Грантер рисует красным по красному, выводя закатным солнцем лик судьбы на холсте. Анжольрас прячет ожоги от обжигающей революции под тканью своего алого пиджака.
— Освободи меня. Таково мое раскаяние. Не дай Ему угаснуть. Позволь мне быть рядом с Ним, когда мир падет. Грантер прижимает пальцы к своим обветренным губам и открывает глаза. Окна витражей горят красно-зеленым пламенем, а каменное кружево сводов отражает соборную тишину. Эр не верит в Бога, но покидает Нотр-Дам с мыслями о Нем. Эр далек от всех святых мира, но если бы у небес был голос, он звучал бы точно так же, как и голос его Аполлона — бархатно, хрипло, воодушевленно и завораживающе. И Грантер вверяет Ему свою жизнь.Анжольрас пьет растворимый кофе, чтобы набраться сил и сварить молотый. Грантер приносит на набережную белые хризантемы, возлагая их поверх траурного цвета.
— Идеала не существует, но государство можно приблизить к тому, чтобы оно работало на благо народа. Мы боремся за свободу, мы отстаиваем свои права. Мы в силах изменить эту страну, потому что мы — ее часть. Пока власть не обеспечит комфортное существование своим гражданам, мы будем стоять на линии огня, принося себя в жертву. Мы можем подтолкнуть Францию к абсолюту, мы можем требовать уважения к себе. Разве государство, которое не принимает мнение народа, достойно смиренности? Худший вид тирании — это порабощение наших умов, наших душ! Это самая жестокая тирания, самая несправедливая. Спокоен лишь тот, кому не за что бороться. Анжольрас выключает камеру и делает глоток сливочного кофе из бумажного стаканчика, закрывая глаза. Надежда на мирную смену власти тает с каждым днем, превращаясь в идеальный, недостижимый образ. Его законопроекты отвергает Совет, но цикличность истории не позволяет ему поднять полноценный мятеж. Эр не верит в Бога. Но все его существо улавливает параллель, мигающую ярким карминовым цветом. Анжольрасу не нужен человек. Ему нужно человечество. — Если проходишь через ад, не останавливайся. Грантер знает, что мир состоит из глупых, уродливых иллюзий. Иллюзия свободы, иллюзия выбора, иллюзия счастья, иллюзия любви. Крах демократии, республики, равенства и братства. Реален только свет, который несет в себе один-единственный человек. Человек, который не понимает, что, свергнув правительство, столкнется с еще более могущественной проблемой. Грантер хочет открыть Ему глаза. Хочет убедить Его в том, что люди не достойны спасения. В том, что люди Его не заслуживают. В том, что они Его уничтожат.— Займешь ли ты место рядом со мной? — Будет ли мир помнить тебя, когда ты падешь?
Анжольрас открывал для себя засыпающий мир заново. Париж сам ложился в ладони блондина, раскрываясь, словно лилия на утренней заре, такой же прекрасный и неоднозначный. Раннее утро только-только ознаменовало свой приход, а атмосферная ночь таяла где-то вдалеке, позволяя революционеру стать одним целым с чем-то могущественным, великим и вечным. В такие моменты кажется, что возможно все. — Чудак. — Ты пьян. — Ты прекрасен. — Проспись. — Я люблю тебя. — Ты пьян. — Я люблю тебя. — Все влюбленные — дураки. — Я с тобой, — Шепчет Грантер в пустоту, допивая горькое вино. По комнате ползут острые тени, переплетаясь, утопая друг в друге, напоминая древних озлобленных демонов. Художнику плевать. Если Анжольрас готов страдать за людей, Эр будет страдать за Него. У Анжольраса культ справедливости. У Грантера свой собственный Бог. И он сжимает Его руку в своей, когда мир погибает.Amen.