Ты - мой Эрос, Плисецкий...

- Так, мальчишки, вы мне надоели! - как-то слишком радостно для этой фразы прощебетал Виктор и затащил обоих тезок в одну комнату за шкирятник, где и закрыл. Они поцапались уже семь раз за сегодняшнюю тренировку и тренер, мягко говоря, задолбался это терпеть. - Вот посидите в одной комнатке, так может и подружитесь маленько, а я пошел уплетать котлетки! - за дверью жизнерадостная интонация Никифорова не изменилась, даже по мере удаления. Прямо скажем, что инициатором всех стычек, как обычно, был Плисецкий, а Кацуки просто очень легко включался в конфликт с ним. Ибо тоже заколебался терпеть выходки пацана. Равнодушие и стеснение закончились уже на третий день тренировок. Юри знал, что у Плисецкого переходный возраст, который бывает у всех гомосапиенсов его возраста, но чтоб быть настолько нахальным и наглым, это надо от души постараться. Конечно, первое время Кацуки стоически преодолевал это бремя, ведь все скрашивало то, что его кумир Виктор теперь учит его. Но в каждой бочке меда естественно бултыхается дегтярная сопля, размером с кулак и портит нахер все. Кацуки отлично помнил собственный период созревания и он был куда спокойнее. Но Плисецкий просто побил все рекорды и утопил все самообладание японца к чертям в ближайшей речке. Первое впечатление, тогда, в туалете, было самым что ни на есть верным. "Русский панк", как окрестил Юрку японец, кажется, был способен разогнать одной своей грозной гримасой целую банду мафиози. Да так, что у тех говно бы по пяткам бежало, пока они удирали бы по мостовой. Направь этого панка на благо общества, все преступники бы по стойке смирно рядом с ним проходили бы. Но нет, на благо общества Юрка никогда трудиться не любил, поэтому перепадало в основном Кацуки, ну и Никифорову, но последнему поменьше, потому как он запросто мог отказаться от постановки программы, а Плисецкий не хотел этого. И вот, будучи в закрытой комнате, тезки расселись по углам, не желая идти на примирение. - Это все из-за тебя, свинтус! Молчать что ли не учили? - прорычал Юрка, стаскивая с себя олимпийскую толстовку и завязывая волосы в маленький хвостик на затылке. - Почему это, из-за меня? Ты все время начинаешь эти перебранки, я уже не думаю, что Виктор до сих пор воспринимает тебя серьезно, - безучастно вздохнул Юри, глядя на пацана. - Мне плевать как он меня воспринимает, он мне лишь тренер, как и Яков. Мне от них обоих нужна лишь хореография и программа. Не более. Все остальное я сделаю сам. Это ты фанатеешь от этого кена-старпера, тебе стоит бояться, воспринимает ли он тебя всерьез или нет. Того и гляди разобьет твое несчастное влюбленное сердечко, - издевательски буркнул Плисецкий, оглядывая маленькую комнатку в шесть квадратиков. - Эй! Я не влюблен в него, чтоб ты знал! Мне нравится его стиль и постановки, но кто тебе сказал, что я влюбился в него? - Юри замахал руками, чуть зардевшись. Хоть то, что он сказал, и было правдой, но тему влюбленности он как-то не привык обсуждать. - Ага, так я и поверил. Только он начинает приставать, ты сразу краснеешь, аки девица, стопоришься и готов ему уже на шею повеситься, я что, не прав? - злобно рассмеялся Юрий, садясь на футон напротив тезки и подминая под себя ноги накрест. - Ну... Тут я оправдания не найду, я действительно начинаю глючить, но скорее всего это просто потому, что кто-то так бесцеремонно влазит в мое личное пространство. Кажется, у вас в России такого понятия вообще нет, я прав? Потому что вы оба с легкостью можете разрушить ментальную стену любого японца, даже не задумываясь об этом. У нас, чтоб ты знал, даже по имени с разрешения называют. А я тебе звать меня по имени не разрешал, однако ты все равно это делаешь, а еще можешь просто подойти ко мне и проорать что нибудь прямо в лицо. Это, чисто теоретически, нарушение общественного правопорядка! Но, видать, у вас так принято и вы оба поступаете так нагло, даже не задумываясь. Меня это очень беспокоит и смущает, и если ты не заметил, на твои выходки я реагирую точно также, как и на Виктора. Просто потому что так у нас не принято, - сложив руки на груди, Кацуки читал лекцию по поведению в общественном месте, а Плисецкий откровенно забавлялся, откинув корпус назад и оперевшись на руки. - Хех, ну простите уж, что мы со своим уставом в ваш храм завалились без приглашения! Но тем не менее, тебе лучше к этому привыкнуть. Если вдруг случится чудо и ты станешь знаменитым, то каждая журналистическая зараза будет прилипать к тебе вплотную и тебе придется напрочь забыть о понятии "личное пространство", товарищ Юри-кун, - Юрка хохотнул и похлопал в ладоши. Кажется, спокойный диалог начинал ему нравится. Хоть он и продолжал язвить и издеваться, но уже смеялся, а это явный прогресс. - Спасибо за совет. И не "если вдруг случится чудо", а "когда", это разные вещи. Я не собираюсь отступать, так и знай! И хватит звать меня по имени! Мы не друзья, чтоб ты позволял себе такие вольности! - забурчал японец, подмяв ноги под себя и уперев кулаки в колени. Хотя, конечно, в глубине души хотел сблизиться с мальчуганом, только тот от себя всех отгонял практически постоянно. - Ой, какие мы надутые! Не плачь только. Ладно, как хочешь, буду звать тебя Кацуки, твоя взяла. Но и ты не переходи на свои правила в отношении меня. У нас все наоборот. По фамилии называют только учителя и самые близкие друзья. Все остальные используют имя, - Юрка сложил руки крестом на груди. Кацуки выгнул бровь, смотря на русского и в который раз подмечая, что граждане Российской Федерации - те еще странные персонажи с кучей непонятных иностранцам "приветов". Внезапно ухмыльнувшись, Юрка бесцеремонно уселся прям напротив Кацуки, а тот привычно завис и покраснел. - А вот это надо исправлять! - снова посмеялся Плисецкий, тыча в японца пальцем. - Я не просил это исправлять, Юрио! - Кацуки отодвинулся от него назад, отводя взгляд в сторону, но настырный блондин снова оказался в непозволительной близости. - Смотри, свинтус, КОГДА ты станешь знаменитым, тебе придется это терпеть! - Юрка специально сделал акцент на слове, исправленном ранее, а Юри только сглотнул и понял, что тот прав. Но считал, что к этому невозможно привыкнуть, - Не отодвигайся. У нас это считается плохим тоном. Этим ты словно показываешь свою брезгливость к собеседнику, - внезапно Юрий стал серьезным и начал говорить очень интересные вещи. - Серьезно? Даже если я смущаюсь, то меня могут неправильно понять? А если ко мне приблизится человек, в которого я влюблюсь? Ну ты бы тоже наверняка отпрянул от смущения, разве нет? - Кацуки включился в импровизированное обучение. Все-таки Виктор правильно сделал, что запер их здесь. Не прошло и десяти минут, как они уже нашли, вроде, общий язык. - Непременно неправильно поймут. В нашей стране суровые мужики. Им не пристало смущаться. Это мужчины должны вторгаться в "личное пространство" а смущаться - дело девушек. Я не понимаю, почему ты краснеешь все время как красна девица? - Юрка надул грудь, чтоб казаться посуровее, но в пятнадцать-то лет какая там суровость? - А у вас что, парни только к девушкам пристают? - недоуменно уставился на собеседника Юри, вмиг забывая про смущение. Юрка ошалело захлопал глазами. - Что, прости? - Ну... Я имею ввиду... Парни к парням не пристают что ли? - пояснил Кацуки, не сразу понимая, что попал. - Ты чооо? Пидор, чтоле?? - Юрка приподнялся на коленях, нависая над беднягой и делая практически такое же лицо, как при первой встрече. - Бака!! - он проорал ему в лицо и уселся обратно. - Чтоб ты знал, у нас это тоже не принято. Законодательством запрещены однополые браки и обществом не приняты. Даже те, кто просто встречается, в основном, скрываются, - хмуро пояснил Юрка. - Серьезно что ли? Прям нельзя? И общество осуждает? - Юри выпучил глаза, а Плисецкий лишь кивнул. - Погоди, а что насчет Виктора? Он же пристает.. Ну.. Реально пристает! - вспомнил он. - У Никифорова это, своего рода, привычка такая. Он со всеми так общается. Не знаю с чего это началось, но ко мне он разве что только целоваться не лезет, хотя я подозреваю, через три года все-таки начнет... Но, я не думаю, что это вызвано тем, что Виктор - любвеобильный гей. Он не только к парням пристает. В общем, манера у него такая, - задумался Юрик. - Во дела. А ты сам как к этому относишься? Ну, не к приставаниям Виктора, а именно к таким отношениям..? - решил он поинтересоваться и по привычке начал чесать затылок, краснея. - Я нормально. Нет у меня особых предпочтений. Я пока ни в кого не влюблялся, так что точно не могу сказать. Наверное, главное, чтоб человек хороший был. Но мама, конечно, по голове бы меня не погладила если бы я завел парня... Хотя... Ей бы было наплевать, - для своих лет Юрка говорил очень серьезные вещи. Ведь он сейчас как раз в том возрасте, когда мальчишки активно начинают интересоваться женским телом и изучать свое. Это не говоря уже о мокрых снах и постоянной эрекции от гормонального развития. Интересно, Юрий часто просыпается в мокрой постели? И стесняется ли этого? Юри смущенно заулыбался, отводя взгляд, что не укрылось от всепроникающего русского взгляда. - Кацудон, о чем ты сейчас думаешь? Только честно. Я вижу по глазам, когда люди врут, - он пододвинулся еще ближе к лицу Кацуки, подозрительно косясь на него и прищурив глаза. Юри смущенно обвел взглядом его лицо и остановился на глазах, явно не торопясь отвечать. Такие интересные у славян глаза... Широкие и веки хорошо видны. А еще цвет зачастую светлый... Серый, голубой, зеленый.. У Юрки очень красивый изумрудно-морской цвет и интересная форма... Японец долго рассматривал лицо Юрика, после остановившись на пухлых губах, растянутых в ухмылку от ожидания. Кацуки внезапно покраснел еще сильнее, смотря на его губы и отмер. - Я думаю о том, за что бы меня уже посадили в вашей стране, причем не только за гомосексуальные отношения, но еще и за педофилию, - серьезно сказанул брюнет, а Юрка замер, открыв рот. - Вот как мне теперь танцевать "Агапе", если мой соперник на меня засматривается и хочет в постель затащить, а? - он ехидно понизил голос, пригибаясь еще ближе, после чего расхохотался. Кацуки в очередной раз чертыхнулся и опять понял что "умом Россию не понять". Но даже не успел доцитировать в уме фразу, как ошарашенно открыл глаза, чувствуя мягкость губ Плисецкого. Какого?! Русский поцеловал его, да еще и так внимательно смотрел на реакцию, даже не отстраняясь... Черт! Юрка не прижимался губами, как делают обычно азиаты, делая свой первый поцелуй с кем-то в какой-либо степени романтичным и мягким. Нет, он целовал, как целуются настырные и наглые русские! Он сминал губы Кацуки своими и проходился по ним языком. Где только научился, на помидорах что-ли? Юри почувствовал, как горит его лицо, как жжет губы и как разливается тепло по телу, скручиваясь внизу живота. Да что же это такое? Какого черта Плисецкий так влияет на него? А тому словно было в удовольствие все происходящее, но через какое-то время отстранившись от парня, улыбнулся немного насмешливо. - Ты не умеешь целоваться, Кацудон, - бесцеремонно констатировал он, но сразу же продолжил, привставая на коленях и чуть нависая над ошарашенным японцем, - Но это мило... Истерзав горячим поцелуем уже припухшие губы Юри, блондин атаковал рот японца языком и тот буквально растаял до конца, заваливаясь на спину и переставая соображать. Юрка завалился сверху, принимая опору на руки по бокам от головы парня, и оседлал его бедра. Услышав непроизвольный стон, Плисецкий усмехнулся в поцелуй и принялся гладить бока разомлевшего парня. Им обоим чертовски нравилось спонтанное происходящее. Это было странно и от того не менее горячо. - Ай-яй-яй. Серьезно, тебя бы уже посадили, будь ты у меня в гостях... - усмехнулся Юра и поерзал задницей на вставшем члене Кацуки. Тот лишь покраснел аки вареный рак, ибо сам не заметил, как так получилось... И было очень стыдно... Ну конечно, как тут не отреагировать на такие ласки? Юри никогда бы не сказал, что вот так сразу начал симпатизировать Плисецкому. Скорее это было недоумение от недооценивания, обида, соперничество и желание показать на что он способен. Вот Никифоров -это другое дело. Юри хотел показать на что способен, да, но так, чтобы Виктор мог им гордиться и поддерживать. Кацуки искал у Виктора наставлений и помощи, в то время как Юрке хотелось доказать что он не прав и утереть нос. Между ними сразу возникла какая-то искра конкуренции, словно они - два куска кремня. Юра видел и знал, что Кацуки умеет, что он способен очень на многое. Именно поэтому тогда хотел избавиться от такого серьезного конкурента. Тогда, когда он был разбит и подавлен. Да, он врал, что Юри неспособен ни на что, кроме как плакать, но ему надо было чем-то набрать вес для этого коварного плана. Плисецкий действительно видел большую угрозу в профессиональном плане от Кацуки, знал, что именно он сможет обойти его. Потому что способности были и стремление у него тоже было. А база классического танца была просто на высоте. И это было проблемой для Юрия. Но сейчас оба понимали, что это соперничество в купе с взаимодействием и общими тренировками, начало разжигать в них товарищество, а затем какую-то непонятную для них искру. Словно взаимогравитацию. Плисецкий до сих пор не замечал за собой, как он постоянно наблюдает за тренировкой Юри и забывает про собственную отработку движений. Начинает просто стоять и пялиться на японца. А Юри только пару дней назад заметил, что стал очень активно заботиться о русском мальчишке даже как о постояльце маминой гостиницы. Словно на автомате. Как будто Юрий сам просил этого. В итоге - все правильно. Их тянуло друг к другу. Пока очень незаметно, но стоило их губам соприкоснуться, как это взаимопритяжение вспыхнуло как на растительном масле и начало шкворчать и лопаться пузырями. - Прекрати напоминать мне об этом. Я у себя дома, поэтому на меня не распространяются ваши законы... - прошептал Кацуки, когда Юрий отстранился, чтоб глотнуть воздуха. Это и вправду сбивало дыхание напрочь и кровь начала бегать быстрее. От одного лишь поцелуя стало жарко и эпицентром ощущений были терзаемые губы и языки. Плисецкий никогда бы не признался, но он активно учился целоваться на персиках... Ну любил он персики, что поделать. Они же такие сладкие и сочные... Он представлял, что целуется с кем-то, у кого такие же сладкие губы. Это был его первый настоящий поцелуй, но навык, набитый на фруктах никуда не делся и Юра чувствовал себя в этот момент более чем уверенно. Губы Юри не были такими же сладкими, как персик, но не уступали фрукту в сочности, поэтому блондин откровенно наслаждался происходящим. А Кацуки просто таял, как мороженое в знойный летний день. И отвечал по наитию, просто потому, что замереть и не отдаваться сил не было. Хотелось ответить и подстроиться под ритм парня. Что он и делал, уже приподняв ладони и обвив руки вокруг торса блондина. Плисецкий, что-то промычав в поцелуй, перевел вес на левую руку, а правую запустил под водолазку Юри. Несмело, но с интересом. Он прикоснулся пальцами к животу Кацуки и провел вниз по прямой мышце, после чего снова поднял руку и положил на грудину брюнета ладонь, медленно оглаживая торс. Он пробовал, смотрел на свою реакцию и реакцию Юри, изучал и постигал нечто неизведанное. Благодаря интернету современные подростки очень рано могут узнать обо всех непристойностях взрослых отношений и Юрка не был исключением из той массы детей, что в свои пятнадцать уже посмотрели те или иные порноматериалы и уже чисто теоретически знают что делать. Хотя, так как опыта все же не было, это все равно было очень странно и загадочно. Поэтому Плисецкий не спешил и не был до конца уверен в своих действиях. Ведь видеть это одно, а делать самому это уже другое. Кацуки же тоже не хотел спешить, ведь у него это тоже был первый опыт такого рода. Интересно, как далеко они смогут зайти в первый раз на одном лишь интересе? Юра отстранился и поднял корпус, восстанавливая дыхалку. - Ты.. уже занимался такими вещами.. С кем-нибудь? - спросил он, тяжело дыша и внимательно глядя в золотистые глаза японца. Юри смущенно помотал головой, не в силах сказать это вслух. - Эх, хрюшка, а я то думал, что из нас двоих хоть кто-то умеет это делать... - усмехнулся блондин. - Ну, ты уж извини, что не оправдал твоих ожиданий и не стал мальчиком легкого поведения, - буркнул Кацуки, практически обидевшись. - Нет, мне так больше нравится... - шепнул Плисецкий и прильнул губами к мочке уха Юри, на что тот сдавленно простонал и прижал к себе Юрку руками, лишь бы не отстранялся, лишь бы продолжал... Так хорошо... - Говоришь, "не стал мальчиком легкого поведения"? А мне почему так легко поддаешься? - усмехнулся Плисецкий, шепча парню на ухо и в этот момент обхватывая пальцами чужой сосок. Кацуки сдавленно вздохнул и мотнул головой. - Я... не скажу... - Юри проговорил куда-то в сторону, а блондин склонился туда же, ловя взгляд янтарных глаз. - Почему? Я к тебе пристаю и не имею права знать, почему ты не упираешься? Ты странный... - как-то очень спокойно, для самого себя, произнес Юра. - А ты почему сам ко мне пристаешь? Я тоже должен знать! - Кацуки перешел в нападение, не находя ответа на вопрос. - Ну... Мне интересно... И... Ты меня зацепил чем-то... - Плисецкий говорил ровно и смотрел спокойно, но красные щеки с потрохами выдали его. Кацуки смущенно улыбнулся. - Тогда... Это взаимно... - почти прошептал он, отводя взгляд и снова почувствовал горячий поцелуй на своих губах. Русские такие импульсивные... - Взаимно, говоришь? И как далеко ты готов зайти со мной? - Плисецкий отстранился лишь на дюйм и шептал в губы парня. Тот лишь сглотнул, не чувствуя ничего, кроме этого жара, что исходил от блондина и нарастающего напряжения в штанах. - Ну... Я не уверен, что пока готов дойти до конца... Но точно дальше поцелуев... - Кацуки закрыл лицо руками, потому как чувствовал, что сильно краснеет. Как он мог так смущаться и выдавать все свои мысли перед Плисецким? Просто тот умело, но неощутимо нажимал, так что вся правда буквально выливалась изо рта в ответе на вопрос. Такое только с Никифоровым не срабатывало, потому как он был еще той темной лошадкой. - Ты знаешь, я думал о том же... - усмехнулся блондин и стащил с Кацуки водолазку. Тот лишь пискнуть успел, но рука у Юрки была тяжелая, а значит, сил, хоть отбавляй, хоть он и был гораздо меньше в габаритах. - Закрой глаза... Брюнет сглотнул и опустил предплечье по уровню глаз, потому что знал, что если просто зажмурится, то будет постоянно подсматривать... И только закрыл глаза, как ощутил осторожные касания мокрым языком собственных ключиц. Юрка и сам стеснялся этого первого опыта, поэтому хотел, чтоб ему ничего не мешало. А если бы Кацудон наблюдал за этим, он смущался бы еще больше. Кацуки превратился в сплошное осязание и стал острее чувствовать прикосновения. То, как Юрка нервно ерзает на его бедрах, как он касается пальцами торса, робко оглаживая кожу одними лишь подушечками пальцев, как он неуверенно ласкает языком выступающие косточки и мышечные ложбинки на верхней части торса брюнета. Все таки, что бы там Плисецкий не говорил и как бы не хотел казаться грозным и уверенным в себе, он все еще мальчишка с синдромом взрослости. Он хочет казаться круче, хочет казаться старше и уверенней, но внутри скрывается удивительно ранимая личность, которую Кацуки захотел вытащить наружу. Чтобы Юрка открывался только для него. Внезапно это желание показалось таким интимным... Юри глубоко вздохнул и откинул голову еще чуть назад, открывая парню больше места для действий. Дрожащий язык спустился от ключиц между грудных мышц к проступающему плотному прессу и уже губы начали касаться твердых кубиков, которые не особо сильно выступали наружу, ведь Юри не сушился после набора веса, а просто сгонял его упражнениями. Но тем не менее они прощупывались. Плисецкий исцеловал подрагивающий живот брюнета, задевая носом и ниспадающими волосами кожу невзначай, но вызывая этим дрожь парня под собой. Кацуки чувствовал каждое касание, которое, при отрезанном зрении, ощущалось острее и так было даже гораздо приятнее чувствовать эту ласку. Блондин уже немного осмелел и с интересом оглаживал бока Юри горячими ладонями и чуть увереннее проводил языком по слегка соленой после тренировки коже. Он спустился к косым мышцам живота, которые сходятся в паху и замер на пару секунд. Кацуки слышал, как Плисецкий глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь, а затем почувствовал натяжение шнурка и шорох одежды показался ему слишком громким в то время, как Юрка опустился до коленей брюнета и подхватил парня за бедра, чтоб стащить штаны с боксерами. Только вот.. После этого ничего не происходило и через мучительные пару секунд брюнет услышал сдавленные смешки парня... Он что? Смеется? Юри убрал руку и открыл глаза, заливаясь краской. Что может быть смешного в том, что он снял штаны партнера? Стало отчего-то стыдно, над чем же он смеется? - Хех.. Я даже не думал... Хаха... Он... Такой маленький... - Юрка прикрывал рот рукой и посмеивался, глядя на возбужденный член Кацуки, который после этих слов словно сдулся и обмяк. Юри выскользнул ногами из под парня и подтянул колени к себе, только бы спрятаться от этого насмешливого взгляда... Разве это.. смешно? - Почему ты... Смеешься над такими вещами? Это очень неприятно... - Кацуки отвел взгляд, обхватывая ноги руками и спрятал лицо в коленях. Было стыдно и очень обидно... Мужское достоинство парня понижалось в геометрической прогрессии с каждым приглушенным смешком блондина. Никогда еще Юри так не унижали... Теперь прошлый позорный проигрыш на Гран-при казался сущим пустяком, по сравнению с этой насмешливой фразой. Кацуки никогда не считал свой член маленьким, даже буквально пару дней назад думал о том, что у Плисецкого, скорее всего, меньше, чем у него, ведь он еще пацан. Но все оказалось гораздо жестче, чем он предполагал. Казалось бы, одна безобидная фраза оставила в душе весомый отпечаток, который заставлял слезы скапливаться в уголках глаз. Только что ему было так хорошо и два слова разрушили все это удовольствие, словно ничего и не было. Виктор был прав. Он просто мальчишка, не знающий, что его слова имеют вес и могут кого-то больно ранить. Просто глупый мелкий мальчишка. Юри даже не заметил, как смешки стихли и послышалось лишь шебуршание, а затем он почувствовал прикосновение к волосам небольшой ладошки. - Кацудон, ты чего, обиделся? Ну прости, я не хотел... Просто я не ожидал... Я, конечно слышал, что средний размер азиатов отличается от славян, но не ожидал, что настолько. Прости... - Плисецкий подсел вплотную и гладил брюнета по волосам, а когда тот выглянул, чтоб посмотреть на него, захватил в плен ладошек щечки парня. Не давая парню отвернуться, Юрка нежно, словно извиняясь, расцеловал лицо Кацуки. - Прости меня, это... Я не знаю как объяснить, мне стыдно за это... Я не должен был так реагировать... - Юри распахнул глаза от удивления. Этот "мелкий пацан" извинялся очень даже по-взрослому. Ну да, как же он мог забыть, этот парень отличается от сверстников хотя бы мышлением, ему ведь пришлось рано повзрослеть, живя только с дедушкой. Хотя все еще было обидно за это унижение. - Размер азиатов отличается от славян? - переспросил Кацуки. Это была действительно странная фраза. Он никак не мог предположить, что классификация размеров мужского достоинства напрямую зависит от расы. - Ну да. Ты же японец, значит относишься к желтой расе. У вас самые.. кхм.. небольшие размеры. В среднем, насколько я помню, до пятнадцати... А я русский, значит отношусь к белой расе. Наш средний размер - около двадцати. Соответственно, черная раса довольствуется самыми большими размерами, тут уж не помню... Но я совсем забыл об этом и как-то был немного удивлен... Хотя, для японца у тебя даже достаточно большой, не так ли? - Плисецкий провел задумчивый монолог, а Кацуки лишь вникал в то, что говорит парень, а напоследок лишь кивнул, но через секунду осознал сказанное. - Так что, ты прав. Это нифига не смешно и... Ты простишь мне мою тупость? - Юрка виновато глянул в янтарные глаза и Юри взвыл от досады. Ну как тут не простить этого наглого кота? - Я.. не злюсь.. Но теперь меня это смущает.. Стыдно теперь тебе показывать... - Кацуки покраснел и еще сильнее прижал к себе колени. Плисецкий вздохнул и поднялся на ноги, расстегивая ширинку брюк и стаскивая с себя их, после взявшись за излюбленную футболку, которая чуть растрепала хвостик, снимаясь через голову. Юрка предстал перед парнем в боксерах и его красные щеки говорили о том, что даже его уверенность в этой ситуации не дает испариться смущению остаться обнаженным перед Кацуки. Но Юри даже не заметил за собой, как ощупал юное хрупкое тело пацана взглядом. Плисецкий долго стоять под жадным взглядом не собирался и подался вперед, стаскивая штаны брюнета до конца и выкидывая их к своим шмоткам, после чего расправился со своими боксерами, прячась от любопытного взгляда за его же ногами. Все-таки смущаться ему было нечего, но кое-какое стеснение еще немножко осталось. Он припал губами к губам парня и снова завалил его на пол, чувствуя как у Кацуки распрямляются ноги под ним. Не прекращая поцелуй, Юрка оседлал бедра парня и соприкоснулся своим членом с его, чуть приподнимаясь, но все так же нависая над парнем. Смотря только в лицо Юри и одним лишь взглядом настаивая на непрерывном зрительном контакте, блондин нашарил ладонью два члена и обхватил оба сразу, отчего послышался обоюдный шумный вздох. Он не думал, что такое не особо пошлое движение вызовет такой табун мурашек. Всего лишь касание... Плисецкий двинул ладонью вверх и обнаружил, что член Юри и вправду заканчивается гораздо раньше, чем его собственный. Он также считал, что он еще не до конца созрел, о чем говорило и его телосложение, и думал, что и член еще пока не дорос до своего реального размера, но член взрослого двадцати трех летнего японца оказался еще меньше. Но Юра поймал себя на мысли, что это оказалось даже очень мило, а милое он любил. Он чуть наклонил оба члена вдоль их тел, посему получилось, что они заканчивались примерно в одном и том же месте и задвигал по ним ладонью. По шумному вздоху Кацуки и своим собственным ощущениям Плисецкий понял насколько это чертовски приятно... Даже начал чуть толкаться навстречу собственной руке, создавая небольшое трение и между членами. Не прошло и минуты, как Юрка, матернувшись на чистом русском, задрожал и, прижавшись к телу брюнета, кончил между их телами. Кацуки лишь распахнул глаза, царапая татами ногтями. Он чувствовал, как пульсирует член блондина, прижатый к его собственному, чувствовал, как дрожит тело парня и чувствовал, как на его живот толчками выплескивается горячая жидкость. Плисецкий глотнул воздуха и стал восстанавливать дыхание, убрав руку, обхватывающую члены. - Сука... Ничего не говори... - злобно прошипел он. Так и знал ведь, что быстро кончит. И стыдился этого. Как бы Кацудон не ляпнул чего-нибудь. Хотя, он вроде, не из тех, кто любит задевать чувства других людей, да и вообще не мстительный юноша... - А что я должен говорить? Это нормально, у тебя переходный возраст. Чуть позже все восстановится и будешь долго держаться, это лишь вопрос времени... - мягко улыбнулся Кацуки. Но в глубине души умилялся этому, как скотина последняя. - Ага, успокоил. Ты что, тоже в этом возрасте быстро кончал? - Юрка потихоньку выпрямлялся, восстанавливая дыхание после пережитого оргазма. Сейчас было даже быстрее, чем обычно при дрочке. Перевозбудился наверное. - Конечно, это у всех так... - отозвался Юри и опустил взгляд, замерев на секунду. - Что он такой большой-то??? - в следующий момент он буквально взревел, не то от удивления, не то от обделенности. Со своими "жалкими" шестнадцатью сантиметрами он сидел рядом с гордой двадцаткой и буквально обалдевал. Как вообще у мелкого пятнадцатилетнего мальчугана может быть такая огромная балда?? Глаза брюнета были по пять копеек, чуть ли не перерастая по размеру линзы в очках. Плисецкий лишь пожал плечами, мол, я не выбирал, на что Юри тяжко вздохнул. - А тебе не нравится? - слишком наивно для себя самого подал голос блондин, склоняя голову набок, как кот. Юри робко протянул руку к его огромному члену, неестественно для его тела огромному и осторожно взял пальчиками. Он уже уменьшался и становился мягче, потому как парень только что кончил. Только вот.. Когда Плисецкий подрастет... Подрастет и его член? Да куда дальше-то? И тогда он буквально задавит Кацуки, как минимум, морально. - Нравится... - машинально пробормотал Юри, снова краснея и представляя огромный член взрослого Плисецкого. Мурашки пробежали по спине, стоило картине появиться перед глазами. Кацудон, ты изврат! - Слушай... Ты ведь еще не кончил... Я хочу... Блин. Я хочу попробовать... Взять в рот... - Юрик покраснел аки спелый томат, а в следующую секунду Кацуки к нему присоединился, ибо кто ж говорит такие вещи вот.. так?? - Господи, Юрио-кун! Зачем ты так это сказал?? - Кацуки свел ноги и закрыл лицо руками от стыда. Дрожь гуляла по телу, а член еще сильнее напрягся после этих слов. - Да я сам не думал, что так получится... - пробормотал Юрка, но сполз чуть ниже и опустился лицом к паху юноши. - Ты знаешь, я так даже перед выступлениями не волнуюсь... - усмехнулся он, осматривая чужой орган вблизи. - Я вообще никогда так не волновался, о чем ты там говоришь... - запричитал брюнет, но не спешил убирать руки от лица. Так, по его мнению, было менее страшно. Его реально буквально колотило, а в голове словно был вакуум. Плисецкий собирается взять его член в рот... Попробовать на вкус его плоть и.. смазку... Поласкать языком и губами... Сделать минет... Господи, да как угодно это можно называть, но факт остается фактом! Слишком много происходит за последние пятнадцать минут... И все это слишком смущает! Не успел Юри справиться со своими паническими мыслями, как почувствовал прикосновение к члену и вздрогнул. Юрка, зажмурившись, коснулся члена кончиком языка и, в конце концов, не найдя в этом ничего такого страшного, широко лизнул головку, от чего по затылку пробежались мурашки. Что у одного, что у второго. Из уретры выступила прозрачная капелька смазки и Плисецкий поспешил распробовать ее на вкус, мазнув языком по ней. Не вовремя Кацуки открыл глаза. Видеть, как Юрка отстраняется и от его языка до головки члена самого Юри растягивается блестящая ниточка смазки, он еще был не готов. Поэтому взвыл и снова закрыл лицо руками. Это было приятно. Черт, да, это было чертовски приятно... Но так пошло выглядело... Что японец просто решил не смотреть, опасаясь за исправность своей сердечно-сосудистой системы. Юрка растер вязкую капельку языком о нёбо и негромко чавкнул. - Ты очень вкусный, - поспешил огласить он и Кацуки чуть не простонал от этой фразы. Черт, да что с ним не так? Почему он говорит столь смущающие вещи?? Но возмутиться он не успел, так как член оказался в горячем плену мальчишеского рта. Пока только головка и шейка, но уже было совершенно достаточно для брюнета, чтоб выгнуться в спине, безуспешно пытаясь схватиться пальцами за татами, и сдавленно простонать. - Ааах.. Юрио.. Не говори так... - всхлипнул он, пытаясь справиться со спазмами удовольствия, что прошивали тело и слова Юрки вызвали только новую волну. - Прости, не сдержался... Сказал как есть, - произнес блондин и снова вобрал в рот член Кацуки, заглатывая больше и начиная медленно посасывать и водить головой вдоль ствола. С каждым движением он все приноравливался и брал глубже, так, что через пару минут уже взял в рот полностью. Как раз головка уперлась в глотку. Юри снял очки, положив их подальше, докуда рука дотягивалась и снова прикрыл глаза, чтоб отдаться ощущениям. Он изнывал от удовольствия, прошивающего каждый нерв и чертовски хотел кончить. Наверное, он ни разу в жизни настолько сильно не хотел кончить. Это все из-за него... Из-за Плисецкого. С каждым движением языка по уздечке из уретры выделялись капельки смазки, которые Юрка с превеликим удовольствием слизывал и уже успел распробовать Юри на вкус целиком и полностью. Блондин положил ладонь на живот Кацуки, чтобы чувствовать как напрягается пресс парня от спазмов удовольствия и действительно получал наслаждение просто от реакции на его ласки. Юри дрожал. Его трясло и вело, и если бы он не лежал, то точно бы рухнул куда нибудь, заваливаясь на бок. Он не знал куда себя девать от этих нахлынувших ощущений, которые пожирали его тело заживо, он буквально чувствовал как плавится, словно свеча, которую облизывает пламя. Хотя, если посмотреть со стороны, то не он был свечой, а его член, и его и вправду облизывали. Начав дрочить парню рукой, Юрка спустился чуть ниже, захватывая яичко Юри губами и чуть помял его языком, переключаясь на второе. Кацуки уже как мог раздвинул ноги от удовольствия, но колени тянулись сойтись вместе от смущения, однако удовольствие говорило о том, что лучше ноги все таки держать раздвинутыми. От этого Юри все никак не мог решить о расположении своих аппетитных ножек и его колени подрагивали от неопределенности и он уже сам подхватил свои ноги снизу под коленями и развел их руками. Плисецкий лишь задохнулся от открывшегося вида на пульсирующую дырочку, но трогать ее был еще не готов. Боялся, что не сможет остановиться, а некоторых тонкостей в этом он еще не знал, да и не интересно за один раз дойти до конца. К тому же, Виктор скоро вернется... Подняв взгляд на живот брюнета, Юрий увидел пару складочек на нем от согнутых ног и они умилили его до глубины души. Виктор показывал на фотографиях каким пухлым был Кацудон и только сейчас Юрка отметил, что его заводила полнота парня... Чему он крайне удивился, ведь сам-то он худощавый, словно некому кормить. - Мх, блять... Кацудон, ты развратная жирная свинья... - ляпнул он свои мысли вслух и осекся, поняв, что это офигеть как обидно должно быть для смущающегося своей полноты Кацуки. Только реакция пошла совершенно неожиданная... - Аагхх... Юрио!! Это так.. обидно... Мммхх.. Еще!! - Кацуки пустил слезы, задохнулся воздухом и задрожал, прогибаясь в спине, а из дырочки на головке выступила большая капелька смазки и потекла вниз, будучи смазанная ладонью Плисецкого. Последний же распахнул глаза от удивления и непонимания... Он сказал, что это было обидно... Но сразу же попросил еще и его прям затрясло.. Может ли быть, что ему нравится...? В голову блондину стукнуло осознание и он усмехнулся. - Ах ты грязный жиртрест! Ты что, мазохист что ли? Нравится, когда я называю тебя жирным? Хрюшка! - проговорил Плисецкий, нависая сверху и видел, как искажается лицо Кацуки и как он выгибается на татами как угорь, цепляясь за подстилку и дрожа как осиновый лист. - Н...НЕЕЕТ!!! Ааахххх... Божее...... Юриооо.... - простонал Кацуки, крупно дрожа и кончая в руку Плисецкого, который вожделенно наблюдал за Юри в приступе оргазма. Ему и вправду нравится когда Юрка обзывает его.. О боже... Это было очень развратно... Блондин судорожно вздохнул и убрал руку, когда тело Кацуки расслабилось и он тяжело задышал, буквально растекаясь по татами. - Кацудон, что это было? Я обозвал тебя и очень обидно обозвал... Почему ты кончил? - Плисецкий не мог сам для себя объяснить такую реакцию партнера, поэтому решил спросить напрямую. Кацуки дернулся и снова подтянул к себе колени, не обращая внимания на то, что весь был перепачкан спермой. - Обидно.. Но я.. Я не знаю почему так... Я словно только.. Больше завелся... Это было так странно... Но.. Ты ведь это не серьезно? Я же похудел... - Кацуки краснел и смущался, закусывая губу. - Боже, прости... Но если тебя это заводит, я могу специально говорить такое... Но ведь мы оба знаем, что ты сейчас в прекрасной спортивной форме. Но ты мазохист, Кацудон! - подвел итог Плисецкий и поднялся, подходя к шкафчику. Нарыв салфетки, он принялся вытирать их обоих от спермы и в этот момент щелкнул на двери замок и она откатилась в сторону, являя парням довольного Виктора. - Ой, я что, не вовремя? - совершенно наивно выдал он, хлопая ресничками, но тем не менее, в лобешник ему полетел кроссовок. - Никифоров! Съеби в туман!! - раздалось на всю округу под тихие лепетания стыдящегося этой ситуации японца.