Долгожданный подарок

Осень незаметно отвоевала у лета свои права, солнышки с каждым днем ленились всё пуще, показывались на небе все ниже. Лес готовился к зимнему сну, теряя роскошное одеяние, разбавляя сочную зелень золотом и охрой. С утра уже немного подмораживало, и хрупкий лед сковывал небольшие лужицы, красивый иней застывал на ветвях деревьев. У меня сегодня опять выдался своеобразный выходной, и я решил провести его на реке под старой ивой. Её острые длинные серебристые листочки выложили шикарный ковер, гибкие ветви склонялись к земле, и в этом шатре я спрятался ото всех. У Виллара нынче какие-то сверхважные посетители с самого утра, передохнуть ни секундочки ему не дают, так что, занятий с ним не предвиделось. Мое солнце рьяно взялся за поиски похитителей, и именно он организовывал и координировал поисковую деятельность, постоянно принимая все новых и новых гостей, направляя их, советуя, подсказывая. Это было даже удобно, потому что он был как бы в стороне от основных дел, многие абсолютно серьезно считали, что великий магистр Виллар эн-Ларру окончательно растерял влюбленные мозги и теперь не опасен. Посетителям Виллара такое положение дел было только на руку, а прочих он не собирался разубеждать. Так что, к нему ходили без опаски быть узнанными. К началу осени уже было известно, где держат одарённых детей-полукровок, а именно – в одном из храмов Сорра, что мной воспринималось не иначе, как насмешка. Также удалось узнать имена заказчиков, тех, кто задумал такую неслыханную дерзость. Все оказалось банально и просто. Несколько людских королевств, достаточно мелких и слабых, объединились с колоссальной по своей амбициозности целью – разгадать секрет магии и получить силу и вечную жизнь. Глупцы! Просто глупцы! Они же сами не допускали на свои земли перворожденных! Смесков, полукровок, от которых и рождались маги, у них отродясь не было, они даже чужих человеческих магов на свои земли пускали с большой оглядкой. Так что ждать, что рожденные без малейшей капли силы люди вдруг, в одночасье, станут всесильными и великими – по меньшей мере идиотизм. Их затея была безумной и опасной, но Виллар, понимая это, не спешил прикрывать их лавочку. Он искал тех, кто подсказал этим экспериментаторам такой рискованный путь, ведь ясно, как белый день, что сами они бы ни за что бы до такого не додумались. Всё указывало на южную империю, и это было довольно печально, потому как именно с ней вакшасы довольно долго сотрудничали, и именно там располагалась Академия, в которой работал Виль. Оставалось только надеяться, что это частная инициатива, а не заговор правящей верхушки с милитаристскими целями. Дома вообще теперь шумно и людно, так что окна иногда дрожат от криков и хохота. Но дом у нас большой, всем место нашлось, всех радушно приняли. Талли и Ристих крепко сдружились с моими медведями, Талли помогал отцу с братом в мастерской, потому как оказался отменным плотником, Ристих же был наставником воинских умений в одной из школ, и пользы от него им никакой. Но бездельничать и нахлебничать воин не привык, поэтому предложил бате заняться подготовкой близнецов и старшего брата. Ристих даже добродушно выдал, что и почтенному отцу семейства не помешает немного молодость вспомнить, на что мой здоровяк со смехом согласился. И, выйдя на широкий двор, через пару ударов сердца батя скрутил доблестного вояку в бараний рог, тот даже не успел меч достать из ножен. Ристих лежал да покряхтывал, не пытаясь самостоятельно из его узла развязаться, ошалело на отца глядя, а тот великодушно поинтересовался, не угодно ли великому воину еще преподать ему пару уроков, а то он не успел понять, как же мОлодец так здорово брякнулся, он-то и замахнуться толком не успел. В общем, порешили на том, что до поры до времени Ристих учит близнецов да с Терреном соревнуется, дабы тот от тоски не скучал. Тосковать Террену было некогда, но с папой спорить он не стал. Заодно договорились, что ежели не передумает Ристих учить, к зиме прибудут еще молодые перевертыши его науку постигать, потому как полезно им будет ознакомиться с человеческим видом боя. Мне тоже дело в зиму было, некоторые мои знакомые обрадовались, когда узнали, что я снова с ними, и вызвались поучиться рисовать, чему я был только рад. Зимой-то по лесу так, как летом, не побегаешь. Точнее, я побегаю, но одному мне скучно, а братья по снегу за мной не успевают. Так что в зиму, как только снег окончательно ляжет, всё дома сиднем сидеть будем, а в большой компании время веселее и быстрее летит. К концу лета прибыла жена Талли, тоненькая светленькая Синита, с девчушками-близняшками, Лизой и Ликой. Наши барышни, как её увидели, переглянулись, покивали меж собой, похмыкали да под белы рученьки прибывшую подхватили, дочек на плечи посадили да удалились в купальню. А вечером устроили торжественное воссоединение семьи. Синита словно смыла с себя в жаркой купальне груз забот и печалей, все слезы из глаз вымыла и теперь, похорошевшая, с горящими очами, в новом платье, что сестра ей подарила, гордо любовалась мужем своим, ненаглядным и самым лучшим, который со всем справился, всё сумел и по праву заслужил награду. Через пару недель приехал Михай с белобрысым мальчонкой-трехлеткой, мелким, тощим, лохматым до безобразности. Он нетерпеливо елозил на лошади, стреляя озорными голубыми глазюками. Как увидал родителей – заверещал, руками замолотил, живо слетел с крупа животного, Михай едва успел поддержать его, иначе в одночасье свернул бы себе шею лихой попрыгун. Мальчуган ураганом взлетел на отца, руками-ногами, как репей, вцепился, не оторвать. Потом на подбежавшую маму руку закинул, обоих обнимает, ревет в голос, смеется, лопочет что-то… Мои родные улыбались, на них любуясь. Так ясно они радовались, так счастливы были! Наставница рядышком с Машшеей стояла, украдкой слезы смахивала и улыбалась тоже. А еще через неделю прибыл ведун со старшим сыном. Они с младшим разнились, как день и ночь. Младший Касси - неугомонный озорник и хулиган. Старший же, Ленур, боится шагу в сторону ступить и взгляд поднять, на громкий голос голову в плечи вжимает. Талли с женой его сначала даже трогать боялись, но потом дед им живо мозги вправил, мол, мальцу любовь нужна, море любви и заботы. И терпения. Потому как он даже не понимает, что такое семейное тепло и ласка, ото всех подлости ждет. Но, видимо, он был еще достаточно мал, чтобы через пару недель оттаять, позабыть горести, с радостью принять свою семью и носиться с близнецами и сестричками с братиком. У нас теперь целая банда живет. Мои братья верховодят, а мелочь белобрысая их на пакости подстрекает. Они так забавно смотрятся вместе: громилы медведи и мелкие детишки, чьи макушки им и до пояса не достают. Сколько восторгу и писку было, когда братья их впервые на спинах медведями катали!! Я думал, что стекла в окнах полопаются. Меня, кстати, к моему великому огорчению, с ними через раз на пятый пускали играть. Всё дела мне находил находчивый Виль. Хоть я и не против его компании, но для порядка ворчал и фыркал гневно. Ленова, кстати говоря, всерьёз увлеклась Ристихом и, лишь чуть заканчивался наш очередной урок, тут же напрочь забывала, что вроде как серьезная наставница моя, и бежала на встречу к милому. Но, к её чести, вела она себя весьма достойно, хоть порой и забывалась, начиная напропалую флиртовать с доблестным воином. Он тоже был весьма серьезно настроен, очень красиво за ней ухаживал. Из них получилась просто невероятно красивая пара. Сестрица моя с Машшеей лукаво переглядывалась, а мне потом разъяснили, что ещё по весне нагадали Ленове любовь крепкую и свадьбу скорую, но наставница моя не поверила, только понасмехалась над глупыми суевериями, мол, какие такие гадания на рыбьей чешуе! А рыбка-то права оказалась! Так что, скоро свадебке быть, может, в одну весну вместе с сестрой и поженятся. Громкий всплеск раздался почти перед самым носом, и я невольно вздрогнул, очнувшись от полудремы. Кто-то почти у самого берега шумно хлестнул по речной глади хвостом, окропив мелкими брызгами лицо. Рядом со мной показался скользкий бок, огромный сом, лениво раскрывая рот, поздоровался и нырнул обратно в холодную глубину. Потянувшись, я пересел поближе к воде. Небо хмурилось, но не решалось пролиться дождем. Сильный ветер гонял по реке самые настоящие волны, которые шумно выплескивались на крутой берег. А под моей ивой ветра почти не чувствовалось, рыжие и красные листочки, закинутые в мой своеобразный шатер резким ветром, лениво кружили в холодной неторопливой воде. Я сидел у самой кромки, зарыв ступни в песочек. Немного регулировать температуру тела у меня уже получалось, и ноги в холодной воде не мерзли. Хотя… мне в воде всегда уютно. Даже ледяные родники кажутся приятно теплыми. А вот спина озябла малец. Непорядок… Я распустил волосы, позволив ветру играть с ними, и рисовал пальцами по водной глади невесомые узоры. Это даже было увлекательно - постараться как можно дольше сдерживать водную гладь и на водном зеркале успеть нанести рисунок, а в завершение – заморозить узор и снять с реки рисованное стеклышко. У самых ног образовалась уже небольшая мутная лужица, в которой вокруг ступней кружил взбаламученный песок. Интересно, а как, со слов дяди, ярру дома свои строят? Поднимают жидкую взвесь вверх и придают форму? А с песком получится? Я сосредоточился и постарался поднять из лужи у ног водяной хлыст. Не получалось. Раз за разом мои потуги пропадали зря. Вода с песком была тяжелой и неповоротливой, будто медведищи мои со сна. Почесав затылок, я решил, что тут надо действовать тоньше и изворотливей. Вот, как я братьев бужу? Только хитростью и уговорами. Потому что, как батя – не могу. Он-то ка-а-ак гаркнет, так даже курицы в курятнике в рядок выстраиваются и честь отдают. Потерев руки, с воодушевлением решился снова. Уговаривал, льстил, завлекал. И вода, а точнее, муть песочная, отозвалась. Тяжело, с неохотой, будто одолжение великое сделала, но вспучилась, изогнулась, поднялась неспешно вверх. Дальше было в разы проще. Я уже понял, как обмануть лентяйку, и тянул воду с песочком в разные стороны. Завернув муляку в дрожащую спираль, аккуратно, по капельке, по чуть-чуть убрал воду. Это было непросто, я взмок, будто в купальне парился в горячем жару. Но через полчаса у меня в руках была завитушка каменная, точнее, не каменная, а из спрессованного песка, который немного обсыпался под пальцами. Понятно, чтобы песок держал форму, его надо как-то склеить. Надо подумать, чем бы это можно было сделать. Размахивая завитушкой, я шел домой. Уже вечереет, ужинать пора. Да и Виллар уже со всеми делами разобрался, мне навстречу вышел. Вот только встревожен чем-то, но вроде не огорчен. Я уже подходил к опушке, как показался Виль. - Привет, гуляка. Опять весь день в реке проторчал? – он приобнял меня, улыбаясь. Я, чуть ли не мурлыкнув, потерся носом о его плечо. - Ага. Смотри, что за штуковина у меня вышла. Дурацкая, косая, но сделал почти так, как дядя объяснял. Только рассыпается, песок не держится. Надо будет клей найти. Виллар улыбнулся, завитушку в руках повертел. - Думаю, твой шедевр надо запечатлеть. И клей не пригодится. - Как? - Виль только бровь насмешливо приподнял. – Дразнишься, да? – подначил я, не удержался. – Ну, давай, покажи класс! Он меня в висок чмокнул, отошел на пару шагов, руку с завитушкой вытянул. И через миг из ладони пламя взметнулось и опало. Песок в загогульке моей сплавился под жаром Виллара и, немного потрескивая, остывал. Он рукой рядом в воздухе провел, лишний жар из стекляшки забирая, и мне протянул. - Ну как? Класс? - Здорово! – я аккуратно пальцем до штучки своей дотронулся. Она была чуть теплая, матовая, даже немного бархатистая на ощупь. – Виль, а почему не гладкая? Песок в стекло сплавился, я думал, что прозрачной штучка будет. - Хочешь прозрачную? Это легко. Сделать? - Не, потом. Мне и так нравится. Странная штуковина. Чудная спиралька получилась. Погоди-ка… придумал! А ты можешь сделать, чтобы не сплошь глянцевая была, а местами? Ну, вроде как изморозь или языки пламени? Я могу рисунок нарисовать. - Не надо, я понял, что ты хочешь. Давай сюда свою витушку, – Виль обхватил спиральку обеими ладонями. Сжал легонько. Пламя тихонько лизало его ладони, будто огненные змейки ластились, язычками стеклышка касаясь. Через пару минут он стряхнул пламя с ладоней, протянул завитушку. Теперь она была нарядная и красивая, матовая с искрящимися узорами. – Ну, как? - Здорово! – я протянул загребущие руки, принялся рассматривать. – До чего же здорово у нас получилось! – не смог сдержать довольного возгласа. - Твоя правда, у нас здорово получилось, красиво очень. - Ага! – я шел вперед, не глядя под ноги, любовался первой своей поделкой. Вдруг вспомнил, что наставница тоже посмотреть захочет. А вдруг огорчится? У неё ведь так никогда не получится! - Флерр, ты чего притих? - Виль… – я прикусил губу, – а Ленова ведь тоже посмотреть захочет, да? - Конечно! Ведь это первая твоя работа, мы её на важное место в шкафу поставим, потомкам благодарным показывать будем! - Не шути… Она ведь расстроится, да? - С чего это ей расстраиваться? – удивился он. - Ну, так она никогда так не сможет, а ведь наставница моя. - Вот глупыш! – рассмеялся он, меня по волосам потрепал. – Али ты забыл, что она изначально ведает, кого мастерству обучает? И прекрасно знает, что во многом с тобой не сравнится! И уж тем более, в работе с жидкими материями. Ей только вода подвластна, в любом её проявлении. Тебе – любые смеси. Разве ты сразу со спиралькой своей справился? - Нет, тяжело было, я даже взмок, – покачал я головой. – Совершенно не слушалась, спала и просыпаться не собиралась. - Ну, ты ведь справился? Справился! – он приобнял меня. – Прав был Ликъяс, ты с малого начал, но далеко пойдешь! – довольно похвалил меня Виллар. - Значит, она не расстроится? - Конечно же, нет! Разве может огонек свечи расстраиваться тому, что никогда ему не быть солнцем? Мы мерно топали, держась за руки. Я пинал ногой огненный ковер, шебурша листья, ветер подхватывал потревоженные листики, и они кружили вокруг нас разноцветным хороводом. - Красиво! До чего же красиво! – рассмеялся я, кружась посреди поляны, подбрасывая листья. Красные остроконечные кленовые, желтые кругленькие березовые, серебристные длинные ивовые, бурые дубовые… - Класс! - Ты как посреди костра! – довольно рассмеялся Виль. - Точно! – я бросил в него охапку листьев, он их поджег на лету, и пламя взметнулось вокруг него, опадая через секунду. – Ого! Теперь и ты посреди костра был! Виллар протянул мне руку. - Идем? Ужинать скоро. - Знаешь, чем завлечь – ухмыльнулся я. - Знаю, знаю, – добродушно фыркнул он. – Так что, поспешим. - Ладно. Как скажешь, – я пожал плечами, подбирая с земли собранный у реки осенний букет из разноцветных листьев, пушистых колосьев травы, поздних невзрачных цветов. – Виль, – позвал его, вспомнив его дневные переживания, – а ты чего такой встрепанный днем был? - Заметил, да? - Уху… – я прильнул к нему, в глаза глядя. Виль вздохнул, посмотрел на небеса, затылок почесал. Я даже замер, никогда он так себя не вел, так… нерешительно, что ли… - Виль? Ты меня не пугай… – потормошил его. Он опять вздохнул. На меня глянул виновато. - Флерр, ты только не пугайся, но тут такое дело… - Какое? Чего тянешь! Я же сейчас целую кучу ужасов надумаю! Все так страшно? - Ты не представляешь… – он понуро голову свесил. - Ну? – я его чуть не пнул по коленке, еле сдержался. - Не пинайся. В общем, сбежать мы не успеем. Поэтому придется стойко держать оборону. - Да что случилось-то! – уже кричал я, не на шутку встревоженный. - Рани… родители мои случились. Он это с таким горем произнес, что я не сдержался и рассмеялся. - Виль, ну ты меня напугал! Подумаешь, родители! - Рани, душа моя, ты их еще не видел, – приобнял меня мое солнце. - Что, все так плохо? – я задрал голову. - Нет, – он покачал головой, улыбнулся через силу. – Хорошо. Даже слишком хорошо! - Тогда что не так? Мое солнце, головой сокрушенно покачав, ответил: - Они у меня… слишком… заботливые. Я от них-то и спрятался в академии. Вроде как, на людях они не так сильно о моем благе радели. Статус Магистра защищал. - Виль, – я погладил его по руке. – Ну, теперь-то им чего тебя опекать? Разве что познакомиться со мной решили, так пусть, я не против. - Флерр, хороший мой, боюсь, как бы они своей чрезмерной заботой тебя не придавили. Мои родители хорошие, кто бы спорил. Но вот только даже меня слушать не хотят, что я давно не ползунок, что из колыбели не вылазит. - Не переживай, солнце мое, мы же справимся! – я легонько погладил его по спине, успокаивая. Вот, чего он так переживает? Ну, чрезмерно заботливые родители, так они же любя! И не со зла, только добра ему желают! Уверен в том! Виллар обнял меня, к себе крепко прижал, в макушку дунул. - Рани, душа моя, ты просто необыкновенный. - Уху… Цени, какое счастье отхватил! Солнце мое только рассмеялся на такое заявление, в лоб меня чмокнул. - Пошли уже, счастье мое! - Ладушки, идем. - Виль, а у тебя сестры есть или братья? – поинтересовался я вечером, когда уже ко сну готовились. - Старшая сестра, – кивнул он. – Давно замужем, сын взрослый уже, академию заканчивает. - Ого. А младших нет? - Нет, – он улегся на кровать, меня под бочок притянул, одеялом обоих накрыл. - А почему? Уже не может быть детей у твоих родителей? - Что за глупости! – фыркнул он. – Просто как-то не получается, а, может, не так сильно и хотят. - Да? А почему не хотят? - Рани, ну мне-то откуда знать, м? Я и домой-то к ним в последнее время старался без великой нужды не показываться. - А ты им предлагал? - Зачем? – он от удивления даже на локте приподнялся, на меня удивленно смотрит. - Глупый! Если ребеночек новый будет, так они и тебя перестанут так опекать! - Демоны! Рани, ты гений! - Ага, я знаю! – рассмеялся я довольно, что нашлось такое красивое решение наших трудностей с заботливыми родителями моего солнца. – Осталось только донести до них эту невероятно заманчивую мысль. - Как ты себе это представляешь? - Так и представляю. Виль разулыбался. - Рани… – шепнул он, – интриган мой, а давай, ты им и предложишь, а? - Давай, – я пожал плечами, зевая, – мне не трудно. А когда они приезжают? - Послезавтра. - Чего? – я вскочил на кровати. – Как послезавтра? - Так, просто так, – он притянул меня обратно. – Они так решили, и все. Не передумаешь? - Нет уж! – я удобнее улегся на родном плече. – Хорошо, что послезавтра. Есть время подготовиться. - Твоя правда, хороший мой, всё успеем. - Аха… – я зевнул от души. – Спокойной ночи, солнце мое… - Сладких снов, Рани… Ну, что же, вот и поспело продолжение. Я спешила, я старалась. Угодила?