Победитель лишь один

Джордж пришел домой, сбросил ботинки с ног и бездумно пошел на кухню. Там он достал из холодильника бутылку молока, и стал пить прямо из бутылки. Сведения, полученные от Ринго сегодня на обеде, были таковы: Во-первых, Патти считает, что муж её больше не любит. Во-вторых, она завела себе любовника. В-третьих, это Эрик Клэптон, который втрескался по уши в её конфетную красоту. Что прикажете с этим делать, мистер Харрисон? Именно этот момент выбрала Патти, чтобы подкрасться на цыпочках. На ней был просторный халат с тигровым узором, но Джордж знал наверняка, что под ним. Или какое-нибудь кружевное бельишко, или вообще ничего. - Привет, - строго сказал он ей. И так все понятно — у Патти в глазах можно читать как в книге. Сейчас в них прямо мигала надпись: «ТРЕВОГА! В доме любовник!» - Ой, а ты уже вернулся? - подпрыгнула девушка и часто-часто заморгала. - А ты видел, как в нашем саду красиво? Цветут ирисы... - Где Клэптон? - оборвал он её. Нет, понятно, что Эрик сейчас будет в её спальне побыстрее одеваться и стараться улизнуть через окно. Но хотелось как-то ошеломить её и посмотреть — будет ли она оправдываться или захочет соврать? Очевидно, он плохо знал собственную жену. Патти сверкнула глазами и как бы ненароком повела плечами. Из-за этого экзотичный халат немного сполз, открывая розовое плечико и впадинку между грудями. - Какой Клэптон? - мурлыкнула блондинка. - И зачем он тебе именно сейчас? Ещё года два назад бы спятивший кобель Харрисон бросился на эту персиковую, горячую кожу и забыл бы про всё на свете. Но он уже не мальчик, он достиг просвещения, и его уже нельзя держать на веревке плотскими радостями. - Я всё знаю, Патти, - сказал он. Девушка едва заметно вздрогнула — надо отдать ей честь за крепкие нервы. Она поправила халат, отбросила назад волосы и пробормотала: - К...как всё? - Всё, - вздохнул Джордж. - Ну, где твой кавалер? Уже смылся? А она — вот шельма! - лишь опустила голову и сказала, тихо-тихо так: - Бей меня, Джордж. Насилуй меня. Пытай меня. Делай со мной что хочешь. Не скажу. - В последнем слове зазвучала сталь. - Ладно. Он занес кулак над беззащитной копной волос. Он не хотел её по-настоящему ударить — лишь напугать, чтобы она услышала, как рассекает воздух собранная в ладонь вся его боль и любовь к ней и может, ещё постаралась хоть что-нибудь спасти. Но ничего не случилось. Патти лишь присела и съежилась, ожидая удара, а он застыл с поднятой рукой. И тут молодой голос крикнул: - Нет!!! Не надо!!! Джордж даже не заметил, как на его руке повис Эрик. Под тяжестью его тела он рухнул на пол, а Клэптон, щенок, ещё и прижал его руки к паркету. - Джордж, не надо! - просил он его. - Это же низко и подло, бить женщину! И не она виновата! Это я соблазнил её, увел от тебя! Не причиняй Патти вреда! - Да я и не собирался. - Джордж недовольно покосился на рубашку Клэптона и заметил, что она у него лишь на двух пуговицах держится, остальные сорваны или в неправильных дырках. Спешил наш герой, поморщился Джордж, только у героев живот бывает несколько мускулистей. Он рывком высвободился и сел. Эрик отпрянул, но тут же переметнулся к Патти и взял её за плечи. - Уходи, я разберусь, - попросил он её. - Нет, это ты со мной пойдешь, - сказал Джордж и положил Клэптону руку на плечо. - Нам с тобой надо кое-что обсудить. - А потом он обернулся к Патти и сказал ехидно: - Может, хоть ему-то ты подаришь ребенка, раз не мне. Она покраснела, и её чудесные синие глаза наполнились слезами. Джордж понял, что попал в самую уязвимую точку, и в сердце его кольнуло: разве можно обижать кого-то любимого? Но она мне уже не любимая. - Эрик, черт, подними свой сексуальный зад и пошли! - крикнул он на замешкавшего музыканта, а потом, теряя терпение, ухватил его за воротник. Ткань затрещала, а гитарист сделал попытку освободиться, но лишь охнул и осел на пол. - Вставай! - закричал Джордж, окончательно выходя из себя. - Сейчас же! - Иду. - Эрик быстро вскочил и засеменил за Харрисоном, поминутно извиняясь и пытаясь что-то сказать в свою пользу. Наконец он произнес коронную фразу: - Все равно ты её не любишь! - Я не люблю?! - изумился Джордж. Он обернулся и горько усмехнулся Клэптону. - Друг мой, я для неё все сделал. Я носил её на руках, я пытался вовлечь её в законы кармы, я сделал её самой знаменитой женщиной планеты. Но она мне так и не смогла дать сынка или дочурку, которых бы я баловал и любил не меньше, чем их маму. Поэтому я не понимаю, искренне не понимаю, почему она ушла к тебе... Патти в это время, когда её муж и любовник скрылись за дверью, сползла обессилено на пол и заплакала. Он прикончит бедненького Эрика! И потом он вернется и кинет её на постель, резко раздвинет ей ноги и... Ну я же не виновата, пронеслась в её голове отчаянная мысль. Почему же он тогда не обращал на меня внимание? Почему хотел только выучиться этому индуизму, но ни разу не сказал мне, что любит меня? Почему не разрешал ходить на вечеринки, концерты, прогулки? В мыслях промелькнуло объяснение: он берег тебя. Но Патти об этом и не подумала. Она лишь уткнулась головой в колени и зарыдала пуще прежнего. Лишь бы они не убили друг друга! Эрик долго старался переварить эту речь от немногословного Джорджа, а потом спросил: - А ты... ты сильно злишься? - Да, Эрик, я очень сильно злюсь. И не будь ты моим хорошим другом, я бы попросту перегрыз тебе глотку. Но, так как ты мой друг и в тебе музыкантская душа, мы поступим иначе. - Ка... как? - Клэптон перепугался не на шутку. - Я не буду с тобой драться! - А я буду. Но не кулаками. Джордж толкнул одну из дверей, и они оказались в просторной мини-студии. Куда ни глянь, стояли, висели, лежали гитары: величественные страты, плавные эпифоны, острые рикки и классические лес-полы. Эрик тихо глядел на эти сокровища и наконец понял. - Вот так будем биться за Патти? - Именно так. - Не на мечах, как в старину, а на гитарах. - Правильно. Джордж взял в руки свою любимую черную «Гретч» и слегка коснулся её струн. Глубокий, королевский звук наполнил комнату. Джордж одобрительно замычал, что-то подстроил и кивнул Клэптону: - Закрой дверь и выбери себе оружие. - А можно Касинку? - спросил Эрик, поглаживая контур Epiphone Casino, или так называемую «битловскую» гитару. - Можно, можно. Осмелевший Эрик (который уже понял, что бить его не будут) уселся на стул напротив Харрисона и закинул ногу на ногу. - Ты павлина из себя не строй, - рыкнул Джордж. - Ты ещё не выиграл. Я начну, раз ты ведешь себя как индюк. Его пальцы легко царапнули гриф гитары, и полилась мелодия — немного похожая на блюз, и в то же время нежная. Петь не требовалось — сейчас всё дело было в игре. Эрик покачал головой и сразу взял резкие, отрывистые тоны, которые кричали, молили о пощаде. «Тебе же хуже,» подумал Джордж и сам принялся за подобное. Он сжал гитару так, что она начала визжать диким звуком, как страдающий любовник, у которого отобрали девушку. Но Клэптон не поддался на скорость. Его кличка «Slowhand» оправдывала его. Он вел свой инструмент к наслаждению, а не мучил. И поэтому он сдвинулся на басовые струны, чередуя их с обычными. Джордж признал, что это был сильный ход, но сдаваться не спешил. Харрисон же навел партнера на минорные ноты, из которых сочилась грусть, как кровь из свежей раны. Он хотел показать невоспитанному щенку Клэптону, что так выглядит жизнь без любви, и что это не шутка. Но тот, очевидно не понял, и стал зачем-то разгоняться. Но Джордж не дал ему набрать скорости. В этом па-де-де веду я, сказал он ему, переходя на мажор. И Эрик смирился, подстроился под Джорджа, но всё же норовил «наступить на ногу»: срывал тон, чтобы взять его рывком, но не сбиться с ритма, или удлинял ноту до бесконечности, пока это не надоедало. И они ни разу не посмотрели на свои руки. Играли они пальцами, и сами знали и чувствовали вибрации своих гитар, а значит, не было нужды проверять себя оптически. Они разглядывали противника, партнера, друга и соперника. Они кружили вокруг своей музы и одновременно самки. И каждый старался предугадать следующий ход. «Мы — как два оленя,» думал Харрисон. «Старый олень и молодой. Старый олень сильнее и опытнее, но молодой быстр и неутомим. А когда они дерутся на рогах, у старого они крепкие и выдержат напор, а у молодого могут переломиться. Вот и он, мой молодой олешек: скачет, норовит вонзить рога в бок, но на него давит старый и скоро, очень скоро он его просто сотрет копытами в порошок.» У Эрика Клэптона по лбу лился пот в три ручья и слепил его. От этого Джордж в его глазах становился то четким, то расплывчатым. «И ты такой и есть,» думал Эрик. «Ты человек-невидимка, но у тебя есть право на желания. Ты не боишься их выставлять напоказ, но в то же время остаешься слегка в тени: мол, это не я. Ты гениален, безусловно; ты умен, несомненно; но все же победа стоит за мной. Я люблю женщину, а ты своего Бога. И в этом разница.» Он поднажал, вызывая Джорджа на последний раунд. И тот поддался. Клэптон сначала старательно выводил несложные трели, как бы нехотя, но потом стал всё сильнее и сильнее прижимать противника к стене, заставляя его сделать роковую ошибку. Харрисон сжал струны так сильно, что кожа на его мизинце треснула, и две красные капли размазались по белым ладам. Но он не остановился, лишь зашипел от боли и резко дернул лишнюю струну. Эрик надеялся, что он собьется, но Джордж продолжил игру. «Что, съел, молокосос?» читалось в его слегка насмешливом взгляде. Клэптон разозлился по-настоящему. Он стремительно сполз с нежной пары десятого и двенадцатого лада на порывистые семнадцатый и девятнадцатый. О, здесь не было во всем музыкальном мире конкурента Эрику Клэптону! Он умел быстро менять ритм, не сбавляя хода, и томить публику. Сейчас же он применял это томление на Джордже, не привыкшим на такие эксперименты и не умевшем их предугадывать. Его пальцы быстро заскользили вслед за Клэптоном, и сначала держались очень даже хорошо. Джордж успевал подхватывать некоторые трюки Эрика и даже вставлять в оборот свои. Но было видно, что музыкальный исполин скоро рухнет. Теперь красные пятна разрослись и внизу — с раненым мизинцем играть трудно, но без него невозможно... И тут Клэптон поднял гриф гитары чуть вверх, в одно время задевая пальцами сначала одну, потом две, потом три струны вместе, и чередуя их: одна, две, три, три, две, одна, одна, три, две, одна. Тут нужна была особая концентрация — надо было смотреть на руки противника, а не в его глаза. Но Харрисон решил не сплоховать. Две пары глаз — темно-карие и хаки — впились друг в друга. Руки цепко сомкнулись на гитарах, будто сжимая горло противника. У обоих участилось сердцебиение, они потеряли все хладнокровие. Дыхание стало дерганным. У Харрисона заходили желваки, Клэптон же щелкнул зубами. Эрик от злости переместился на последнюю струну и сам этого не заметил, но Джорджу пришлось плохо; он уже не поспевал. Три струны. Две. Одна. Две. Три. Три. Одна. Четыре. И Харрисон сорвался. Его истерзанный мизинец съехал с лада и издал пронзительный, фальшивый звук. Всё, конец, подумал Джордж. И за всё время не было произнесено ни звука. Клэптон дернулся, стараясь зареагировать, но увидел, что Харрисон опустил руки. Неужели уже всё, успел он подумать, как что-то пребольно обожгло его заусенцы. - Ай! - крикнул он, и только тогда заметил, что сорвал струну. Она его и щелкнула по пальцам, и теперь висела, безжизненно болтаясь, у его ног. Эрик поднял голову и посмотрел на Джорджа. - Прости... - Ничего. Я заменю. - У тебя кровь... - Ничего. - Джордж... Но Харрисон взял его крепко за плечи и повернул к выходу. - Поговорим позже. Если вы до пятнадцати секунд не исчезнете из моего дома, я за себя не ручаюсь, - сказал он и вытолкнул победителя прямо в объятья перепуганной Патти.