Письмо

«Ты моя собственность». После этих слов Игорь, обычно, просыпается и смотрит в потолок, чувствуя, как колотится сердце… И уже проходит столько времени, а они всё ещё эхом отзываются в нём, но уже где-то в сердце, медленно переходя в… где там расположилась душа? В пятках? Или в печёнке? В общем, куда-то вниз. А сердцу уже тесно. Оно хочет вырваться прочь из тесной сумки, которая стала ему тюрьмой. Оно хочет на волю. Иначе зачем бы ему так колотиться, причиняя дикую боль и вызывая желание кричать? Виктор. В и к т о р. Виктор. Виктор Франкенштейн, чёрт бы тебя побрал! Выскочка, самоуверенный… гордый… прекрасный. Это чёртово письмо Игорь сжимает в кулаке. То самое письмо, которое тот оставил ему. То самое, которое в версии для Лорелеи упало в камин из-за сквозняков и превратилось в пепел, а затем было развеяно по ветру и забыто. И почему, иногда, так сложного говорить правду? Гордость? Обида? Горечь? Что сложного в том, чтобы открыть душу той, которая в какой-то момент была смыслом твоей жизни? Что сложного в том, чтобы сказать, что ты скучаешь за кем-то? Дико, нетерпимо… Ненависть к себе, за то, что упустил что-то лёгкое, что было в каких-то двадцати сантиметрах от тебя и само просилось в руки. Виктор. Может, давно пора сжечь это письмо? В самом деле. Или хотя бы прекратить перечитывать этот витиеватый почерк, ощущая эту глупую улыбку на лице и осознавание того, что ты кому-то нужен в этом мире… что для кого-то ты остался в сердце навечно. Или нет. Не пора. Письмо отправляется под подушку. Игорь вновь закрывает глаза, зная, что скорее всего вновь не сможет уснуть. «Я люблю тебя, Виктор Франкенштейн, где бы ты не находился»