***
– И чтоб больше я тебя у себя не видела! – раздаются крики за переборкой каюты Маккоя, и тот заинтересованно выглядывает в коридор, чтобы рассмотреть виновника столь утреннего переполоха. В коридоре стоит Чехов в одних брюках, и симпатичная орионка из научного отдела со всей силы швыряет ему в руки жёлтый форменный джемпер. – Но Кателина! – восклицает Чехов и раздосадованно машет рукой на закрывшуюся дверь, а потом оборачивается. – Что, выгнали? – ехидно прищуривается Маккой. Ему не привыкать к шумным соседям, он даже приспособился засыпать под звуки стонов Кателины и её партнёров, однако чтобы она выгоняла своих дружков – это что-то новенькое. – Ага, – солнечно улыбнулся Павел, и на какой-то миг Маккоя снова закоротило на том, что ему семнадцать, – так по-детски невинно выглядела эта улыбка. Потом, конечно, попустило, и он вернулся в реальность, где Чехову давно перевалило за двадцать один. – Сказала, что я не девственник, а с такими она не спит. Услышав это, Маккой почесал затылок: неужели придётся вправлять мозги несчастной орионке? С ума она, что ли, сошла… – Раньше такого не случалось, – заметил Маккой как бы невзначай, – чего это она? – Сказала — и пусть, – невозмутимо пожал плечами Чехов. – Подумаешь… Маккой скептически посмотрел Чехова, строящего из себя слегка оскорблённую невинность, и расхохотался. – А ты ей что, попытался солгать, что девственник? – Да знает она, что не девственник, – отмахнулся Чехов, как будто обсуждать свою личную жизнь со старшим офицером по медицине, стоя посреди коридора с обнажённым торсом, было для него в порядке вещей, – она имела в виду анальную девственность. Если бы Маккой не опирался плечом о стену, он бы точно упал. – Не посреди коридора же, Чехов! – опомнившись, прошипел он и совершил стратегическое отступление внутрь каюты. – Да ладно вам, доктор… – начал было Чехов, потом очень внимательно посмотрел на Маккоя, но, не увидев желаемого, развернулся и ушёл.***
С этого и начались его похождения, заканчивавшиеся в девяноста процентах случаев в лазарете. Маккой молился, ругался, медитировал, выпроваживал Чехова к доктору М’Бенге… Всё впустую. Павел Чехов будто намеревался покончить с собой каким-нибудь особенно затейливым образом: то переспит с самкой вида, напоминающего дикобраза, и прибежит вытаскивать колючки откуда-нибудь из опасной близости к стратегически важным местам мужского тела, то заглянет к ненасытным андорианцам и потом восстанавливается сутки в медотсеке под тонизирующей капельницей, то нарвётся на понфаррящего вулканца в увольнительной… Однако последней каплей для Маккоя стал очень редкий триппер, подцепленный Чеховым непонятно у кого, где и когда, лечение которого давало целый букет побочных эффектов, а нелечение – ещё больше. Чехов сидел на приёмной кушетке с абсолютно невинным видом, и Маккой страдальческим тоном спросил: – Чехов, вас что, высечь ремнём за ваши приключения? Казалось, на какой-то миг Чехов очень воодушевился такой перспективой, но Маккой вытряхнул эти мысли из головы, отвесил Чехову хороший подзатыльник и вколол целый коктейль из гипо, чтобы купировать все возможные осложнения лечения.***
– Джим, ты должен повлиять на Чехова, – во время очередного совместного времяпрепровождения за виски сказал Маккой, – он совершенно отбился от рук. Спит со всеми подряд. Вообще без разбора! – Это его личное… – Кирк потряс головой – виски был коллекционный и знатно ударял в голову. – А зачем тебе, собственно? – Задолбался его лечить, – буркнул Маккой. – Такое ощущение, как будто он в лазарет стремится быстрее попасть, а не потрахаться! Кирк посмотрел-посмотрел на него и расхохотался. – Ну и дурень же ты, Боунз! Кое-кому кое-когда пить надо было меньше! Сейчас расскажу...***
Возвращающегося с альфа-смены Чехова встретило громкое посапывание с его собственной кровати. Готовый bit’ mordu Чехов скомандовал свету пятьдесят процентов и удивлённо смерил глазами уютно устроившегося на его кровати доктора Маккоя в одних, chtob ih, трусах. – Доктор? – позвал Чехов, решив, что Маккой ошибся каютой. – Выключи долбаный свет и иди сюда, кретин, – пробормотал Маккой, хлопнув ладонью около себя, – нечего будить честно отпахавших две смены подряд врачей. Хорошо? – Но кто… – спросил было Чехов, однако закончить мысль ему не дали. – Кирк, Джеймс Тиберий, он же наш бравый капитан. И был бы более полезен, если бы рассказал мне раньше, до того, как ты успел полкорабля перетрахать. – Маккой усмехнулся и приоткрыл один глаз, сонно глядя на Чехова, – знаю я про твоё пари со Скотти. Ты свободен, потому что я вспомнил, что напился и переспал с тобой в твой восемнадцатый день рождения. Теперь всё нормально. Я прошу прощения, но исправляться в смысле секса буду утром, окей? – Окей, – ответил Чехов, снимая форменный джемпер и забираясь под бок к Маккою. «И всё-таки кэптин – это нечто», – подумал Чехов, согреваясь и мгновенно засыпая. Он был счастлив.