо слышен под покровом ночи. Он просит и умоляет быть ближе к нему, подушечками пальцев дотрагиваться до его руки, плавно поглаживать каждую костяшку. Просит притронуться губами к его шее, языком провести по едва выступающей яремной вене и прикусить её; можно не церемониться, хочется услышать, как он болезненно зашипит, но ни за что не оттолкнет его от себя. Юнги сходит с ума. Сам прекрасно понимая это, он не пытается оградить себя от раздражителя. Напротив, старается провести с ним как можно больше времени. Он не боится того, что с ним происходит. Наоборот, несётся навстречу этому безумству. Он не жмурится, когда стена безумия возникает перед ним, просто хватает телефон со стеклянного журнального столика, и подрагивающие от напряжения пальцы начинают ловко порхать по экрану телефона. Короткое сообщение, которое переписывается несколько раз, потому что хочется передать всю ту безумную палитру эмоций, что сейчас испытывает парень, и тридцать восемь томительных минут, проведённых в ожидании приглашённого гостя. Юнги встречает Тэхёна в фойе, чтобы провести его к себе в квартиру. Он не может не отметить, насколько блондин сегодня привлекателен. Да, чёрт возьми, для Юнги, сходящего с ума по одному лишь колкому взгляду Тэхёна, он всегда выглядит привлекательно, но сегодня что-то особенно цепляет взгляд. Тёмные джинсы, словно вторая кожа, охватывающие стройные ноги, тёмный пиджак и наспех застёгнутая белая рубашка под ним — всё это цепляет глаз, заставляя задержать взгляд на парне чуть дольше, чем дозволено нормами приличия. Но теперь нормы приличия для Юнги — это белый лист, на который неаккуратным движением руки пролили чернила; теперь это тёмная клякса, медленно растекающаяся по белоснежному листу, грозясь вот-вот перейти за его границы, пачкая тёмными разводами всё вокруг. Всё то, что долгие годы воспитывали в нём родители и общество, кануло в никуда, оставляя в парне лишь бурлящее чувство собственности и тихий шёпот сознания, который навязчиво говорит ему о том, что Ким Тэхён должен остаться с ним навсегда. Юнги полностью согласен с шёпотом. Тэхён слишком идеальный, и никто, кроме брюнета, не имеет права портить и ломать его. Брюнет может поклясться, что никогда не замечал, насколько тесен зеркальный лифт для двоих, ровно до того момента, как за ними с тихим звоном закрылись автоматические двери. — Я не думал, что ты так скоро позвонишь, — первым нарушает тишину Тэхён, тем самым заставляя Юнги оторваться от рассматривания их отражения в широком, начищенном до блеска зеркале. Он переводит слегка затуманенный дымкой собственного желания взгляд на блондина и облизывает пересохшие губы кончиком языка: — Я просто соскучился, — заговорчески произносит он, словно это говорит тот самый назойливый шёпот, что не даёт уснуть по ночам. Тэхён не глупый парень и знает, по чему именно соскучились, поэтому совершенно ненавязчиво прижимает миниатюрного на вид Юнги к двери лифта, одновременно успевая нажать на кнопку панели, останавливая кабинку. Брюнет предостерегающе цокает языком и резко подаётся вперёд, всем телом наваливаясь на Тэхёна, и, привстав на носочки, тихо шепчет ему на ухо, обдавая нежную кожу горячим дыханием: — Сегодня мы попробуем кое-что новое, — Юнги болезненно прикусывает мягкую мочку уха Тэхёна и слегка оттягивает её. Тот тихо шипит от боли, но как и во все предшествующие разы не отталкивает от себя брюнета. Напротив, блондин хочет спровоцировать его на ещё один укус. — Будем БДСМ практиковать, м? — Тэхён полностью копирует манеру речи Юнги и криво улыбается, неотрывно смотря ему в глаза. В этот самый момент все демоны Юнги готовы вырваться наружу. Они царапают душу изнутри острыми когтями, оставляя на ней глубокие кровоточащие раны, и кричат о том, что этот прямой и надменный взгляд блондина должен принадлежать только ему. Только ему и никому больше. Тонкие пальцы брюнета медленно проходятся по слегка приоткрытым ключицам Тэхёна, поднимаясь вверх, и аккуратно смыкаются на его шее. Юнги чувствует, как под большим пальцем прощупывается пульс, медленный, словно это не он сейчас прижат к стенке лифта. — Ничего не будет звучать так сладко, как хруст твоей шеи под моими пальцами, — взгляд глаза в глаза, и тонкие пальцы сильнее сжимают длинную шею. Звонкий смех раздаётся по всей кабине лифта, от чего Юнги удивлённо замирает, а его внутренние демоны затихают в ожидании. Тэхён аккуратно убирает ладонь брюнета со своего горла и улыбается ему, пожалуй, самой обезоруживающей улыбкой. Подушечками пальцев он проводит по пересохшим губам Юнги и, подавшись вперёд, языком медленно проводит по ним. Крик собственного безумия оглушает, хочется больше и быстрее. И Юнги не привык себе в этом отказывать. Моментально отстраняясь от Тэхёна, он с силой жмёт на кнопку, чтобы возобновить движение лифта и, сгорая от нетерпения, снова наваливается на блондина, жадно целуя его губы. Ладонью зарываясь в высветленные волосы Тэхёна и грубо сминая его порозовевшие губы своими, Юнги проводит по ним языком, заставляя приоткрыть рот; моментально проникает в него, кончиком языка ведёт по кромке зубов, мягко ласкает его язык и изучающе проводит по нёбу. Одному Богу только известно, сколько времени они могли целоваться, до неприличия тесно прижимаясь друг к другу, если бы по кабинке не разнёсся тихий звон, оповещающий о том, что лифт достиг своей точки назначения. Уверенно пятясь назад, Юнги увлекает за собой Тэхёна, цепко ухватившись за лацкан его пиджака. Не разрывая напряжённого зрительного контакта вперемешку с лукавой улыбкой с обеих сторон, Юнги упирается в дверь своей квартиры и свободной рукой нашаривает стальную ручку. Тихий щелчок, и они вваливаются в его обитель. Юнги даже не заботится о том, чтобы закрыть дверь, прекрасно зная, что за него это сделает возникший сквозняк. Будто по велению волшебной палочки за спиной Тэхёна слышится, с каким оглушающим стуком она захлопывается, наверняка разбудив соседей по лестничной клетке. Но здоровый сон соседей заботит его в самую последнюю очередь; это где-то на уровне с глобальным потеплением. Тэхён шумно выдыхает, когда Юнги с силой прикладывает его к зеркальному шкафу между гостиной и коридором. Полируя своим дорогостоящим пиджаком зеркало, Тэхён сам тянется за поцелуем, прерывая зрительный контакт, и холодными руками проникает под чёрную рубашку хозяина квартиры. Юнги с непередаваемой страстью отвечает на поцелуй Тэхёна, сильнее прижимая его к непрочным дверцам шкафа; кусает его губы практически до крови, сдирает с них зубами обветренную кожу и языком проводит по чувствительному кожному покрову, слизывая едва проступающие рубиновые капли крови. Он готов тихо заскулить, когда чувствует едва ощутимый вкус крови Тэхёна на своем языке. Этот железный привкус с тонким ароматом животной страсти делают невероятный коктейль, который затуманивает остатки разума. Теперь в мыслях осталась лишь его идея фикс. Юнги должен показать всем, включая самого себя, что Тэхён только его. — Так ты решил побыть сверху? — разорвав поцелуй и отвратительно развратно облизнувшись, интересуется Тэхён, задыхаясь на каждом слове, и запрокидывает голову, открывая Юнги доступ к шее. Брюнет снова молчит, лишь кидая мимолетный затуманенный взгляд на партнёра, и резким движением стягивает с него пиджак, кидая одежду ненужной тряпкой себе под ноги. Губами ласкает его шею, расстегивая всего лишь первые две пуговицы на рубашке. Делает всё так, как ему навязчиво шептал внутренний голос. Языком медленно ведёт по яремной вене, вылизывая пульсирующую венку, и прикусывает её; краем уха улавливает тихое шипение, которое действует на парня, словно красная тряпка на быка. Юнги в очередной раз облизывается, сушит губы. Будто они сейчас не в квартире, где царит прохлада, а под палящим солнцем в зените. Еще пара укусов и засосов на шее Тэхёна, который готов молить Юнги действовать быстрее, не испытывать его на выносливость, и хозяин квартиры выдергивает полы рубашки гостя из-под его джинс. Подрагивающими от возбуждения пальцами Тэхён сам начинает расстегивать свою рубашку, затуманенным возбуждением разумом понимая, что ему ещё надо в чём-то возвращаться домой. В четыре руки они справляются с рядом мелких пуговиц, и Юнги, окидывая взглядом стройное, подтянутое тело, будто ни разу до этого не видел его в свете дневных ламп, совершенно не свойственно ему, хищно облизывается. Продолжая своё шествие по просторной квартире, они стягивают с себя одежду, помогая друг другу. Юнги усаживает Тэхёна на невысокий комод в своей комнате, руками жадно исследуя каждый изгиб его тела; губами скользит по измученной шее, оставляя на ней еще пару укусов и засосов. Тэхён тихо стонет, в ширинке джинсы стали невыносимо маленькими, а грубый шов болезненно давит на чувствительную головку члена. Пара зализанных укусов, и Юнги расстёгивает ширинку джинс Тэхёна, ладонью сразу проскальзывает под резинку боксеров и цепкими пальцами обхватывает возбуждённый член; большим пальцем надавливая на головку, пачкает палец в естественной смазке и размазывает её по всей длине размашистым движением. Тэхён задыхается собственными стонами и бёдрами подаётся навстречу ласкающей руке. Юнги прижимает его к себе, заставляя с трудом удерживаться на самом краю узкого комода, и шепчет ему на ухо грязные пошлости, с каждым сказанным словом небрежно, словно дразня, проводя по пульсирующему члену ладонью. От всего происходящего крышу рвёт уже у Тэхёна, он ни разу не видел Юнги таким непоколебимым и уверенным в своих действиях. Блондин убеждён: если бы ему завязали глаза, то он ни за что бы не поверил, что это всё сейчас вытворяет Юнги, который обычно стонет под ним, широко раздвинув ноги, или же самозабвенно отсасывает, причмокивая так, что любой грудастой порно-диве стоит взять у него уроки. Юнги неожиданно прекращает свои ласки, за что получает недовольный стон блондина, стягивает парня с комода и, минуя широкую двуспальную кровать, прижимает Тэхёна лицом к холодной стене прямо напротив комода, на котором бесстыдно, разведя бёдра, восседал блондин. — Ты решил устроить забег по всей квартире? — в очередной раз выпаливает Тэхён, сразу же затихая; он чувствует, как проворные пальцы брюнета проходятся между ягодицами и аккуратно надавливают на задний проход. — Сделай одолжение и помолчи, — обдавая обжигающим дыханием ухо Тэхёна, шепчет Юнги и следом кончиком языка проходится по ушной раковине. От такого действия предательски подгибаются ноги, и блондин слегка прогибается в спине, за что получает одобрительный шлепок по заднице. Юнги нехотя отходит от Тэхёна лишь за тем, чтобы достать презерватив и смазку. Пусть он и любит болезненные стоны блондина, но порвать его ему не хочется. За считанные секунды лубрикант и резинка оказываются в проворных руках, и Юнги подходит обратно к партнёру. В знак похвалы за то, что Тэхён даже с места не сдвинулся, Юнги лишь медленно надрачивает ему, чтобы снять пульсирующее напряжение, и целует его меж лопаток, языком обводя выступающие позвонки. Пальцы, измазанные в смазке, легко проскальзывают между бёдер не без помощи Тэхёна, который руками разводит подтянутые ягодицы в стороны, щекой упираясь в стену. Юнги аккуратно проталкивает один палец в парня и старательно размазывает смазку, попутно проталкивая палец чуть дальше. Тэхён до невозможности узок, и одурманенное сознание Юнги хватается лишь за единственную цельную мысль: он первый, кто трахнет Тэхёна прямо тут, в своей квартире, прижав его к стене, как дешёвую проститутку, потому что не хочется марать свои белые простыни. Эта мысль доводит до исступления, крутясь в голове как заевшая пластинка. Не прекращая разрабатывать блондина уже двумя пальцами, Юнги прижимается к его ягодицам и трётся об них стояком; блаженный стон срывается с его губ. Член уже болезненно ноет от тесноты брюк, но Юнги никуда не хочет торопиться, ведь сегодня это их самая особенная ночь. Он разводит пальцы в Тэхёне на манер ножниц и надеется, что этого хватит, чтобы его любовник получил удовольствие, а не боль и разорванный зад. Ведь нельзя портить свои вещи. Этому Юнги учили с самого детства. Выйдя из блондина, он проводит измазанными в лубриканте пальцами по позвоночнику Тэхёна от шеи к копчику, смазкой оставляя поблёскивающую в свете ламп полосу. Юнги торопится, зажимает между губами презерватив, и резкими движениями расстёгивает брюки, спуская их вместе с нижним бельём, на котором видны влажные разводы от выступающей смазки. Фольга от презерватива открывается зубами, и полупрозрачная резинка, словно вторая кожа, обхватывает налившийся кровью член. — Не тормози, — Тэхён скулит от накрывающей волны возбуждения и прогибается в спине сильнее; ещё немного и кажется, что он сломается на две части. Юнги утробно рычит. Точно так же, как его внутренние демоны, которые сами готовы затеять бурную групповуху где-то в его ещё не запачканных закромах души. Он проводит членом между ягодицами, на мгновение головкой проникая в парня и сразу же выходя, за что и получает измученно-недовольный стон Тэхёна. Такие стоны, которые говорят сами за себя, что теперь Тэхён полностью во власти Юнги и его безумства, заводят ещё больше, хотя, кажется, куда ещё больше. Юнги хищно облизывается и, приставив головку к слегка приоткрытому колечку мышц, резко входит в Тэхёна на половину. До неприличия громкие стоны разносятся по всей комнате и путаются между собой так, что теперь невозможно понять, какой стон принадлежит Юнги, а какой — Тэхёну. То, насколько узкий Тэхён внутри, доводит до нирваны. Вот просто так без косяков и ЛСД Юнги попал в пучину блаженства. И, чёрт возьми, он готов поклясться, этот резкий, рваный толчок возвёл его в небытие, и сейчас он находится выше самого Бога. Тэхёна же накрывают совершенно другие чувства. Невероятно крышесносный микс из боли и возбуждения (взболтать, но не смешивать) открывает неизведанные ранее ощущения. Словно он попал в грёбанное пятое измерение. Блондин сам подаётся бёдрами назад, насаживаясь на член Юнги, и снова стонет от волны боли. Кажется, он чёртов извращенец, но сейчас ему на это плевать. Всё его внимание сосредоточено на крепком члене внутри себя. Юнги шлёпает его по ягодицам и сжимает чужие бёдра до побелевших костяшек пальцев. Плавный толчок, и Юнги вошёл в него полностью. До неприличия узко и горячо. Лёгкий поцелуй между лопаток, и Юнги начинает медленно двигаться, с каждым толчком увеличивая силу и скорость проникновения. Хриплые стоны и шлепки голых тел друг о друга наполняют комнату, полностью окрашивая её в цвет страсти и похоти. Прижатый к стене Тэхён стонет, матерится и подмахивает каждому движению Юнги, как первоклассная блядь, и совсем не важно, что к утру он не сможет сидеть и голос будет сорван. Каждый раз, когда сквозь фоновый шум собственного возбуждения до Юнги доносятся обрывки стонов и ругани, слетающих с губ Тэхёна, он оказывается на грани того, чтобы кончить. Но ни гордость, ни сила воли не позволяют сделать это так быстро. Они двигаются в одном ритме: грубом, хаотичном, понятном лишь только им двоим. Юнги зарывается ладонью в жёсткие волосы Тэхёна и, сжимая высветленные пряди в кулаке, тянет их на себя, заставляя парня прижаться спиной к своей груди. Теперь Юнги может чувствовать, как бешено колотится сердце Тэхёна; его тяжёлые вздохи и то, как он содрогается, когда Юнги задевает чувствительную точку внутри него. Новая россыпь укусов и засосов появляется у блондина на плечах, и этому он совершенно не против. Он лишь стонет чуть громче, когда зубы Юнги впиваются в кожу сильнее обычного. Еще пара резких, неконтролируемых толчков, и Юнги чувствует, как напрягаются мышцы Тэхёна, сжимая его внутри до искр из глаз. Сам блондин гортанно стонет, выкрикивая его имя, а белесая жидкость медленно стекает по персиковым обоям. Он кончил, даже толком не притрагиваясь к себе. Юнги снова прижимает обессиленного Тэхёна к стене, словно тряпичную куклу, и с небывалой до этого яростью начинает вбиваться в его тело, выбивая из него полустоны-полувсхлипы. Он чувствует, как пульсирует член внутри Тэхёна, как нарастает щекочущее чувство внизу живота. Брюнет выжидающе замирает. Узкая ладонь Юнги неторопливо шествует по животу Тэхёна, кончиками пальцев проводит по рёбрам, поднимается выше, оглаживает грудную клетку и замирает на шее. Пальцы медленно смыкаются на его горле чуть ближе к подбородку, как это было в лифте. Юнги не жаждет перекрыть кислород Тэхёну, он просто хочет сделать его своим. Так, как навязчиво шепчет ему голос по ночам. Второй рукой он проводит по изгибу спины снизу вверх и останавливается, когда длинные пальцы зарываются в копне волос. Тяжело дыша и балансируя где-то между пропастью в бездну, Юнги фиксирует свой захват и целует трепыхающегося в его руках Тэхёна в плечо. Резкое движение рук, и слух Юнги ласкает хруст сломанных шейных позвонков. Юнги ловко подхватывает обмякшее в один миг тело блондина поперёк груди и прижимает его к себе. Плавное движение бёдрами, Юнги пронзительно стонет, носом утыкаясь в неестественно свернутую шею, и кончает. Теперь Тэхён только его.***
Хоровое пение собственных бесов затихло, оставляя Юнги один на один с тем, что он сотворил. В просторную комнату пробиваются первые лучи восходящего солнца, заливая светлую комнату багряным оттенком. Юнги сидит рядом с кроватью, на которой лежит бездыханное тело Тэхёна, накрытое одеялом, и если смотреть со стороны, то кажется, что он просто спит. На душе брюнета спокойствие. Стена безумия разбита вдребезги, и лишь кирпичные осколки остаются напоминанием о нахлынувшем безумстве. Юнги аккуратно сжимает в ладонях руку Тэхёна, — кончики его пальцев уже холодеют, — и подносит её к губам, обдавая длинные пальцы тёплым дыханием в попытке согреть их. — Я же говорил, что ничего не будет звучать так сладко, как хруст твоей шеи, — мягкое прикосновение губ к тыльной стороне ладони, и лёгкая усмешка трогает губы брюнета, — И я оказался как никогда прав. Если бы у него был выбор, Юнги не задумываясь делал бы это снова и снова, наслаждаясь тихим хрустом шейных позвонков. Ведь так Тэхён может остаться только его навсегда. Теперь он только его, теперь никто не сможет разлучить их. И плевать, что будет дальше.