менее заметное искажение

Каждый раз, глядя на неё, Фубар чувствует, что выгорает, а на лбу появляются мелкие и холодные испарины. Выгорает: прожженные эмоции пеплом разносятся где-то глубже его груди, оседая прямо на сердце, и если бы не этот внимательный взор исподлобья, парень бы даже не стал зацикливаться на приятельнице. Правда, если её вообще можно таковой считать. Энни не делала ничего того, что никоим образом не касалось её, а если и делала, то обязательно ради донесения каких-то четких сведений до воспалённого мозга товарища по отряду. Напряжение в каждом движении её миниатюрного, но крепкого тела как-то надевалось по особому нарядно, несмотря на то, что это её обыденный образ. И Бертольд искренне не понимал, что заставило его зациклиться на столь непримечательном и скудном в эмоциональном плане бойце, как Леонхардт. Однако, если учесть её отточенное до идеального состояния мастерство как солдата, придерживающегося строжайшей дисциплины, она не казалась настолько неприглядной. Скорее казалась отталкивающей и, свойственно волчице, — осторожной и опасной, абстрагированной от какого-либо рода деятельности в команде. Однажды Рэйнеру по счастливой случайности повезло остаться с головой, когда тот подначивал её на бой один на один. Но для Бертольда со временем эти размышления стали уходить на второй план. Как бы он не старался понять личность этой девушки, большая часть мыслей уходила на то, как бы было неплохо просто уронить свое тело на землю, ибо изнурительные тренировки забирали много сил. Тело приятно ныло, но ноги отказывались принимать столь тяжёлую нагрузку и вскоре вовсе перестали чувствовать землю, стирая суставы в порошок. — Возьми уже себя в руки, на тебя больно смотреть, — резкое высказывание послышалось где-то из толпы бегущего 104-ого отряда, и Фубару не оставалось ничего другого, как расправить плечи и усилить упор. Энни просверлила товарища леденящими глазами и вернулась к заданию, которое ещё не скоро собиралось становиться финальным. И все же, в перерывах между, парень прокручивал в голове то, как бы прекрасно было залезть в душу Леонхардт по самое не хочу и оценить её изнутри, а не снаружи. Ему казалось, ее душа вязкая и тёплая, и никакого намёка на пронизывающий холод. Бертольд полагал, что если он сможет найти её слабость, то девушка непременно бы открылась ему. Энни проходит мимо, снова сконцентрировав весь взгляд на одной точке перед собой, а Фубар молчит и наблюдает. Она ставит перед собой тарелку еле проваренного риса и булочку хлеба размером с ладошку на деревянный стол, и парень, замешкавшись, все же решает остаться в таком положении и не создавать никакой паники. Бертольд больше не может уснуть. Он до сих пор ощущает её прозрачный и тяжёлый взгляд где-то на уровне переносицы, и это приносит невероятный дискомфорт. В помещении, где расположились парни, было душно; не хватало кислорода, чтобы полностью перевести дыхание. Он слишком много предавался думам об Энни более похожим на типичную одержимость. Но ему чертовски нравилось то, что в его мыслях девушка смотрит на него осознанно, а не сквозь, прожигая дыру во лбу, протягивает свои на удивление тонкие и ловкие руки, чтобы заставить чересчур высокого парня подойти ближе к себе и тянет за ремешки, связывающие все тело, а её крепкие точёные ноги путаются в его собственных, невесомо проводя оголённой ступней по колену. Фубару хочется схватить её за крепкое тело, сжать к груди настолько и в итоге ощутить... Ожог и тёмную пустую дыру. Он готов пожертвовать своей душой, лишь бы девушка выскребла острым лезвием всего, без остатка. Чтобы она нашла то, что могла так давно искать. А что было дальше он, кажется, и не помнил, но этого было достаточно, чтобы предстать перед миром невероятно бодрым и готовым свернуть горы. Бертольд вернулся в строй, внимательно ища в толпе солдатов знакомый выгоревший взор прозрачных глаз. Парень возвращается в первоначальное опустошенное состояние, а на лбу появляются крупные и горячие испарины. Секунда-две, — перед ним невысокая фигура и до жути знакомый взгляд исподлобья. Энни Леонхардт продолжает пронзительно буравить солдата и не сдерживается от натянутой ухмылки.