Извращенцы

— Есть кто дома? Сесиль? — с порога кричит Брэндон и облегченно выдыхает, когда его встречает тишина. Видеть ее сейчас выше его сил. Иллюзия нормальности и так крошится под ногами. От вида незаправленной постели, разбросанных по комнате вещей. Она сеет вокруг хаос, пропитывает своим запахом каждый дюйм квартиры, и Брэндон задыхается. Когда она рядом, в горле пересыхает. Кончики пальцев так и зудят от желания притронуться: сжать кожу, скрутить запястья, прикусить губу до крови. Он хочет причинить ей боль, заставить кричать, потому что Сисси разрушает устоявшийся образ жизни. Он просыпается с мыслью о ней и тут же встречается взглядом. Ее растянутые футболки больше открывают, чем скрывают, а эта дурацкая привычка не закрывать за собой дверь в ванной доводит до белого каления. Он в деталях помнит ее обнаженное тело, сколько бы ни пытался прикрыть его полотенцем. Достаточно мимолетного взгляда, чтобы вспоминать каждый изгиб во время дрочки, в постели — пытаясь уснуть, даже трахая очередную шлюху. Он и на свидание решается, надеясь повернуть вспять свою жизнь, но не срабатывает. Как и всегда. Сисси слишком глубоко под кожей, чтобы перестать представлять, как именно он мог бы ее поиметь. Перед глазами идут круги от намеренной жесткости. Он бы не стал ее щадить, нет! Да и она бы не захотела. Сисси добивается всего, чего пожелает. Берет не церемонясь и с садистским удовольствием плюет на последствия. Он чувствует, что разрядка уже близко, член увеличивается в его кулаке, яйца поджимаются. Остается совсем чуть-чуть. Перед глазами яркая картинка, как Сисси мотает из стороны в сторону от его толчков, она закусывает губу и кричит, впивается ногтями в его плечи, ощущая дикую смесь боли и удовольствия. Она такая же, как и он. Ненормальная, ненасытная, не стесняющаяся своих наклонностей. Тело прошивает судорога, когда распахивается дверь и появившаяся на пороге Сисси — живая, настоящая — с ухмылкой выскакивает обратно. — Черт! — ругается он сквозь зубы. Вместо удовольствия мозг захлестывает ярость. Сисси напоминает Брэндону, насколько он жалок. Довольствуется фантазиями о сестре, лишь бы не переступить черту, а она насмехается. Ей смешно! Он хватает первое попавшееся полотенце и заматывается в него. В этот раз Сисси это не сойдет с рук. Хватит! — Ты следишь за мной? — он толкает ее. — А? Отвечай! Она продолжает нагло ухмыляться в лицо. Провоцирует, сучка! Она знает, как зацепить его. — Чего ты хочешь? Хочешь подраться?! — выкрикивает ему в лицо. — Хочешь подраться?! «Я тебя хочу!» — вопит в голове внутренний голос. — Зачем ты пришла? — выплевывает. — Зачем? — бросает ее на диван и запрыгивает сверху. — Отвечай! Зачем? — Отцепись! — она пытается вывернуться из хватки, но тщетно. — Отцепись! — Зачем? — гнет он свою линию. Захлебывается злостью пополам с желанием. Она дергается под ним, с талии падает полотенце. Она видит его возбуждение, ощущает бедрами и извивается, пытаясь то ли уйти от прикосновений, то ли наоборот усилить тактильный контакт. — Извращенец, — шипит в ответ, и Брэндона накрывает. Он выворачивает ей запястья, поднимает их над ее головой и прижимает к дивану. — Что теперь скажешь? — склоняется над Сиси и заглядывает в глаза. Радужка практически полностью растворяется за расширенными зрачками. Она получает мазохистское удовольствие от боли, которую он причиняет. Двигает бедрами навстречу: инстинкты берут верх. Он перехватывает ее ладони одной рукой, а второй судорожно шарит по телу, разрывая кофту на лоскуты. Игру за лидерство ей не выдержать, он не позволит. Слишком зол, слишком взбудоражен. Брэндон на пределе. Между ними летят искры, страсть накаляется с каждой секундой. В глазах темнеет, когда он видит ее голую, вздымающуюся в такт сбившемуся дыханию грудь. — Чего ты хочешь? — хрипло спрашивает Сисси, замирая. — Трахнуть тебя, — Брэндон больше не сдерживается. Мосты сожжены, желания высказаны прямо. Если уж Сисси мерещится ему в каждой женщине и наконец сама предлагает свое тело, глупо не воспользоваться. Мораль, принципы, запреты летят к чертовой матери. Рано или поздно это должно было случиться. По крайней мере, ей давно не пятнадцать. Он грубо сжимает ее грудь и выкручивает соски, а Сисси стонет, закусив губу. Так, как он и представлял. Выгибается под его пальцами, прижимается ближе, подчиняется его лихорадочным движениям. Она капитулирует перед его наступлением, он позволяет себе быть самцом. Сисси так долго этого добивалась, дразнила, била по больному, чтобы зацепить, спустить самоконтроль Брэндона в сортир. Спустя десять лет ей удается. Сейчас он полностью во власти похоти. Она будит в нем самые низменные, самые запретные желания, которые он заталкивает на край подсознания. И Сесиль этим откровенно наслаждается. Изгибается под его руками, стоны прокатываются мурашками по телу, член стоит как каменный. — Так трахай, — низкий, совсем не ее голос действует как спусковой крючок. Брэндон сдергивает брюки — на ней нет трусов! — и входит одним рывком. Сисси сладко стонет, а он сходит с ума от того, какая она влажная. Для него. Это намного лучше, чем в любой его самой откровенной фантазии. Жарче, ярче, глубже. Сисси потрясающе узкая, невероятно отзывчивая. Она как музыкальный инструмент, настроенный точно под него и издающий только те ноты, которые он хочет услышать. Сколько раз он подглядывал в детстве, как она мастурбирует, и останавливался в шаге от того, чтобы присоединиться. Зря! В мозгу взрываются фейерверки. Ее вскрики ударяют прямиком по оголенным нервам, глаза застилает красной пеленой. Брэндон выпадает из реальности. Он замыкается на ощущениях. Мощно двигает бедрами и рычит в унисон ее стонам. Он знает, ей больно, чувствует это в судорожных сокращениях мышц, но это подстегивает еще больше, добавляет перчинку ощущениям. Брэндона ведет. Сисси особенно громко вскрикивает, и он понимает, что хочет ощутить ответную порцию боли, отпускает ее запястья и содрогается всем телом, когда она впивается ногтями в его плечи. Возбуждение скручивает жгутом пах. Оргазм уже подступает, он чувствует его на задворках подсознания и увеличивает темп. Теряется в ее бессвязном шепоте, взгляд застывает на алых, искусанных до крови губах. Брэндон упивается беспамятством и утягивает в его омут Сисси. Кажется, они заполняют друг друга до краев. И когда Сесиль вскидывается и кричит во все горло, он кончает в нее. Остро, почти больно, жизненно необходимо. Так, как никогда до этого. Из легких вышибает весь воздух, и он наваливается на нее всем телом. Сисси обхватывает его поясницу ногами, не отпускает. Пережидает посторгазменные судороги, не выпуская его из себя. — Надо закрывать дверь в ванную, — наконец выдыхает Сисси ему в шею. Брэндон хрипло смеется и обнимает ее до хруста в костях. — Мы оба извращенцы, — усмехается он и скатывается с нее. Теперь он и не подумает запираться. Терять уже нечего, а отказываться от такого крышесносного секса — кощунство.