Последний рубеж

Фингон приоткрыл глаза и улыбнулся: - Нельо, опять пробрался ко мне тайно? Отец будет сердиться, если застанет тебя здесь... - Не застанет, - низко и хрипло ответил Маэдрос, присаживаясь на краешек кровати. Что-то в голосе друга заставило Фингона взволноваться, и он приподнялся: - Нельо? Что случилось? Твой отец..? Майтимо не отвечал. Финдекано хлопнул глазами и только сейчас заметил, что друг выглядит странно — одежды разорваны, роскошная рыжая грива свалялась... - Посмотри на меня, - потребовал Фингон. Майтимо попытался отвернуться, но Финдекано резким движением поднял его лицо за подбородок — и отпрянул. Наискосок, через левую бровь и правую щеку змеилась раскрытая рана, глаз заплыл, а на разбитых губах пузырилась кровавая пена. Наконец феаноринг дернулся, губы его дрогнули и вновь зазвучал тот же голос, глухой и надтреснутый: - Мой отец мертв. Ты знаешь об этом. Фингон вдруг понял, что слышит правду, и испуганно вгляделся в изуродованное лицо друга: - А почему мой отец тебя не застанет? Он... он что, тоже..? - Нет, - Майтимо слегка улыбнулся. - Это я... Я умираю. Если твой отец придет, он меня уже не застанет. Словно в ответ на его слова, в коридоре раздались шаги и громкий голос Нолофинвэ: - Финьо, ты у себя? - Мне пора, - бесстрастно произнес Майтимо и поднялся; лицо его замерло искаженной маской. - Передай моим братьям, что я... В этот момент дверь начала распахиваться. Финдекано почему-то стало жутко. Он напряженно следил за тем, как медленно распахивается дверь, как будто оттуда должен шагнуть кто-то страшный, и это мгновение, казалось, растянулось на целую вечность. Блеснул холодный свет, и Фингон обернулся на друга, но его в комнате уже не оказалось — лишь на полу лежали рваные окровавленные одежды, пронзенные стрелой. Фингон распахнул глаза и невольно повернулся обратно к двери, за которой маячила тень. Время резко вернулось в свои обычные рамки, и через порог зашел Финголфин. Выглядел он строго, а венец с Сильмариллами отбрасывал отсвет, в котором лицо его казалось странно-мертвым: - Ты не выйдешь отсюда, Финьо. Я больше никуда тебя не отпущу. - Послушай, отец, - Финдекано нервно оглянулся на лохмотья, - я не могу... Я должен! - Феанаро мертв, - холодно произнес Финголфин. - Твоему другу тоже осталось недолго. Венец нолдор не должен достаться предателям. Я запрещаю тебе даже помыслить о побеге!.. Если ты преступишь границы Митрим, я отрекусь от тебя. - Отец!.. ...Фингон вскрикнул и проснулся. Рядом с ним кто-то заворочался, и душу сжало безумным страхом и такой же безумной надеждой. Финдекано почувствовал, как сердце колотится где-то в горле, и сел, силясь понять, где он и с кем. В лунном свете блеснули золотистые длинные локоны, и Финрод сонно произнес: - Финьо, тебе опять приснился кошмар? С другой стороны раздался еще один сонный голос – Тургона: - Ты чего так вопишь?.. Фингон медленно начал соображать. Действительно, ничего страшного: эти двое вчера вытащили его в короткий поход, заверяя, что на свежем воздухе спится лучше. Финдекано пошел охотно — во снах ему постоянно являлся Майтимо, а поутру каждый раз ждало горькое разочарование. Однако таких кошмаров раньше все-таки не было. - Финдэ, - голос Фингона прерывался, - каждый раз, когда мы ночуем вместе, ко мне приходят такие жуткие видения... Я начинаю бояться тебя. - Но я ничего не делал, - растерянно запротестовал окончательно проснувшийся Финдарато. - Я спал! - Дома ты так не вопишь, - заключил Тургон. - Выходит, свежий воздух тебе вреден. - Что тебе снилось? - Финрод перехватил длинные волосы, пытаясь аккуратно их перевязать. - Майтимо... - выдохнул Фингон. Невдалеке мелькнул огонек дозорных, обходящих лагерь широкой дугой, и все трое замолчали, словно опасаясь быть услышанными. Едва огонек отдалился, Тургон потребовал: - Расскажи. Понятно, что Майтимо, он тебе постоянно снится. Но обычно ты так не орешь. Что на этот раз? - Он искалечен и умирает, - выпалил Финдекано на одном дыхании. - И я видел отца в венце с Сильмариллами! Турукано и Финдарато переглянулись. - Если тебе приснился отец с Сильмариллами, то это не более чем дурной сон, - твердо заявил Тургон. - Тебе что, приснился лорд Нолофинвэ в короне Моргота? - ужаснулся Финрод. - Не удивлен, что ты кричал... - Не в короне Моргота, а в венце лорда Феанаро, - пояснил Фингон. - И еще отец говорил такие мерзости... Откуда это вообще взялось в моей голове! Турукано с сомнением поглядел на брата и со вздохом откинул покрывало: - Сейчас принесу тебе выпить. Тебе надо успокоиться. Едва он отошел, Финдарато торопливо спросил: - Финьо, ты считаешь, что это вещий сон? - Я не знаю, - отчаянным шепотом отозвался Финдекано. - Не знаю! Я знаю только одно — нельзя больше ждать. Нельо сказал мне, что умирает. Я не могу допустить... Я и так слишком долго ждал. Моргота нам сейчас не победить, отец прав, но такая огромная крепость не может не иметь лазеек! Ты же видел сам эти громады... - Тебе нужно поговорить с отцом, - начал увещевать Финдарато. - Ты же не хочешь ослушаться его слова? Фингон снова припомнил сон и дернулся: - Я уже не уверен, что сыновнее послушание не обойдется мне слишком дорого. - Тогда... - Финрод задумчиво уставился в небо. - Тогда тебе надо поговорить с феанарионами. Ты не можешь идти туда один. - А ты? Ты не хочешь пойти со мной? - Не знаю, - медленно ответил Финдарато. - Ты полон надежд, а я... Признаться, я и сам кляну себя... но мне отчего-то кажется, что не это мой путь. Я тоже вижу сны. Они... они неясные, не как у тебя, но в них — правда и знание. Мы для того тебя и позвали с собой... - Тогда я завтра же поеду на другой берег, - решился Финдекано и, увидев, что брат возвращается, торопливо добавил. - Финдэ, ты ведь прикроешь меня? Не хочу, чтобы кто-то знал, что я туда еду. - Хорошо, - твердо ответил Финдарато. - Но обещай, что расскажешь все без утайки, когда вернешься. - Это я могу тебе пообещать, - с облегчением откликнулся Финдекано и повеселевшим голосом обратился к возвращающемуся брату. - Турьо, дай выпить! И сам выпей, а то тоже, небось, перенервничал с моими кошмарами... - И как тебе это удается, Финдэ? - философски поинтересовался Тургон, опускаясь на свое место. - Я отошел буквально на минуту, а ты уже умудрился успокоить Финдекано. Вон, уже пить рвется! А если б я подольше задержался? Он бы у тебя уже пел или танцевал? - Вот уж нет, - Фингон чуть не поперхнулся. - Нет у меня повода для песен. - Дайте и мне, - вздохнул Финрод. - И давайте все-таки спать, а то уже утро скоро... Добраться до лагеря Дома Феанаро удалось только к вечеру. Финголфин, все последнее время пребывающий не в духе, засадил сыновей за хозяйственные книги, и у Финдекано никак не находилось предлога, чтобы благополучно улизнуть. Радовало одно — Турукано, оказавшись в своей стихии, не ворчал и о прошедшей ночи не расспрашивал, вдумчиво и кропотливо занимаясь расчетами. От самого Фингона толку было мало: он постоянно забывал, над чем работает, то и дело путал цифры, сбивался и подолгу замирал над каждым листом. Наконец Нолофинвэ отвлекли приближенные, и Фингон потянулся, устало потирая затекшую шею: - Турьо, я больше не могу. - Иди уж, - неодобрительно, но ласково пробурчал брат. - Сам доделаю. Только если туда же с Финдэ отправитесь, не пейте много без меня. - Хорошо, - серьезно кивнул Финдекано. Мыслями он был уже не здесь. Нолдо плохо себе представлял, что именно он хочет сказать сыновьям Феанаро, но, решившись, от избранного пути уже не отступал. Финдарато помог ему выбраться за пределы лагеря и немного виновато произнес: - Прости, я хотел подобрать для тебя коня, но время уже не раннее... Мне было бы трудно объяснить, зачем нам на двоих один жеребец и куда мы собрались в такую пору... - Ничего, я дойду, - нервно отозвался Финдекано. - Несколько часов пути, не страшно. Только если я задержусь, никому, кроме Турьо, не говори. Я постараюсь вернуться побыстрее. - Нет, - твердо отозвался Финдарато. - Не выходи в обратный путь на ночь глядя. Лучше переночуй там. Ночью здесь опасно идти одному. Фингон кивнул и улыбнулся другу: - Как скажешь. Если там мне дадут коня, приеду. Если нет — то прибуду утром, до ночи мне явно не успеть туда и обратно. Финрод только вздохнул и махнул рукой. Финдекано вновь ощутил странное чувство. Он сделал всего несколько шагов, а ему уже хотелось повернуться и бросить взор на покидаемый лагерь, однако он не сделал этого. Дорога ложилась под ноги ровно — несмотря на то, что между двумя лагерями нолдор установились прохладные отношения, предполагаемая война с общим врагом заставляла поддерживать отношения, и идти по протоптанной множеством конских копыт тропе было легко. Фингон знал, что впереди лишь несколько часов пути, но почему-то казалось, что он отправляется в долгий путь... На заставе лагеря Первого Дома его встретили с подозрением — принц, пешком и без свиты — однако препятствий чинить не стали. Финдекано вдохнул полной грудью и отправился к самым высоким постройкам, над которыми развевались в золотистом вечернем свете нового светила флаги Дома Феанаро. Подходя к обиталищу феанорингов, Финдекано отловил мрачноватого, угрюмого эльда и вежливо попросил: - Я не знаю твоего имени, но мне нужно поговорить с принцем Канафинвэ. Ты не проводишь меня к нему? - Имя мое — Сардафион, - отозвался нолдо. - Я могу проводить тебя к принцу Макалаурэ, только знай, что на сегодня он уже закончил работу, так что может и отказать тебе. - Главное — проводи, - махнул рукой Фингон. - А там мы с ним уже сами разберемся. Эльда не стал тратить время на этикет и, резко развернувшись, отправился к дому, даже не пытаясь оглянуться на гостя. Заглянув за дверь, он прислушался, после чего повернулся: - Похоже, там все собрались. Пойдешь? - Пойду, - вздохнул Фингон. - А ты не представишь меня? - Они тебя и так знают, - буркнул нолдо. - А отрывать принцев от вечернего отдыха... Мне еще жизнь дорога. Финдекано вновь вздохнул. На душе было муторно, но коль уж явился... В доме было просторно, но как-то пусто. В Форменосе и то было уютнее. Здесь же на ум приходило только слово «неустроенность». Фингон горько подумал, что так выглядит дом, лишившийся хозяина. Хотя Нельо здесь никогда и не бывал... Проходя по дому, Финдекано чутко прислушивался. За одной из дверей он услышал какие-то звуки, но в целом было тихо — не доносилось ни разговоров, ни музыки. Впрочем, какая уж тут музыка... Нолофинвион постучался и, не дожидаясь ответа, вошел. Все шестеро сыновей погибшего короля Феанаро действительно находились здесь и даже сидели за одним столом, но бесед между ними явно не велось. Однако на вошедшего головы подняли все. Первым очнулся Келегорм: - Ты что здесь делаешь? Зачем пришел? - Поговорить, - неуверенно ответил Финдекано. - Говори, - как-то устало посмотрел на него Маглор. - Нолофинвэ хотел что-то передать? - Нет, я пришел не по его воле, - Финдекано, так и не дождавшись приглашения, уселся на единственный пустующий стул. Внезапно это действие вызвало какую-то реакцию. Феаноринги замерли... И тут до Фингона дошло: в этом доме у стола стояло семь стульев. А хозяев только шесть... Это побудило сразу заговорить о деле: - Я хочу освободить Майтимо. Над столом словно прокатился общий вздох. Макалаурэ переглянулся с братьями и резковато спросил: - Думаешь, ты один такой? - Думаю, нет, - Фингон позволил себе улыбнуться. - Но я не просто хочу. Я готов что-то сделать для этого, в то время как больше никто, похоже, ни к чему не готов. Сыновья Феанора вновь переглянулись, и заговорил Куруфин: - Мы строим здесь одни и те же планы. И каждый раз понимаем, что это бессмысленно. Что хочешь предпринять ты? - Я не знаю, - Фингон вновь вспомнил былой кошмар и вздрогнул. - Но я постоянно вижу его во сне. Он не зовет меня, но и не отпускает… Так не может больше продолжаться. - Финдекано, - неожиданно Маглор заговорил приветливо, - мы все видим такие сны. Каждое утро я спускаюсь к завтраку и жду — кто станет рассказывать на этот раз? Редкий день обходится без этого. Но если как брат я не знаю, что делать, то как нолдоран — знаю, что не вправе загубить сотни, а может, и тысячи ради спасения одного, и то – спасения не слишком вероятного. Смирись. Смирись, как это сделали мы, поняв, что пока мы не будем готовы пойти войной на Ангамандо, мы не сможем облегчить долю Майтимо. Или ты хочешь выйти против Моринготто один на один? Глупее поступок сложно себе представить. Армии Врага бесчисленны, а его твари легко загубят лучших наших воинов, если у нас не будет плана сражения. Его перебил Келегорм: - У меня была мысль пойти туда с Хуаном, но братья отговорили меня. Я много раз обращался к псу, зная, что он должен заговорить со мной в тот час, когда не останется больше надежды. Но он хранит молчание... - Глупости, Тьелко, - неожиданно рявкнул Карантир. - А если вала Оромэ обманул тебя? А если он, вслед за Намо, лишил Хуана тех возможностей, что сам когда-то подарил? Если твой пес — всего лишь огромных размеров кобель? - Видишь же, - Макалаурэ печально улыбнулся, - мы не знаем, на что решиться. Годы прошли... Куруфин мрачно добавил: - Я никогда не чувствовал себя столь похожим на отца, но мне уже хочется пойти туда и, как отцу, погибнуть. Но Тьелпэ я оставить не могу. По крайней мере, пока. - Вы не находите согласия даже в собственном доме, - пробормотал Финдекано. - Мы слишком разные, - пожал плечами Тьелкормо. - Чего же ты хочешь от нас? Фингон медленно оглядывал сидящих перед ним эльдар. Сейчас они, сыновья Феанаро, не были похожи на тех горделивых и уверенных принцев, что стояли рядом с отцом на площади Тириона. Не были похожи на веселых и разбитных юных нолдор, какими он видел их когда-то. Не были похожи и на тех яростных воинов, что были в Альквалондэ... Уставшие и ожесточившиеся, они напоминали о забытых сказаниях времен Великого Похода, а может, и раньше. И лишь юные Амбаруссар напоминали что-то родное, до боли знакомое... - Ночлега, - твердо произнес Фингон. - А утром я скажу вам, чего хочу от вас. - Ночлег ты получишь, - Макалаурэ встал, подводя беседе итог. - Правда, у нас здесь все по-походному. Если ты желаешь переночевать в этом доме, тебе придется занять ту комнату, что мы... - Что мы отвели для Майтимо, - резко закончил за него Келегорм. Фингон сглотнул появившийся в горле комок. Это было даже слишком жестоко, но характер он выдержал, коротко склоняя голову в жесте вежливости: - Я здесь гость. Макалаурэ оставил его у порога, коротко уточнив: - Ты ведь справишься сам? Финдекано очень хотелось съязвить, что в Хэлкараксэ он не ложился, покуда ему не расплетут косы и не сыграют на арфе, но удержался. За дверью было темно и тихо, а крошечный огонек свечи, казалось, не рассеял тьму, а лишь заставил ее пугливо разметаться по углам. Страшная, мертвая комната ни на секунду не позволяла забыть об участи того, кому была предназначена... А сейчас ее предназначили самому Фингону. Нолдо упрямо прошел вперед и не сдержался от щемящего грудь вздоха. Вещи Майтимо, его книги, его наброски, его записи... Братья отлично знали своего старшего Нельо, и Финдекано даже показалось, что и сам Майтимо бы не расположил свои пожитки так удачно. Шарить по вещам отсутствующего друга было стыдно, но просто лечь на кровать и уснуть Финдекано бы сейчас не смог. Книги с заметками на полях, первое, чего позволил себе эльда коснуться, словно еще хранили тепло рук. Однако тщательно выписанные тенгвар не отвлекали; Финдекано словно смотрел в листы, написанные незнакомым языком — настолько далеко ускользал от него смысл, заключенный в строки. Бумаги... Их было много, но Фингон перебирал листы медленно, стараясь не прочесть чего-то важного или личного, хотя усилия его сейчас были напрасны и бессмысленны. Какие-то бесконечные расчеты, в которых то и дело попадались таблицы с шестью столбиками, напоминали о том, что Нельо своей жизнью словно никогда и не жил. Фингон дал себе слово, что если удастся друга вытащить, то он сам, Финдекано Нолофинвион, сделает все, чтобы и Майтимо наконец подумал о себе. Под расчетами обнаружились исчерканные записи стихов — старшему феанорингу никогда не давались рифмованные строки. А под ними... Финдекано с изумлением вгляделся в портрет эльда, безошибочно узнавая себя. Но он не мог припомнить, когда бы такое было... Нолдо на рисунке мирно спал в траве, и Финдекано невольно поискал глазами зеркало. Не нашел, и это вызвало раздражение. Неужели действительно у него бывает такое выражение лица? Отчего-то вдруг стало стыдно. Если Майтимо не хотел показывать этот рисунок, не следовало... Финдекано резкими движениями сложил стопку бумаг и положил туда, откуда взял — на письменный стол. Зато комната уже больше не пугала так. Следовало попробовать лечь и подумать, что же он собирается завтра сказать. От этих слов зависело слишком многое. Привычно-неосознанно совершая обычные вечерние ритуалы, Фингон никак не мог отделаться от мысли, что упустил что-то. Что-то очень важное. Сыновья Феанаро были откровенны с ним... наверное, потому, что судьба Майтимо — то единственное, что теперь роднило его, сына Второго Дома, с ними. А может, еще потому, что они устали обсуждать это между собой. Все эти слова были проговорены не раз, не два и даже не сотню. Неожиданно Финдекано понял, что на него надеются. Надеются на то, что он, придя сюда, подскажет что-то такое, до чего сами они не додумались. Откроет какую-то совсем простую истину, которая поможет принять такое же простое и ясное решение. Напряжение буквально царило в воздухе — если этого не сделать сейчас, то никогда уже расколотый народ не соберется воедино. Впрочем, интересы народа нолдор сейчас беспокоили Финдекано очень отстраненно. Тут Фингону и самому показалось, что он недалек от той самой простой истины. Что-то мешало, что-то не давало покоя. Вероятно, затуманенный постоянными мыслями об одном и том же разум отказывался проясниться, но Фингон осознавал, что лучше уже не будет. Он даже усмехнулся. Пора бы уже привыкнуть к мысли, что ничего не изменить, но надежда упрямо жила, и неизвестно, что подпитывало ее. Проклятые и отреченные, все нолдор тоже на что-то надеялись. Фингон опустился на постель, ощущая лишь холод простыней, и попытался согреться. В Хитлуме отцветало лето, но холодно здесь было не оттого, что ночами температура опускалась все ниже. Здесь было зябко и стыло потому, что в этих стенах не было слышно дыхания, не горели свечи... Финдекано сжал зубы. Его собственные страхи под воздействием холода легко выползали на свет. Несмотря на то, что после Вздыбленных Льдов зима в Белерианде должна была казаться детским лепетом в сравнении с лучшими балладами, Фингон очень тяжело переживал зимние дни и ночи. Жаждал тепла, отчаянно искал общества Финдарато, который единственный помогал ему в Хэлкараксэ — все остальные, даже отец, сами нуждались в поддержке... И сейчас от него тоже ждали помощи. И как и тогда, он не знал, чем помочь. Финдекано задул свечу и плотнее завернулся в тонкое покрывало. Прикосновения собственных ледяных ладоней к телу мнились какими-то чужими, точно кто-то ощупывал его. Нежная ткань простыней показалась обманчиво-льнущей, опасной. Фингон раздраженно поморщился, напоминая себе, что это всего лишь страхи. Всегда можно разжечь огонь — огонь всегда спасет, но сейчас этого делать не хотелось. Только не рядом с Пламенными. Где-то далеко послышалась песня — светлая и очень нежная. Финдекано никак не мог понять, женский он слышит голос или мужской, но какое это имело значение? Он попытался вслушаться и почти не дышал, когда вдруг услышал шаги. Кто-то приближался. В этом доме прийти мог кто угодно — сыновья Феанаро никогда не отличались деликатностью, а уж тем более в такой ситуации. Кто-то зажег свечу. Фингон прислушался, пытаясь по шелесту понять, кто именно пришел, но глаз не открывал, как будто это было важно. Ждал, когда вошедший скажет хоть что-нибудь. И дождался. Этого просто не могло быть. Он ждал голоса любого из феанорингов, но только не самого старшего. - Финьо. - Нельо? И ни малейшей надежды проснуться. - Финьо... Финдекано распахнул глаза, надеясь, что видение рассеется, но высокий силуэт не мог принадлежать никому, кроме Майтимо. - Нельо, я не понимаю, - Фингон помотал головой. - Тише... А то мои братья проснутся. Я хотел просить тебя убить меня. - Зачем мне тебя убивать? Спутанная рыжая грива качнулась в свете свечи. - Потому что я не могу больше. - Ты только снишься мне, - неуверенно пробормотал Финдекано. - Тебя не может быть здесь. Это просто страшный сон. - А ты проверь, - Майтимо молниеносно протянул руку, касаясь лба друга. Финдекано почувствовал теплое прикосновение и ощутил успокоение, как и всегда, когда согревался, но ровно до того момента, пока не поднял взгляд. Пальцы правой руки Майтимо, синие и распухшие, касались лба с той же, еще валинорской нежностью, но искалеченная конечность, казалось, принадлежала мертвецу. Финдекано выдохнул и неосознанным движением махнул рукой, роняя свечу на пол — только бы не видеть! На этот раз темнота стала спасением. Он понимал, что надо проверить, не загорится ли что-нибудь, но не мог себя заставить открыть зажмуренные глаза. «Ну же, - подбодрил он сам себя. - Тебя же называли Отважным! Давай же!» И не мог. Только не тогда, когда рядом Нельо... возможно, мертвый. Рядом послышался шум, но Фингон не разбирал, что именно слышит. Он отодвинулся от края кровати, чтобы даже случайно не коснуться того, кто, вероятно, еще стоял у постели. Возможный пожар уже не страшил его — лучше погибнуть от огня, чем от... он даже не знал, от чего. Когда плеча коснулась ладонь, Фингон застонал. Это никогда не закончится. - Тише, - кто-то опустился на постель и зашептал ласково. - Не бойся. Финдекано рискнул приоткрыть один глаз, но, увидев рыжие волосы, снова зажмурился. Кто-то теплый улегся рядом и обнял, согревая своим теплом. Верить в то, что это изувеченный друг, не хотелось. - Тише, - кто-то опустился и со второй стороны. «Ну вот и все, - промелькнуло в голове у Финдекано. - Все-таки я обезумел. Когда один Нельо приходит во снах — это еще ничего, но когда двое... Не надо было здесь ложиться...» - Не касайся меня, - попросил он, не зная, к кому обращаться. - Почему? - в один голос удивились оба, а кто-то один продолжил. - Тебе холодно. - Это пройдет, - пробормотал Фингон. - Пройдет, конечно, когда мы согреем тебя, - уверенно возразил второй. Финдекано почувствовал, что что-то не так. Что-то изменилось. И наконец осознал. Ни один из голосов Майтимо не принадлежал. Разом вернулись и силы, и решительность. Финдекано вскинул взгляд на того, кто был по правую руку — так было удобнее. Узрев медно-рыжие патлы, он встряхнул головой, но мгновением позже пришло осознание... - Амбаруссар, Моргот вас... То есть... - Не надо нам такого желать, - абсолютно серьезно посоветовали с другой стороны. - Ты стонал и даже кричал. Наша комната — ближайшая отсюда. Мы услышали. - Не хотелось, чтобы услышали и остальные, - добавил первый. - Хоть скажите, кто из вас кто, - Финдекано попытался улыбнуться, хоть губы и дрожали. - Я Тэльво, - заявили сзади. - Я, соответственно, Питьо, - фыркнули рядом. - Свечу мы потушили. - А в кровать зачем улеглись? - Фингон все больше приходил в себя. Рыжики, как звал их Нельо, синхронно пожали плечами: - Во-первых, нас Майтимо всегда так утешал, когда мы грозы боялись. - А во-вторых, у нас есть мысль. - Ваши проделки обычно ничем хорошим не заканчиваются, - припомнил Фингон. - Спасибо, что разбудили. Вы можете идти, а я сейчас встану. Близнецы переглянулись поверх него, и Питьяфинвэ возразил: - Ну уж нет. Тебе надо отдохнуть. Хочешь пойти к нам? - Нет, - Фингон вздохнул. - Тогда мы останемся здесь, - безапелляционно заявил Телуфинвэ. Финдекано откинулся на спину, старясь устроиться удобнее: - И чего вы от меня хотите? - Тебе снится Нельо, - уверенно заявил старший. - А что тебе снится? - Меня расспрашивали об этом и Турьо, и Финдэ, и даже отец, - раздраженно отозвался Фингон. - Я уже устал рассказывать. Он приходит ко мне... сегодня вот просил меня убить его. - Мы думаем, что ты видишь неправильные сны, - так же уверенно заявил младший. - Я тоже так думаю, - Фингон только фыркнул. - Но на это я повлиять не способен. Хотя сны такие, что был бы я в Валиноре, пошел бы и набил морду Ирмо... - И больше бы вообще никогда не заснул, - хихикнул Тэльво. - Валар отличаются замечательной логикой. - Лучше уж вообще не спать, - не проникся Финдекано. - Надо просто изменить сны, - беззаботно брякнул Питьо. - Вы думаете, это просто? - Фингон почувствовал, что на него навалилась какая-то бесконечная усталость. - Конечно, - в один голос заявили Амбаруссар. - Ты думаешь лишь о том, что происходит сейчас. - А о чем я должен думать? - Финдекано окончательно согрелся и теперь испытывал лишь раздражение. - О вечном, - веско произнес старший близнец. - Чего? - Он прав, - добавил младший. - Что бы ты хотел сказать Майтимо? Теперь? Фингон невольно задумался: - Что я скучал по нему. Что не виню его за корабли... Хотя Турьо этого никогда не простит. Что он... - Что он... что? - затаили дыхание Амбаруссар. - Что он... - Фингон отчего-то не мог произнести это вслух. - Что он очень дорог мне... - И все? - Телуфинвэ поморщился. - Брат прав, - заявил Питьяфинвэ. - Мы давно об этом думаем, но нас никто не спрашивает. - Затыкают, точнее. - Думают, что мы еще маленькие. - Точно не видят, что мы уже выросли. - Сами, небось, и раньше... - Стоп, - Финдекано воздел руку. - Жаловаться на старших братьев будете позже. - Верно, - первый Амбарусса точно опомнился. - У нас рано встают. - А что, вы хотите, чтобы я попробовал поспать еще? - с тоской осведомился Финдекано. - Мне вредно спать. - Нет, тебе до рассвета еще многое надо понять, - отозвался второй Амбарусса. - Питьо... - Угу, - пробурчал тот. Финдекано и опомниться не успел, как оба, словно сговорившись, склонились над ним с двух сторон. Когда-то, в более счастливые времена, он уже валялся с Рыжиками так. Они щекотали его с двух сторон, а он безуспешно пытался отбиться под комментарии смеющегося Майтимо. Только сейчас все было иначе: беззаботные времена канули в прошлое, рядом не слышно советов Нельо, а Амбаруссар выросли во вполне взрослых мужчин-воинов... Да и прикосновения уже были не те... - Что вы делаете? - слабо попытался отбиться Фингон. Почти как в Валиноре. - Тебе же лучше будет, - уверенно улыбнулся Питьо, поднимая голову. Тэльво не ответил, но тоже поднял голову, и в его улыбке Финдекано почудилось что-то от того Майтимо, которого он видел в Альквалондэ — что-то жестокое, неуступчивое. - Что бы это ни было, я не хочу, - нолофинвион попытался высвободить руки. - Ты многое поймешь, - отрицательно покачал головой Тэльво. - Лучше не сопротивляйся. В этом доме тебе не помогут. - В вашем доме или в Доме Феанаро? - попытался отшутиться Финдекано, хотя шутить не хотелось от слова совсем. - И там, и там, - фыркнул Питьо. Фингон почувствовал, что его раздевают, и на душе стало совсем нехорошо, хотя он еще пытался свести все к шутке: - Вы хотели меня согреть. Греться лучше в одежде, это я вам как эльда, прошедший Хэлкараксэ, говорю. - Холодно тебе точно не будет, - Тэльво говорил немного невнятно, ибо был слишком чем-то занят — Фингон не видел, чем, но не предполагал ничего хорошего. О том, для чего раздеваются эльдар в постели, Финдекано знал. Но то, что происходило сейчас, ему казалось абсурдом, мерзостью или — хуже того — непристойной шуткой. Эльдар дарили друг другу себя для деторождения и воспевали предшествующие ухаживания как самое прекрасное время в жизни, но для чего раздеваться, когда в постели трое, причем все трое — мужчины... Фингон догадывался, но догадка эта была слишком страшной, и он отчаянно сопротивлялся своим мыслям. Видимо, что-то из этого отразилось у него на лице, потому что младший Амбарусса, который сейчас удерживал его, улыбнулся: - Если ты боишься боли, то заверяю тебя, это не та боль, которой стоит страшиться. - А я должен бояться боли? - Финдекано все еще пытался найти опровержение своим размышлениям. - Это что, обряд? - Можно сказать и так, - задумчиво объявил Тэльво, приподнимаясь. Фингон почувствовал, как тела касается прохладный воздух и не удержался, воскликнув: - Да что вы хотите сделать?! - Мы хотим, чтобы ты сам сделал выводы, - неясно отозвался Тэлуфинвэ. - И не хотим подсказывать. - А что нас двое, так ты не переживай, - брякнул Питьяфинвэ. - У нас все на двоих. - И я? - насмешливо и нервно фыркнул Фингон. Опровержение или доказательство все же хотелось получить. - Иногда нам кажется, что и душа, - избежал ответа старший Амбарусса и повернулся к младшему. - Давай уже. - Что... Финдекано не успел закончить. Живот и бедро окатило теплым дыханием, а влажное прикосновение к самому дорогому показалось чем-то странным — то ли желанным, то ли отвратительным, но уж точно постыдным. Нолофинвион дернулся и попытался оттолкнуть Телуфинвэ, но ему это не удалось — слишком крепко его удерживали оба близнеца. Неожиданно Финдекано ощутил слабость. Это чувство не было незнакомым — нечто подобное накатывало еще в Амане, но почти всегда в полудреме или — наоборот — в пылу боя, однако в любом случае — только тогда, когда голову ясной было трудно назвать. Фингон поднял смятенный взор и, чуть задыхаясь, спросил: - Почему... так странно? Питьяфинвэ не ответил, но железная хватка его чуть ослабла, и он сам наклонился к Финдекано, касаясь губами шеи, уха, плеча... Только сейчас Фингон понял, что мелко дрожит, но не от холода. Как бы там ни было, ощущение холода и впрямь прошло, словно согревало что не извне, а изнутри — кровь бежала по жилам быстрее, и дыхание участилось... Прикосновения обоих братьев уже не казались чужими. Собственные ладони Финдекано и то, мнилось, не были столь ожидаемыми. Фингон не видел того, что происходит внизу, но близнецы, видимо, понимали друг друга и без слов: они одновременно чуть отодвинулись, и отчего-то это оставило такое чувство потери и незавершенности... Финдекано согнул ногу в колене, упираясь, чтобы подняться, но Амбаруссар уже успели переглянуться и вновь его удержали — уже не силой, а бережными останавливающими движениями. Фингон послушался, хотя и не мог понять, что именно сейчас происходит в душе. Впрочем, тело такого тоже никогда не испытывало. Братья как-то неуловимо поменялись местами, и на этот раз опустивший взгляд вниз Финдекано увидел, как над постыдно поднявшимся естеством опускается рыжая голова. Нелепость и откровенность этого движения заставила нолофинвиона запротестовать: - Зачем... Однако ответ не потребовался. Губы сомкнулись, и Фингон зашипел, словно от боли, сквозь зубы втягивая воздух. Питьяфинвэ качнул головой, и Финдекано окончательно обмяк в руках второго близнеца, который сейчас ласково вплетал пальцы в волосы и дразнящими прикосновениями ласкал грудь. Думать Фингон больше не мог, но тело решило за него — приподнимая бедра навстречу горячему рту, Финдекано уже не пытался ответить себе на вопрос, что он делает и почему это происходит сейчас. Питьо отвел его колено в сторону, и нолофинвион бездумно подчинился. Последней мелькнувшей мыслью стало то, что, очевидно, старшему Амбарусса неудобно... Однако он в очередной раз ошибся — об этом свидетельствовало крайне неприятное ощущение там... где его быть не должно. Финдекано дернулся, некстати припомнив разговор о боли, хотя как раз именно боли не было — просто это было неестественно и неправильно. Расслабившийся было Фингон попытался избежать этого, но разум предательски подкинул мысль о том, что эльдиэр устроены иначе, а у эльдар другого выхода — и входа — вроде бы нет. - Не бойся, - прошелестел над самым ухом голос Тэльво. В этот момент Фингон наконец ощутил и боль, и поднял растерянный, даже жалобный взгляд. Телуфинвэ коснулся пальцами его губ, но даже это не помешало нолофинвиону задать вопрос: - А вы... откуда знаете? Младший Амбарусса не ответил, только сильнее надавил, и Финдекано, подчинившись движению, пропустил пальцы в рот. Ощущение тоже было странным, но почему-то не противным. По участившемуся дыханию Фингон понял, что ему это нравится, и неуверенно скользнул по пальцам языком. Зачем он сделал это, Финдекано тоже не знал, но и оставаться безучастным участником всего этого действа не хотелось. Вообще хотелось сделать хоть что-то — если уж не вырываться, то хотя бы так... Неприятное давление внизу пропало, и Фингон вздохнул с облегчением, несмотря даже на то, что горячие губы, ласкающие плоть, тоже исчезли. - Будешь первым? - как-то буднично поинтересовался у брата Питьо. - Твоя же идея была. - Давай, - пожал плечами Тэльво. Фингон не сразу понял, что значит этот разговор. В первую секунду он подумал только о том, что пожимать плечами лежа младшему близнецу неудобно. Во вторую — о том, что братьям не нужно даже обсуждать, словно у них и впрямь одна душа на двоих. И только на третью... - Я не хочу, - затравленно пробормотал Фингон, переводя взгляд с одного на второго. - Поздновато об этом предупреждать, не находишь? - удивленно ответил ему Питьо, укладываясь рядом. Возразить на это было трудно, и Фингон испуганно поглядел на Тэльво, который сейчас устраивался внизу, то ли по-дружески, то ли по-хозяйски подпихнув его локтем, чтобы стало удобнее. - Тебе будет хорошо, - пообещал старший. - А если расслабишься, будет еще лучше, - поддержал младший. Фингон отвернулся, чтобы не видеть улыбку Телуфинвэ, в которой ему почудился призрак самодовольства, и наткнулся на взгляд Питьяфинвэ — внимательный и серьезный. Это настолько не вязалось с обстановкой, что Финдекано невольно проскользил взором по телу старшего и опустил ресницы, натолкнувшись взглядом на чужое естество. - Как у вас это получается? - запинаясь, брякнул Финдекано. - Опыт, - фыркнул Питьо. Больше ничего Фингон сказать не успел — тяжелое тело опустилось сверху, а нутро пронзило резкой болью. Финдекано вскрикнул, но губ снова коснулись пальцы, на этот раз второго, и он поспешил отвлечься, уже знакомо лаская. Амбарусса вздрогнул и окинул его таким жарким взглядом, что стало даже не по себе. Внизу живота появилось тянущее ощущение, но Финдекано не мог сказать, что было тому причиной — этот взгляд или болезненное, но уже не такое резкое движение внутри. Фингон почувствовал, как его лицо разворачивают, и невольно вскинул взгляд на любовника. Серые глаза цвета дымчатого северного неба затуманились и потемнели, и Финдекано вновь вспомнилось что-то такое... неуловимое. Но сосредоточиться на этом он не мог. Амбаруссар, уловив, что боль Фингона оставила, принялись действовать на редкость слаженно. Финдекано и сам не понимал, что происходит, но было уже не просто не холодно — жарко, движения становились ритмичными, а слабость, накатившая заново — приятной. - Может, поцелуешь? - шепнул ему на ухо Тэльво. - Я... никогда... - между толчками выдохнул Фингон. - Обычно эльдар делают наоборот, - сообщил ему Питьо. Одной рукой он поддержал Финдекано за затылок, а второй опустился пониже пояса, как будто небрежно лаская. Ощутив прикосновение губ, нолофинвион прикрыл глаза, но небольшую щелочку между веками оставил. Мелькнувшая чуть мутноватая завеса из медно-рыжих волос заставила дыхание прерваться, а бережное, ласковое касание чужого языка между губ вызвало еще более острую реакцию — Финдекано замер, а потом выгнулся любовнику навстречу. Тот негромко простонал, целуя глубже, и Фингон почувствовал, что движение внутри изменилось. Тело мгновенно отозвалось, и Финдекано снова подался вперед, стремясь повторить и усилить. Ладонь Питьяфинвэ сжалась плотнее, и нолофинвион не выдержал, застонал — сначала тихо, потом чуть громче. Амбаруссар словно только этого и добивались — ласки стали острее, невыносимее, и Фингон позволил себе полностью отдаться на волю близнецов. Тэльво и сам тяжело дышал, касаясь влажными губами виска, а вот Питьо, напротив, чуть отстранился, но Финдекано на это уже внимания не обратил. Наконец, младший Амбарусса коротко выдохнул и напряженно замер. Фингон ощутил что-то новое, но только разочарованно вздохнул. Тэльво поднялся, его место занял Питьо, и Фингон с надеждой на него взглянул: - Это ведь не все? - Конечно, нет, - старший Амбарусса пригладил растрепавшиеся волосы нолофинвиона. - Мы же обещали... Финдекано безотчетно облизнул губы и неуверенно положил руку Питьяфинвэ на плечо. Тот понятливо опустил ресницы и вошел одним мощным толчком. Фингон тихо вскрикнул, но на этот раз не от боли. Пальцы его сжались сильнее, и он попытался притянуть любовника к себе. Кажется, он начинал понимать, что именно эльдар так воспевают и так высокопарно описывают. Фингон мучительно выдохнул, чувствуя, как Амбарусса подхватывает его под плечо, как начинает двигаться, как так же влажно выдыхает в ухо, как и Тэльво... Внутри было влажно, Финдекано казалось, что он чувствует малейшие оттенки... Незавершенность вернулась вместе с мучительным наслаждением, от которого хотелось извиваться и стонать, но Фингон только закусил губу. Он не знал, отчего пытается сдерживаться. Полностью контролировать себя нолофинвион уже не мог, но раскрывать чувства не хотелось, хотя с каждой минутой он все больше сдавал позиции. Питьо оказался гораздо более щедрым любовником, и Финдекано охотно подставлялся под его руки и губы, даже пытался ласкать в ответ, однако движение захватывало его все больше, и вскоре нолофинвион уже не был способен ни на что, кроме как судорожно сжимать пальцы на плече Амбарусса и подаваться навстречу его желанию. Наконец Фингон почувствовал, что ритм начал сбиваться, и сам потянулся к своей плоти. Тэльво что-то негромко сказал над самым ухом, но Финдекано не расслышал, вновь прикусывая губу. Давление внутри стало мучительно-нестерпимым, и Фингон ощутил, что дрожащие от напряжения мышцы сводит в сладкой судороге. Рыжие волосы свесились на лицо; хриплое дыхание Питьо лишь подстегнуло... Финдекано изогнулся напряженной дугой и выдохнул почти в губы любовнику: - Нельо... Осознание стало последней недостающей каплей. Стоило буквально на мгновение представить, что это Майтимо сейчас впивается зубами в плечо — и Финдекано вскрикнул, на живот упали теплые капли... На знакомое уже ощущение внутри тела Фингон внимания не обратил. Едва отдышавшись, он хотел заговорить с Амбаруссар, но те лишь помогли ему привести себя в порядок и устроились по обе стороны от него. Фингон пытался их расшевелить, но Тэльво уложил его голову себе на плечо, а Питьо прижался сзади, обнимая и согревая. Финдекано и сам не заметил, как провалился в сон. Ему ничего не снилось. Финдекано проснулся от того, что что-то изменилось. Подняв голову, он увидел одевающихся близнецов... и опустил голову обратно на подушку. Стыдно стало так, что он не мог заставить себя даже смотреть на Амбаруссар. Ночью, среди кошмаров и воспоминаний, все казалось иным. Сейчас же он с полной ясностью осознал, что отдался двоим воинам из Первого Дома. И нельзя сказать, что они заставили его — сам поддался, сам обнимал, сам... От воспоминаний о проведенной ночи плоть предательски поднялась, и Финдекано, лежа на боку, согнул ногу в колене, чтобы этого не было заметно. А кроме того, сразу вспомнилось и то, что впервые испытав наслаждение такого рода, он обращался к Майтимо... Внезапно шум стих, и раздался голос Тэльво: - Финьо, ты проснулся? Фингон не отвечал, и голос подал Питьо: - Ты не стесняйся. Если надо — мы и повторить можем. - Не надо, - сразу вскинулся Финдекано. Он приподнялся на локте, с облегчением отметив, что оба близнеца уже в штанах. - Не бойся, не хочешь — не тронем, - фыркнул Тэлуфинвэ. Фингон неуверенно его оглядел и брякнул: - Спасибо. Вы вчера пришли... вовремя. - Надеюсь, ты пришел к каким-то выводам, Финьо? - Питьяфинвэ присел на краешек кровати, как Нельо из сна, но это уже не пугало. - Ты ведь спрашиваешь не просто так, - прямо посмотрел на него Финдекано. - Ты слышал, кого я звал... этой ночью. - Слышал, - не стал отпираться феаноринг. - Но я и так это знал. Гораздо важнее, что это понял ты. Давно? Фингон помедлил с ответом: - Давно. Вы тогда еще не родились, наверное... Или совсем маленькими были. Только я не думал, что так... так тоже можно. Что так бывает. Как вы-то до этого дошли? Вы же всегда младшими были... Рыжики. - Надеюсь, хоть ты теперь будешь воспринимать нас всерьез, - довольно развязно произнес Тэльво. В лицо Финдекано бросилась краска, но ему слишком хотелось получить ответ на свой вопрос, поэтому он смолчал. Питьо усмехнулся: - У нас одна душа на двоих, забыл? - Подождите... - догадка пришла слишком резко. - Так вы... - Ни слова, - оборвал его Питьяфинвэ, мгновенно став очень похожим на Феанора. - В этом доме это не обсуждается. Телуфинвэ был более раскован: - Мы слишком хорошо понимаем друг друга. Поначалу мучились. Одна дева понравится — и всё. Ее друг к другу ревнуем. Друг друга к ней ревнуем... А здесь, в Эндорэ... - Не надо, - Финдекано невольно подтянул покрывало повыше. - Не рассказывай. - Чего уж там, - Питьо мрачно глянул на брата. - Здесь мы поняли, что гораздо лучше не воевать, а любить. - Для большинства нолдор все изменилось в другую сторону, - хмыкнул Фингон, немного приходя в себя. Чего-то подобного он уже подсознательно ожидал. - А я могу рассчитывать на вашу скромность? - Чего? - Амбаруссар абсолютно одинаково уставились на него и почти одновременно расслабились, и старший добавил. - Мы сейчас уйдем. Ты уже знаешь, что скажешь Кано? Фингон посмотрел на стол, где лежали рисунки Майтимо, и твердо произнес: - Да. Мне потребуется лук, стрелы и арфа. Близнецы непонимающе переглянулись: - А арфа зачем? - Не спрашивайте. Финдекано вновь вспомнил нежный напев, который звучал нынешней ночью — и лишь утвердился в своем решении. Дождь шел уже четвертые сутки подряд, почти не переставая. Горные хребты остались далеко позади, а впереди, уже почти рядом, маячили мрачные вершины Тангородрим. Финдекано поправил укутанную в плащ небольшую арфу и устало посмотрел вперед, подслеповато, сквозь клубящиеся дымки, пытаясь оценить, как далеко крепостная стена. Толком ничего не увидев, он бросил такой же усталый взгляд назад. Строящуюся крепость на востоке Хитлума было уже не разглядеть... Когда он уходил, все сыновья Первого Дома провожали его, точно прощаясь, но в их взглядах не было сочувствия — только сосредоточенность и легкое непонимание. Лишь Амбаруссар глядели так, словно знали — Фингон доберется, ему теперь все по плечу. Макалаурэ недрогнувшей рукой протянул свой инструмент, заметив: - Я не знаю, что стало причиной столь необычной просьбы, но тебе виднее. Собрать тебе отряд провожатых? - Я пойду один, - отрезал Фингон. - Вчера ты не был так уверен, - проронил Куруфин. - Надеюсь, то, что ночью открылось тебе, тебе же поможет. - Поможет, - твердо кивнул нолофинвион, оглянувшись на близнецов. - Я либо вернусь с Нельо, либо не вернусь. До Ангбанда — не меньше семи дней пути, но Нельо измучен, обратная дорога может занять больше времени. Месяц. Если через месяц я не вернусь, сообщите отцу. А до той поры... - Я велю молчать о тебе, - Маглор резко отвернулся. - Но тебя будут искать. Что нам сказать? - Можете раскрыть тайну Финдарато и Турукано, - подумав, решил Фингон. - А уж они сами решат. На предложение взять коня Финдекано ответил отказом. Уходящего на север воина провожали недоуменными взглядами, но нолофинвион чувствовал спиной только два взгляда из-под растрепанных медно-рыжих волос. Больше всего Финдекано опасался того, что оказавшись уже далеко от лагеря Первого Дома, он ощутит раскаяние за поспешное решение, переосмыслит все еще не раз и захочет вернуться. Для того он и выбрал долгую дорогу пешком, а не более легкий путь верхом. Однако раскаяния и сожалений не было. С каждой лигой решимость лишь росла. Даже если Майтимо отвергнет любовь, которую сам Фингон пронес через Хэлкараксэ, пусть будет так. Если придется погибнуть в неравной схватке — тоже пусть. Больше всего Финдекано боялся не успеть, причем не успеть на день, час, минуту. Амбаруссар, что бы там ни было в их головах, показали ему гораздо больше, чем хотели того, и сейчас Финдекано впервые в жизни чувствовал, что абсолютно, беспримерно прав. Сомнения никогда не покидали его. Сомневался он и тогда, когда отец колебался, выбирая между покоем и гордостью; и тогда, когда вел верных своих друзей на возможную гибель во Льдах; и тогда, когда отправлялся в лагерь Первого Дома... А ведь это было всего лишь вчера. Но сейчас — на пути в логово Черного Врага — в его сердце не было сомнений. Дождь лил, не переставая, становясь все сильнее, влага давно пропитала капюшон плаща, и по спине струилась вода, стекая с кончиков заплетенных кос. Казалось, что густые низкие тучи, собравшиеся над мрачными пиками, бездонны. За сплошной стеной дождя Финдекано почти не заметил того, как вышел к крепостной стене. На ней хватало вышек и смотровых площадок, но, очевидно, они были необитаемы, либо те, кто наблюдали за равниной, не придавали значения одинокой, медленно движущейся фигурке. Фингон плотнее укутался в плащ и зашагал к стене. Она казалась монолитной только издалека. Вблизи оказалось, что, как и в любой крепости, здесь есть и черные ходы, и замаскированные лестницы. Один эльда — не воин против всей силы Ангбанда, но сейчас, когда сердце полнилось уверенностью и любовью, Финдекано знал, что сможет добраться до Майтимо. В конце концов, нолофинвион не строил планов победить Моргота; его цель была гораздо проще — взглянуть в глаза возлюбленного и знать, что они уже больше никогда не расстанутся. Ни в жизни, ни в смерти. …Майтимо поднял голову, открывая мутные серые глаза, и, едва шевеля губами, произнес: - Где я? - Мы на Великом Орле, - Финдекано крепче прижал друга к себе. - Мы летим домой. - А где мой дом? - жалобно пробормотал Маэдрос. - Сейчас — у озера Митрим. Там твои братья, твои друзья, твой народ... - И ты, - Майтимо облизнул спекшиеся губы и прижал к себе изувеченную руку, перетянутую ремнем и импровизированным бинтом. - Финьо, прости... - За что? - Фингон сердито посмотрел вниз, баюкая на коленях тяжелую рыжую голову. Волосы Майтимо отросли почти до пояса и свалялись космами, взгляд туманился от боли и потери крови. - За то, что звал тебя... Подумал, что Моргот сжалился, что я умираю — вот и звал. Хотел, чтобы это было последним, что я произнес — твое имя. - Ты еще не раз позовешь меня — и я приду, - слабо улыбнулся Фингон. - Лишь бы захотел позвать. - Ты что... - Маэдрос попытался было возмущенно вырваться, но был столь слаб, что Фингон легко унял лишние трепыхания. - Я думал о тебе... всегда. - Тебя ждут братья, - с легкой горечью напомнил Финдекано. - Братья... да, братья. Надо будет позаботиться о них... - Пока позаботиться придется о тебе, - твердо проговорил Фингон. - И вообще... Они все уже взрослые. Даже Амбаруссар. Особенно Амбаруссар. Маэдрос был слишком слаб даже для того, чтобы расслышать невольные нотки смущения в голосе друга: - И что, что взрослые? - едва слышно фыркнул он. - Взрослые, но пригляда требуют. Только отвернешься — такого наворотят... - Я пригляжу, - заверил его Фингон, точно зная, что теперь — после первой победы! — сыновья Феанаро не посмеют ослушаться его слова. - Да за тобой тоже... приглядывать нужно, - Майтимо снова облизнул губы. - Вот... в Ангамандо потащился. Как тебя вообще отпустили? - Я не спрашивал, - неожиданно твердо возразил нолофинвион. - Я готов стоять за братьев и отца, но моя жизнь — это только моя жизнь. - Отпусти, - Майтимо дернулся, и на этот раз Фингон удерживать его не стал — поддержал, помог опереться на свое плечо... Маэдрос огляделся, покачнулся, отчего его пальцы сильнее впились в мокрую насквозь ткань плаща друга, и внезапно уставился на валяющуюся арфу: - Откуда это у тебя? Финдекано запоздало сообразил, что не узнать инструмент брата Майтимо не может — слишком уж узнаваемой была резьба и затейливые украшения на деке. - Кано дал, - буркнул нолофинвион. - Кано бы никогда... Он что... знал, что ты пойдешь, да?! - Да, - Финдекано выдохнул. - И остальные тоже знали. - И отпустили? Одного?! Валар их побери, они же знают, что ты для меня... - Маэдрос осекся. Финдекано постарался заступиться за сыновей Феанаро, как не раз уже заступался перед братьями, отцом, да и целым народом: - Они просто надеялись на меня. А что не пошли сами... Это я не взял с собой попутчиков. Они предлагали. - Они знали, что ты идешь к Моринготто... и отпустили... - в глазах Майтимо мелькнул знакомый огонек неуправляемого гнева. - Не вини их, - потребовал Фингон. - Ты не понимаешь... - Это ты не понимаешь! - Маэдрос посмотрел открыто и решительно. - Они видели мое отчаяние в тот час, когда вспыхнули корабли! Они знали, что мне плевать на половину нашего народа, что для меня имеет значение лишь один эльда, оставшийся на другом берегу!.. - он смешался, но вновь продолжил резко и решительно, хоть голос его и прерывался от слабости. - Они знали, что я... тебя... и отпустили! Фингон слушал, затаив дыхание. О феанорингах он уже почти не думал, все его внимание сфокусировалось на другом. - Они знали, что ты меня... что? - Было бы нечестно смолчать, - губы Майтимо были бескровны, но взор тверд. - Что я люблю. Тебя. И мне плевать, что об этом сказали бы валар, нолдор и твой отец! Не отталкивай меня сейчас, прошу, Финьо... Я держал свои чувства при себе много лет, и ты не услышишь этого больше от меня. Фингон уставился на арфу, точно на меч Моргота. Осознание приходило медленно, очень медленно. Маэдрос снова смотрел жалобно и тревожно, не замечая даже того, что на перетянутой руке начинает проступать темное пятно. Финдекано сглотнул, ибо уши отчего-то заложило, и проговорил очень тихо: - Надеюсь, услышу. - Что? - Надеюсь, еще не раз услышу, что ты... меня... Настал черед Майтимо распахивать глаза и шумно дышать: - Зачем тебе слышать это? Финдекано помотал головой: - Было бы нечестно смолчать. Я тоже. Я не могу произнести этого, потому что... недостоин тебя. - Почему? - Маэдрос встряхнул грязными волосами и нахмурился. - Я не ждал услышать этого, никогда. И сейчас не удивлен, что мы не сможем... быть вместе, но... Ты пришел за мной к Врагу, ты... Почему, Финьо? Если ты совершил какое-то преступление против совести, напомню — на моих руках кровь. - На моих тоже, - Финдекано скривился. - Я... Я провел ночь в объятиях твоих братьев, и... - Всех?! - изумленно уставился на него Маэдрос. На лице его медленно проступал священный ужас. - Нет, - Фингон решительно отверг кошмарное предположение. - Я провел ночь с ними... с Рыжиками. Я тогда не понимал... - он нервно фыркнул, - что ищу кого-то рыжего из феанарионов... Но это не оправдывает меня. Майтимо дернулся и посмотрел на друга каким-то странным взглядом: - О моем чувстве к тебе знали все, кроме Амбаруссар. Я думал, что они слишком юны, чтобы знать о таком. Видимо, зря. - Я должен был понять раньше, - Финдекано вываливал все, что приходило в голову. - Я ведь был в твоей комнате, видел твои рисунки... Должен был догадаться! - В моей комнате? - Майтимо нахмурился. - Когда я уходил на битву, у меня не было комнаты. Я делил постель с Макалаурэ... то есть... не в том смысле. Просто жили по-походному. - Теперь у тебя комната есть, - отмахнулся Финдекано от бредовых мыслей друга и возлюбленного. - Макалаурэ отвел для меня эту комнату как для гостя. Но меня мучили кошмары... ты приходил во сне, просил убить тебя... Рыжики услышали мой крик и пришли. А дальше... тоже как во сне было. - Тебе понравилось? - резко спросил Маэдрос. - С ними? - Да, - Фингон уже решил, что скрывать ничего не будет. - Со мной понравится больше, - безапелляционно заявил Майтимо и вновь покачнулся. - Ты и сидишь с трудом, - слабо улыбнулся Финдекано. - Это пройдет, - Майтимо опустил голову, а потом поднял тяжелый взгляд. - Обещаю, понравится. У меня больше. Фингон прикрыл глаза и простонал, не зная, смеяться или плакать: - Какое это имеет значение, Нельо? - Не знаю, - сосредоточенно отозвался феаноринг. – Но, наверное, имеет. Я не собираюсь отказываться от тебя только потому, что мои братья... Кстати, Амбаруссар теперь не жить... Вот оправлюсь... - Не надо! - Финдекано вздрогнул. - Я обязан им тем, что понял... про тебя и себя. До этого я вообще не думал, что так можно. - Я ведь еще нолдоран? - уточнил Маэдрос, и, получив утвердительный кивок, продолжил. - Тогда они у меня отправятся в самую... Хотя нет, далеко отпускать их нельзя. Но власти они не получат. Веки вечные будут ко мне ходить за разрешением... - Нельо, - Фингон потянул возлюбленного за здоровую руку и снова устроил у себя на коленях, - уймись. Тебе еще многое предстоит узнать и принять множество нелегких решений. - А мне наплевать, - Майтимо посмотрел снизу вверх открыто и ясно. - Если ты будешь моим.