***
Дорин бродил по замку и думал о Шаоле, его друг уже как месяц назад уехал с Несрин, и неделю уже как король не получал от него письма. Король. Как незнакомо и чуждо звучал этот титул для него. Он до сих пор не мог смириться со смертью отца, виновником которой является. События того дня и сейчас преследуют его в самых страшных кошмарах, заставляя просыпаться посреди ночи в холодном поту. Пустынные коридоры замка выглядели слишком холодно и неприветливо. После того случая многие покинули замок в первые же недели, уже давно никто не перешептывался на каждом углу, мало кто бежал по своим срочным делам. Уже позабылась та суета и постоянные празднества. В замке остались только слуги, несколько придворных и сам Дорин. Его стали бояться. Он знал и чувствовал это. Магия бурлила в нем неистовой силой, заставляя леденеть кровь. Он поднял руку, выдохнул и сконцентрировался, миг, и из кончиков его пальцев вылетел ворох снежинок. Король щелкнул пальцами, и, встав на дыбы, появился белый жеребец. Щёлк, щёлк… Вот уже перед ним Быстроногая, Аэлина, Шаол, Сорша. Продолжая создавать свои фигуры, Дорин не заметил служанку, которая подбежала к нему и теперь завороженно смотрела на происходящие. — Ваше Высочество? — всё же спросила она. Будто очнувшийся от хорошего сна, король повернулся к ней и спросил: — Да, продолжай, пожалуйста. — У нас гости, — теперь в её голосе проскользнули нотки страха. — Кто к нам приехал? — уже более заинтересованно спросил король. — Не приехал, прилетел! В этот самый момент двери позади него распахнулись, и в них, как ураган, ворвалась Манона. — Привет, князёк. Волосы цвета луны были убраны в уже растрепавшуюся косу, глаза горели лихорадочным огнём. Грациозной походкой бессмертного Манона подошла к Дорину. — Лидер крыла? – удивился король. — Ну надо же, а ты помнишь, — с кривой усмешкой произнесла ведьма. — Вы больше не подчиняетесь мне, что привело тебя сюда? — Да так, просто хотела проведать тебя. Я вижу, королева сделала то, что хотела, мои поздравления. Сказав это, лидер крыла облокотилась на каменную стену и ещё пристальнее уставилась на короля. — Я слышала о том, что здесь произошло, ты и Аэлина сотворили немыслимое. Весь континент только об этом и говорит. Дорин не хотел знать, что о них говорят, он и так знал. Они для всех были чудовищами, монстрами, наделенными силой, которой не должен быть одарен ни один смертный человек. — И всё? Это всё, что ты хотела, ведьма? Её янтарные глаза сузились и на руках выступили когти но, совладав с собой, она произнесла: — Моя бабушка прислала меня сюда, чтобы я поблагодарила тебя за земли, которые ты нам вернул, также она сказала, что ты можешь попросить всё, что пожелаешь, в качестве подарка от всего клана ведьм. — Всё, что угодно? — с энтузиазмом переспросил Дорин. Манона склонила голову набок и, совсем как хищная птица, посмотрела ему в глаза. — Всё, что угодно, король. — Я хочу полетать с тобой на драконе.***
Спустя два часа они стояли на поляне недалеко от замка и готовились к полёту. Дракон, которого звали Аброхас, лежал посреди поляны и нежился в лучах осеннего солнца. Это создание напоминало Дорину Быстроногую, та тоже любила солнце, она постоянно гонялась за солнечными зайчиками, которые пускал король. Бывало, он сядет на широкий подоконник в своей комнате, возьмёт небольшое зеркало, поймает непослушный солнечный луч и пустит его по комнате, а за ним уже бежит гончая. Так было до тех пор, пока на него не надели тот злополучный ошейник и не заставили плясать под дудку его отца. Сейчас же, стоя на поляне в обмундировании для полёта, он чувствовал себя легко и непринуждённо. Прохладный ветер обдувал лицо, трепал волосы, хотелось вытянуть руки в стороны и наслаждаться этим ощущением вечность. В нескольких шагах от него стояла Манона и наблюдала за королём с еле заметной улыбкой на губах. Ей нравилось то ощущение, которое пробуждал в ней Дорин. Её окутывало тепло, заставляющее забыть обо всех заботах и обязанностях. Этот человек не вызывал в ней презрения и жалости, как остальные смертные, она чувствовала в нем силу, открытость и что-то ещё, то, чему она пока не могла дать определение. Впервые в жизни думала о человеке, как о равном ей. Что-то похожее было с ней, когда она сражалась с Аэлиной, но это было более личное, то, что она хотела сохранить только для себя. — Ну что, готов, князёк? — спросила она. — Готов. Словно прочитав мысли своей хозяйки, дракон повернулся к ней боком и встал так, чтобы на него было удобно забраться. Первой полезла девушка, сев на шею дракону, она привычно обхватила его коленями и подала руку Дорину. Приняв протянутую руку, он оттолкнулся ногами от земли и уселся позади неё. Дракон немного повернулся, и Дорин чуть не упал, но вовремя успел ухватиться за подолы плаща Маноны. — Осторожней, а то упадешь раньше, чем мы успеем взлететь. Восстановив равновесие, король поднял руки вверх, не зная, за что ухватиться. Но вдруг, он озорно улыбнулся и обнял сидящую перед ним ведьмочку за талию, прижимаясь к её спине всем телом. — Так лучше? — с наигранной невинностью спросил он. Пробурчав про себя несколько ругательств, девушка погладила дракона по шее и, потянув на себя стремена, на выдохе произнесла: — Аброхас! Повинуясь команде хозяйки, дракон сделал несколько шагов, потом перешёл на бег и, оттолкнувшись мощными лапами от земли, взмыл в воздух. В миг все мышцы короля напряглись и задрожали от напряжения. Он посильнее прижался к наезднице и закрыл глаза, стараясь сконцентрироваться на своём бешеном сердцебиении. Ветер гудел вокруг него, окружая шумом рассекающих воздух крыльев. Ещё миг и они выровнялись, только теперь Дорин решился открыть глаза. Он взглянул вниз и подавил вскрик. Высоко, так высоко, что замок казался ему небольшим мутным пятном в окружении по-осеннему ярких деревьев. Облака были так близко, они парили над ними, рассекая воздух. Глаза слезились от сильного ветра, радость, восхищение и свобода захлестнули его, заставляя кричать от переизбытка чувств. Манона подхватила его победный крик, а ей уже вторил Аброхас. Дорин крепче сжал ногами дракона и раскинул руки в стороны. Белоснежные искры сорвались с кончиков его пальцев, образуя позади них искристый шлейф. Впервые в жизни он чувствовал себя таким свободным.