Долгожданный подарок

После отъезда ярру жизнь дома постепенно вернулась в привычное русло. Отец с головой ушел в создание приданого для дочери, из мастерской пахло деревом и лаком. Братья помогали тоже, украшали резьбой готовые детальки. Террен выточил кружевное изголовье для кровати. Мама хлопотала по дому, усадила Моррас за рукоделие, Машшея помогала ей, когда малышка не шалила. Близнецы всё норовили улизнуть из-под строгого догляда отца, хулиганили и безобразничали в меру своей безмерной фантазии. Я же учился и еще раз учился. За меня так активно взялись, что даже погулять с братьями времени не было. После завтрака – занятия на воде с наставницей, которая с подачи Ликьяса вытворяла просто невероятные вещи. Многое и для неё в новинку было, так что некоторые приемы мы осваивали практически одновременно, следуя только устному описанию дяди. После обеда – столь любимые мной уроки с Вилларом. Он, кроме всего прочего, взялся меня обучать языкам, когда выяснилось, что я никакого, кроме языка перевёртышей, не знаю. С языками изначальных рас я живо управился, поскольку у них основа одна, все к одной языковой группе принадлежат, и с письмом проблем не было, в алфавите всего 39 букв, грамматика на русский похожа. С языками людскими небольшая заминочка вышла. Тут уж сколько народов – столько и наречий. Некоторые мне по звучанию французский напомнили, некоторые – японский. Однако, и с этим я справился. Вот с письмом людским полная засада была. Они в основном использовали рунную вязь да чертовы иероглифы. Я уже жутко скучал по родным буковкам родного русского алфавита, которых всего-то 33 штуки. В европейских языках – и того меньше, всего 26. А у них – кошмарище! Рунных корявок за сотню, и они различные в разных странах, а уж про иероглифы – просто молчу. Виллар меня утешал тем, что все и сразу от меня никто не требует, постепенно выучу, раньше, позже – не имеет значения. Я, было, поинтересовался, почему до сих пор такие различия между государствами, на что мне ответили, что они свои традиции блюдут, уже хорошо, что сподобились общий выучить, в основе которого язык перворожденных был. Он-то и является официальным у всех народов. Вот так, за заботами и делами, шло время. Сестра вернулась от семьи жениха довольная, болтала сверх меры, ненаглядного своего нахваливала беспрерывно. Уж какой он был у неё: и красивый, и умный, и храбрый, и добрый, и нежный… Правда, на «нежном» она смутилась и угомонилась. Но надолго её не хватило. Так и летала целыми днями, сияющая и влюбленная, просто загляденье! Мама с батей нарадоваться за неё не могли. На летний праздник снова собирались шумно и весело, дома только Террен с женой да малюткой оставались, да мы с Вилларом. Ленова же, замечательно ушками алея, поставила перед фактом, что тоже поедет, на радость Моррас, что тут же понятливо перемигиваться стала. А вот это было уже любопытно, чего такого усмотрела сестра, что я пропустил? Неужели, и правда, кто глянулся ей? Интересно было бы познакомиться! Так и остались мы с солнцем моим почти одни в целом доме… подумать только, целая неделя наедине! Лучших каникул и быть у меня не могло! Брата с Машшеей мы только за завтраком или ужином и видали, остальное время вместе проводили. Виллар почти забросил свою работу, и мы наслаждались летом и друг другом. *** Жаркие солнышки плавили горизонт, в темно-синем небе ни одно облачко не смело задержаться, истаивало моментально. Знойное марево заливало луг, в горячем воздухе застыли травы, деревья замерли, ожидая долгожданной прохлады, но ветер не спешил, уснув до вечера. Даже птицы умолкли, спрятавшись в тени. Мы с утра немного загулялись и не успели вернуться домой до обеда, где обычно пережидали полдень. В такую жарищу шевелиться не хотелось, мне, по крайней мере, Виллару же такая погодка была по вкусу. Я был готов догола раздеться, даже в тунике с коротким рукавом и шортах просто запрел, а мое солнце наслаждался неожиданным зноем и продолжал ходить в тонкой рубашке с длинным рукавом и брюках. У реки я предложил переждать обед, передохнуть от знойного полдня, а домой идти ближе к вечеру, потому как после её прохлады двигаться дальше через раскаленный луг было форменным издевательством. Мое солнце был не против, и мы с комфортом разместились на чудном плёсе, что намыло чуть ниже места, где мы занятия проводим с наставницей. Место я нашел просто замечательное: под ивой, что над водой склонилась, и её гибкие ветви шатром укрывали нас, даря долгожданную прохладу. Расстелив покрывало, мы лениво валялись рядышком, есть совершенно не хотелось, хоть мы и взяли с собой немного фруктов и замечательный пирог Машшеи. Я, воспользовавшись моментом, пару раз с удовольствием искупался, но высыхал, даже не дойдя до покрывала. - Виль… – лениво пошевелившись, я задал вопрос, что занимал меня весной, – а почему нельзя сразу мужем сделаться? Зачем так долго? - Почему нельзя, можно… Если бы не были Парой и пожелали пожениться – очень даже можно. Но если возлюбленные – Пара, то все иначе… Подобная цепочка, как то: знакомство, венчание, свадьба помогает связать Пару. Смотри, знакомство – вроде привязки, друг к другу приглядываются. Начинают немного чувствовать друг друга. Затем венчание – сила знакомится, начинает прорастать друг в друга. Время зависит от возраста нареченных, уровня владения силой, совместимости стихий, ведь сам видел, как было у твоей сестры и у нас. Часто венчание и знакомство объединены единым обрядом, ежели знакомы были с малолетства, как Моррас с Томмаром. Проводятся по отдельности, если нареченные сильно разнятся в возрасте, уровне мастерства и силы. Здесь, кстати, нет постельных утех. Но они возможны, хоть и нежелательны, зависит от благоразумия и желаний пары. Многие воздерживаются, потому как по сравнению с тем, что их ждет, здесь все пресно и неинтересно, даже больно для более слабого партнера. Свадьба – полное единение, на духовном, физическом уровне. Это возможность чувствовать эмоции и мысли друг друга, полная открытость перед партнером, полное равноправие. - О-о-о… Как всё сложно… - Ничего не сложно, просто всё и логично… Это с непривычки тебе так кажется. - Да? Ну и ладно… – я прикрыл глаза и поудобнее устроился на покрывале. - Не хочешь пить? – поинтересовался Виллар, отпивая из фляжки. - Аха… – с удовольствием глотнул душистого настоя, немного сладкого, с мятой и капелькой кислинки. – Так здорово! – потянулся я. По такой жаре делать абсолютно ничего не хотелось, и я был благодарен моему солнцу за поддержку в моем ничегонеделании. - Ага… – он немного пересел, привалился спиной на удобную коряжку, отполированную весенним половодьем, потянул меня к себе, и я с удовольствием уложил голову ему на живот, вытянув ноги, закопался голыми ступнями в чистый песочек. Виль расплёл мне косу, аккуратно положил ленту на мой живот, зарылся пальцами в волосы, молча перебирая пряди. У меня от такой нехитрой ласки невольно закрывались глаза, и хотелось замурчать. Под тихий смех Виля я приоткрыл глаза, поморщился сонно. - Чего? - Может, отпустишь руку? – иронично поинтересовался он. - М-м-м? – я повернул голову. – Ой… как я это… – мои волосы решили все за меня и тонкими змейками оплели его запястье. Аккуратно, чтобы не пережать руку, убрал волосы. Виль улыбнулся и шустро заплел мне косу. - Вот. Так лучше. - Извини, я не хотел… – я подумал немножко и лег обратно. - Глупости, нашел за что извиняться! Мне приятно, что ты у меня такой… цепкий! – погладил меня по голове. - Цепкий? – засмеялся я. - Хваткий. - Хваткий? Скажи ещё - запасливый! – фыркнул я насмешливо. - И запасливый! – рассмеялся он. - Прям я хомяк какой, с твоих слов! - Ага! Самый лучший снежный хомячок! - Я что, такой же нелепый и неповоротливый? – я вскочил рядом, шутливо в позу встал. – Да я молодой и юркий! Хотя, да, не буду же я со старостью соревноваться! – скорчил гримаску. - Ах, это я старый уже?! – развалившись на покрывале, иронично глядел он на меня снизу вверх. - Ну, не я же! Вон, дряхленький какой, лежит – не подняться! Ни в жизнь меня не догонишь! - Ох, и напрашиваешься, хороший мой! – Виллар приподнялся, глазами сверкнул. - Подумаешь! И напрашиваюсь! Давай, догони сперва! - А если догоню, то что? - Не знаю! Прояви фантазию! - Отшлепаю! - Ха, удивил! - Так тебя удивить надо? - Ага! Не дожидаясь его ответа, понесся по лесу. До сих пор мы с ним наперегонки не бегали, но я совершенно был уверен в своей победе. Я чувствовал, что он где-то сзади, увлечен преследованием, с азартом прислушивается ко мне, пытаясь понять, куда я направляюсь. Э, нет! Так мы не договаривались! Быстренько прикрывшись от солнца моего, понесся вперед. Обегу его по широкой дуге и подкрадусь со спины! Углубившись в лес, я немного притормозил, быстро тут не побегаешь, чуть замешкаешь – и в дерево на полном бегу вмажешься. Но тут можно и по-другому! Хитро усмехнувшись своим коварным мыслишкам, живенько на маковку дерева влез. Лес у нас замечательный, деревья высоченные, прыгать с одного на другое – просто замечательно получается! Пусть он побегает!! Я уже достаточно углубился в лес и собирался поворачивать, как услышал птичий гомон. Интересно, кто это их так разозлил? Неужели какой хорек в птичье гнездо забрался? Не утерпев, я двинулся в ту сторону. И каково же было мое удивление, когда разглядел внизу озирающегося по сторонам здоровяка. Что-то в нем было не так. Ведь перевертыш не может заблудиться в родном лесу и потом с таким отчаянием оглядываться по сторонам. А гость пах страхом, отчаянием, сомнением. Тут кусты затрещали, и к первому вышли еще двое. Мне стало жутко любопытно, но сверху было видно только макушки. Я спустился вниз и спрятался за разлапистой елью, навострил уши. Они о чем–то ругались, причем язык был не перевертышей, а какой-то чужой. Мне оставалось только поблагодарить Виллара за его настойчивость в обучении меня всяческим языкам, хоть я и не все понимал, но на то, что они сейчас своего проводника костерят, знаний хватило. Получается, это не перевертыши, а те чужаки, про которых ведун весной обмолвился? Это что же, они так долго в наших лесах, а их до сих пор не нашли? Или это остатки от группы, они отставшие? Надо поподробнее узнать, я же от любопытства умру! И Виль где-то бегает! Тоже мне, опытный старичок, найти меня не может! Я немного приоткрылся, надо же мне глянуть, где Виль. Убедившись, что он двигается в мою сторону, успокоился и стал наблюдать. Чужаки меж тем перестали спорить и пошли в сторону гор. Вот интересно, чего они ищут? В горах точно ничего нет, через полдня пути начинается непроходимая чаща, довольно мрачная, там никто не живет. Может, они заблудились? Интересно, может, им помощь нужна? Надо подождать Виля, самому к ним лезть у меня нет ни малейшего желания. От них вроде опасностью не пахнет, только усталостью, страхом и отчаянием. Обтрепанные сильно, грязные, будто в земле копались. Да и вещей у них с собой почти не видно. Как же они ночуют? Ведь не первый месяц в пути, если это те, про которых ведун весной говорил. Тем не менее, чужаки продолжали путь, а я тенью скользил следом. Позади громко хрустнула ветка, чужаки вздрогнули и чуть ли не бегом припустили вперед. А чего это они испугались? Перевертышами они не пахнут, значит, с ними не пересекались пока, а хищников у нас нет. Я замер, притаился, решил выждать, посмотреть, от кого они так резво бегут. Через пару минут показались преследователи. Именно так я определил хищных типов, что по сторонам зыркали и шли точно по следу тех, что впереди были. Пятеро мужиков, сытых и наглых, неспешно, с уверенностью хозяев, продвигались по лесу. Одежда на них была на порядок лучше тех, что первыми бежали, да и оружия побольше. Меня аж передернуло, когда почуял их странный интерес, так Террен на охоте ощущается, но у него здоровый азарт, жажда погони и преследования, а тут какой-то чрезмерно кровожадный аппетит, да и агрессивны сверх всякой меры. Я и первым-то на глаза показываться не собирался, приближаться – тем более, а уж от этих вообще захотелось затаиться тем самым хомячком, которым меня Виль дразнил. Что я и сделал, вжавшись в дерево, надеясь, что неприятным типам не придет в голову лезть в кусты, за которыми мое дерево стояло. Осталось только солнце мое дождаться, он сообразит, что делать. Они протопали мимо, нисколько не скрываясь, шумно и вонюче выдыхая и ломая ветки. Резкий запах пота и немытого тела резал нос, даже на таком большом расстоянии. Интересно, что они такое жрали, чтобы так вонять. Может, это так специально делается? Любой нормальный перевертыш такую вонь за версту почует и за три обходить будет. Брезгливо зажав нос, я немного высунулся из-за дерева, хотелось убедиться, что они ушли, и я могу спокойно убежать, не рискуя быть обнаруженным. И мое солнце уже близко, хорошо… Я спешил назад, к Виллару, стараясь не шуметь и держаться ближе к деревьям, ежеминутно озираясь назад, на тех мужиков, что догоняли первых, голодных оборванцев. И был совершенно не готов столкнуться еще с одним, что выходил из кустов, застегивая штаны. НЕ ПСИХОВАТЬ и не биться головой! Наши всех побьют. Почти обещаю. (У нас же сказка! и ХЭ)