***
Семейный магазинчик месье Тюваш, именуемый магазинчиком самоубийств, был популярен в узких кругах, принося стабильный доход и черное удовлетворение всем, кто пересекал порог. Здесь можно было найти все, что угодно для экспериментов с летальным исходом: начиная от веревки, заканчивая фамильным ядом, который не дает осечек, если его не выпьет член семьи Аддамс, конечно же. На фоне общих интересов не первое поколение двух семей тесно сотрудничают на этой нише, оставаясь друг другом довольными. Поэтому Тсунаёши ощущала легкое смущение, что в пылу приближающегося веселья и забот совсем позабыла место своего детства, где впервые выбрала кузенам подарки, которые с ними до сих пор: Уэнсдей не расстается со своим арбалетом, а Пагсли не раз благодарил её за набор для быстрого самоубийства окружающих. Как быстро летит время. Треск и звон висящего над дверью скелета, мимолетно заставил прищуриться, ступая в такой привычный мрак с запахом мокрой земли, увядших роз и аммиака. — Добро пожаловать в наш магазин! У нас есть все, чтобы отправить вас в последний путь! Месье Тюваш эффектно появился в клубах дыма, приветственно раскрывая свои объятия. Тсунаеши уважала такой подход к любимому и семейному делу, как и Уэнсдей. — Ох, безгорестного мне посмертия, мадмуазель Аддамс, мадмуазель Савада-Аддамс, добро пожаловать! Это разъедающий бальзам на мое сердце, что вы выбрались к нам. Как поживает мадам Аддамс? Наслышан о её новых наработках! Хозяин магазина вовлек в беседу кузину, которая махнула рукой, давая шанс Тсуне осмотреться. Все же Аддамс частенько выбиралась в эту обитель, в которой ощущается легкое дыхание обреченности принять всех в вечные чертоги самой Смерти. Здесь было столько всего интересного, однако глаза не могли уловить ничего столь цепляющего, что можно было бы упаковать в праздничную упаковку с рисунками надгробий. Чего-то не хватало… Проходя мимо книжного ряда, внутренняя сирена издала победный вопль. Тсунаеши остановилась, начав водить рукой в перчатке по корешкам книг. Рука остановилась у ярко-оранжевой обложки, выделяющейся своей жизнерадостностью на фоне остальных книг. Прочитав название, девушка склонила голову в бок, стараясь понять, как такая новинка прошла мимо неё? «Прав маленький садист, что не стоит делать выводы только лишь по оболочке». Она быстро переворачивала страницы: во многом была не согласна, во многом написанное вызывало умиление и восторг фантазией, хотя дядя Итт явно опробовал большую половину способов из книги, когда ему было скучно; а другую половину пробовала тетушка Аделаида на своих мужьях и поклонниках — все же никто так ничего доказать и не смог. — Мадмуазель заинтересовалась? Вежливый и незаметный интерес мадам Лукреции убедил Тсунаеши, что стоит поинтересоваться такой интересной литературой. — Скажите, мадам Тюваш, как к вам попала эта книга? Женщина поправила очки, когда Савада-Аддамс протянула ей занятную литературу. — О, печальная и забавная история, мадмуазель, — она покачала головой. — Редко встречаются такие индивиды, как автор сей книги. Он опробовал все способы покончить с собой, но ни один из них так и не сработал. В отчаянии он излил свои неудачи в личный дневник, который после смерти выкупил отец моего мужа и опубликовал в знак уважения. Савада-Аддамс протянула руку, и женщина отдала произведение. Она точно его купит, хотя бы за такое удивительное и колкое название. «Самоубийство. Пособие для чайников».***
Емитсу старался не поддаваться, но вот просящие взгляды своей маленькой Аквы Тофаны гипнотизировали лучше любых часов перед глазами. Дочка вернулась из магазина счастливая, делясь с ним радостью, что нашла не только подарок младшему кузену, но и книгу для легкого чтения, которая не обойдется без шуточных комментариев, приправленных житейским опытом дяди Итта. Последнее заставило мужчину нервно дернуться — все же это был самый необычный родственник любимой супруги, и что такого интересного в его увлечениях нашла его дьяволенок — знать расхотелось. — Пап, ты же знаешь того, кто может помочь? Емитсу кивнул, чем заслужил теплые объятия и радостные восклицания обычно спокойной дочери. Как же первая влюбленность меняет людей! Нет, он понимал, что рано или поздно, но его дьяволенок вырастет и упорхнет от них, словно бабочка на огонь, когда встретит подходящего молодого человека. По мнению Савады лучше бы это было поздно, когда ему перевалит эдак за век — тогда у идиота, решившего забрать Тсуну, будет шанс, что он промахнется и не прострелит самоубийце голову. Что останавливает его поступить именно так с Ямамото Такеши? Легкий румянец и радость в глазах чада, а еще обещание, данное любимой Нане и всем женщинам Аддамс. «Парень не такой уж и плохой вариант, но все же не стоит отменять заказ того гроба, на всякий случай». — В катанах я не силен, так что позвоню партнеру. Думаю, вы с Реборном справитесь? Савада-Аддамс закивала, легко и ненавязчиво испаряясь из объятий отца, готовясь к путешествию, которое сулит много любопытного и интересного, как подсказывает ей ведьминское чутье. Мужчина лишь вздохнул — свое слово надо держать. Кто может помочь найти лучшее в лавках контрабандистов для рождественского подарка? «Пора Мори отдавать долг в выборе подарка для Элис».***
Несмотря на лежащий снег, над Йокогамой растелился тонкий, словно вуаль, туман. Вдыхая его, во рту оставался привкус непролитых слёз зимы. Часы показывали шесть утра, что заставило мужчину тяжело вздохнуть — он и раньше выполнял мелкие поручения, но еще никогда о них ему не сообщал Хироцу-сан — сторожила и ветеран портовой мафии, которого уважали все. Задание казалось легким — провести гостя и помочь с выбором товара, однако тот факт, что подобная просьба-приказ исходила из уст Хироцу-сан, заставляло обостриться все чувства до предела. «Это может быть проверкой, но также это может быть обычным заданием с важным клиентом». Успокоив себя, он выдохнул. Все же от простого оперативника большего и не нужно. Туман уплотнился, но он заметил, что в нем появился невысокий человек. Вслушиваясь в еле уловимый стук каблуков, вглядываясь в хрупкий силуэт, мужчина сделал вывод, что его подопечный женского пола. В подтверждение его мыслей из тумана выскользнула, словно легкий и искрящийся лучик девушка, прижимающая к себе пятилетнего ребенка. «Они странные», — пронеслось у него в голове. Девушка не шла, плыла, что острый слух уловил лишь знакомый ритм, отбиваемый каблуками, да шелест черного платья, почему-то он был уверен, что платье было с корсетом, что даже пальто не может скрыть этого. Черный кружевной зонтик и шляпка с вуалью завершал таинственный образ, который будто сошел со страниц книжного романа. Ребенок у нее на руках был больше похож на маленького мафиози в своем костюме и шляпе с желтой лентой. Возможно, мужчина бы посчитал это капризом малыша, если бы не зацепился за внимательные черные глаза, которые никак не подходили ребенку. — Добрый день, — её голос был тих, но своей силой он затронул невидимые струны в душе. На слова девушки ребенок лишь хмыкнул. — Савада-Аддамс Тсунаеши, а этот очаровательный и мрачный малыш — Реборн. «Очевидно, меня выбрали потому, что я не хочу задавать лишние вопросы». — Сакуноске Ода, — представился мафиози, за что был награжден улыбкой алых губ и протянутой руки в кружевной перчатке. — Очень приятно, Сакуноске-сан. Надеюсь, вы сможете нам помочь. Он кивнул и осторожно пожал хрупкую ладонь, удостоившись теплого и затягивающего взгляда от девушки и насмешливого от Реборна. Ода мимолетно, но ощутил нечто родственное во взгляде Савады-сан — точно такой взгляд полный света к всепоглощающей тьме был у его друга — Дазая.***
Еще одна лавочка осталась у них за спинами. С каждым походом девушка задумчиво смотрела в небо, будто придумывала кары небесные на несносного и привередливого ребенка, который забраковал пятый подпольный магазин, где торгуют холодным оружием, на качество которых никогда не было претензий. Сакуноске оставалось молча удивляться, как этот необычный ребенок может настолько разбираться в традиционном оружии японцев. — Не то, — вздохнула Тсунаеши, как попросила называть себя девушка, раскрывая свой зонтик, укрывший ее от белых хлопьев. — Ни один из предложенных клинков не подходит по духу и характеру. Этим печальным и горьким ответом Савада-Аддамс вызвала жжение в груди, которое заставляло действовать и предложить еще варианты по поиску катаны — такая чистая печаль не должна появляться в не самом лучшем месте Йокогамы. — Эй, Ода, — позвал его знакомый голос с искорками смеха. Повернувшись, Сакуноске увидел Дазая, весело махающего рукой и цепко осматривающего их компанию. Мужчина не сомневался, что Осаму уже смог проанализировать и подметить все, что только можно, пока приближался к ним: от призрачной загадочности с нотками пепла от Тсунаеши до расслабленной и острой опасности, исходящей от Реборна, сидящего у него на руках. — Дазай. Самый молодой босс за всю историю портовой мафии растянул губы в самой широкой улыбке, а его глаза наполнились восторгом — такое состояние было присуще, по опыту общения, только в двух случаях: когда парень вещал о своих попытках самоубийства, или готовил нечто пакостное и смешное. — Твоя подруга, Одасаку? Ода замер, стараясь подобрать нечто нейтральное — все же встретить в этом районе и в такое время Осаму он никак не ожидал. Однако его опередил тихий голос девушки. — Можно и так сказать, — задумчиво потянула она. — Ничто не объединяет так сильно, как магазины. Савада-Аддамс чуть склонила голову, что зеркально повторил Дазай. Из-за разницы в росте это смотрелось забавно, если бы не тяжелое чувство, оставшееся где-то на уровне легких, что немой диалог двух похожих в своей прекрасной тьме взглядов был успешен и оставил нечто у каждого из молчавших. — И что же ищет столь хрупкая барышня в компании моего друга в далеко не благоприятном районе? Тсунаёши тонко улыбнулась, и клубящееся чувство темной и завораживающей пустоты тлена и силы развеялось, добавляя легкий и свежий ветерок тепла и чего-то неуловимого и прекрасного, то, из-за чего она оказалась здесь — Ода был уверен в этом. — Катану, — ответил Реборн, натянув поля шляпы, отвлекая внимание Дазая от девушки. Один из пятерки боссов остро всмотрелся в ребенка, который не выражал никакого беспокойства. Подобный взгляд многих бросал в дрожь, Сакуноске точно это знал, поскольку друг часто жаловался на это. — До лавки старика Ичиро вы так и не дошли? Ода отрицательно покачал головой, на что Дазай молча пригласил следовать за ним. Мужчина не мог уловить, но ощущал, что сейчас начинает происходить нечто важное, невозможное разглядеть с первого раза. И причастность к подобному заставляло подняться туманное любопытство вверх, словно гончего пса, вынюхивающего дичь на охоте. Колокольчик звякнул, и Осаму отошел в тень стеллажей, оставляя выбор и продавца на откуп посетителям. Сакуноске встал недалеко от него, давая Тсунаёши нежной изморосью на стеклах расцветать с каждым шагом в лавке антиквара. Реборн чуть дернул Оду за рукав, в результате чего мужчина отпустил ребенка на деревянный пол. Он подошел к замершей девушке, которая осторожно, словно боясь повредить, дотронулась до неприметной и ничем не выделяющейся катаны на стене. Лишь холодный блеск от лампы вызывал необоснованную дрожь, которой не было объяснения. — Эта она, — в её голосе было столько скрытых полутонов, что можно было утонуть от этой неуловимой симфонии. Малыш лишь кивнул, попросив продавца завернуть. — Хорошее качество, — кивнул он. — Клинок подойдет ему. Дазай тихо выплыл из тени, подходя к Саваде-Аддамс, которая не могла отвести взгляд от металла. — Если не секрет, то зачем такой очаровательной леди оружие? В голосе мафиози была обычная вежливость, но Ода слишком долго знал Дазая, понимая, что тот не задает вопросов просто так, какими дурацкими они ни казались бы окружающим. — Это рождественский подарок для важного человека, — в голосе снова было столько всего, что там, где было сердце, что-то изменилось. Сакуноске всегда думал, что подобные искренность и чувственность можно встретить лишь в книге, которую он перечитывал не один раз, открывая новые краски с каждым прочтением. Почему-то он был уверен, что Дазая ее ответ тоже не смог оставить равнодушным. — Наверное, здорово получить подарок от чистого сердца без подоплеки, — сказал Осаму слишком тихо, но до Оды его слова донеслись, что он понял — этот разговор для них двоих, но никак не для странных провожатых. — Да, наверное. Они оба этого не знали, в этом они были едины. Никто из них не копался в прошлом и нынешнем друг друга, но мужчина подумал, что это незначительное задание открыло нечто большее, чем кто бы то мог из них предположить. Колокольчик звякнул, а около него больше не ощущалось безмолвной задумчивости — Дазай ушел так же, как и появился на их пути, лишь тонкий звон остался от того, что он сказал перед уходом: — Ему повезло.***
Дом наполнился шумом, взрывами и руганью, но Тсунаеши лишь улыбнулась, смотря, как семья распаковывает подарки, и пробует некоторые из них — все же тот набор из тончайшей ядовитой лески пришелся по душе акуленку, как и новый состав динамита для Хаято. Савада-Аддамс с неким тягучем волнением смотрела на то, как медленно раскрывает свой подарок Такеши. Как он вначале замер, затем, почти не касаясь, пробежался пальцами по острию катаны. — Тсуна, это… Она лишь отсалютовала бокалом фирменного пунша бабули, а в следующий миг была захвачена в смертоносный плен объятий Ямамото, из которого не хотелось выбираться. — Счастливого Рождества, Такеши, — сказала она, сжимая подаренную подвеску, являющейся своеобразной реликвией семьи мечников. Их подарки сказали больше, чем любые слова, как для них, как и для всей семьи. «Спасибо за помощь, Сакуноске-сан, Дазай-сан. Счастливого Рождества».***
Дверь открылась чуть со скрипом. Голова гудела, и чертовски сильно хотелось спать — все же ребятня его вымотала. Положив ключи на тумбочку, Ода снял куртку и ботинки, и только потом смог заметить небольшую коробку, обернутую серой бумагой с рисунком елки. Он наклонился, останавливаясь в нескольких миллиметрах руку. Видения так и не пришло, значит, это не опасно. Разорвав обертку, Сакуноске с удивлением узнал свою любимую книгу — первое издание. Раскрыв ее, он увидел подпись на бледно-желтой странице.«Удачи в Ваших начинаниях, и счастливого Рождества! Савада-Аддамс Тсунаеши».
***
На календаре было двадцать пятое декабря, а он с нерешительностью и подозрением смотрел на коробку дымчато-черного цвета, перевязанную кружевной лентой. Дазаю не стоило никаких усилий понять, кто это, но вот мотивов поступков он не понимал — если бы будущая глава Вонголы захотела бы сказать спасибо, то хватило бы и кивка. Значит, это подарок не столь от будущего босса и партнера, сколько от девушки. «Она умеет заинтересовать». Развязав ленту и избавившись от обертки, перед Осаму предстала ярко-оранжевая книга с не менее ярким и звучным названием, из-за чего смешок вырвался из легких, но против всей иронии и скепсиса, глаза заискрились искренним восторгом. Открыв ее, он заметил подпись каллиграфическим почерком:«Для понимающего всю красоту и дыхание Смерти. Счастливого Рождества. Ваш новый друг, Тсунаёши».