Равновесие для правой ноги

Юрий грациозно сваливается на лёд, ругаясь вполголоса, пока Виктор делает очередной глоток горького кофе и листает ленту новостей, изумлённо понимая, что пропустил приезд латышских балерин в северную столицу. Непорядок. Нет, ему точно что-то говорили по этому поводу, но, кажется, в тот момент он был занят важными делами. Вроде бы эти важные дела даже включали в себя слова «Яков, Юра, тренировка», а может быть и нет, он не помнит. По крайне мере доводы о том, что он популярен, оттого очень занят, работают практически всегда и безотказно, особенно с балеринами, особенно, когда в их рядах его бывшая. Очередной звук падения, Никифоров с неохотой отвлекается от экрана телефона, чтобы поднять взгляд и увидеть, как Плисецкий что-то увлечённо бубнит себе под нос, нарезая круги. Наверное, пытается привлечь удачу и мудрость, м-м, вот до чего нынче спорт доводит. Тяжело вздыхая, он всё же с неохотой поднимается на ноги, откладывая телефон и стаканчик на скамейку, выходя на лёд. К подростку он подъезжает с насмешливым выражением на лице и деловито сложенными за спиной руками. Юрий вопросительно вскидывает брови, по виду, собираясь на него натявкать, как минимум. — Ты не держишь равновесие, — поясняет ему Виктор, останавливаясь и ставя правую ногу на пятку, перенося весь вес на левую. — Поэтому постоянно падаешь, техника исполнения изначально неправильна. — То есть? — невыразительно переспрашивает Плисецкий, хотя по блеску в глазах ясно, что тот заинтересован и требует как можно больше информации. Вот же ж пиявка. — Правая нога должна быть поднята для равновесия, а ты в последний момент её опускаешь, — недоумённое выражение на лице. — Хорошо, покажу на примере. Никифоров отъезжает в сторону, чтобы взять разгон и исполнить идеальный прыжок, с характерным стуком приземляясь на ноги. Юрий важно кивает, разминает плечи, затем детально повторяет все его движения, но во время возврата на лёд, вновь оступается и падает. Честно, ему кажется, что уже к обеду бёдра подростка будут украшать здоровые лилово-жёлтые синяки, восхитительно-отвратительное зрелище, раз уж на то пошло. Плисецкий резко поднимается, недовольно морщась и смотря на него таким взглядом, словно обвиняя его во всех смертных грехах, которые случились и случатся в будущем. Вот и будь после этого добрым, фу. Он, демонстративно не смотря по сторонам, подъезжает к подростку, опускаясь рядом с ним на корточки, обхватывая сгибательную часть правого колена, несильно сжимая. Юрий дёргается и стремительно оборачивается в его сторону, пытаясь понять, какого хрена тут творится и почему он ни черта не понимает. — Эта часть у тебя должна подниматься, примерно под уголком в тридцать градусов, чтобы держать равновесие, — поясняет он, оглаживая большим пальцем верхнюю часть голени. — А ты её опускаешь, поэтому не до конца выполняешь круги в воздухе и по приземлению стопа у тебя становится в неправильную позицию. — Намекаешь, что всё из-за правой ноги? — прищурившись, интересуется Плисецкий, явно недовольный таким близким контактом, но не пытающийся отъехать или как-то это высказать, прогресс. — Намекаю, что всё из-за твоей неопытности, — просто отвечает Никифоров, неспешно поднимаясь на ноги, позволяя Юрию стремительно развернуться к нему, возмущённо открывая рот. — Нет, не нужно угроз, феечка, я уже боюсь. — Придурок, — недовольно бурчат ему в ответ, прежде чем положить ладони на плечи, заставляя нагнуться вперёд. Поцелуй выходит несколько горьким из-за кофе и мятным из-за жвачки, которую Плисецкий недавно жевал. В общем, оба остаются им довольными настолько, насколько вообще можно быть довольным хоть чем-либо. Никифоров проводит рукой вдоль позвоночника блондина, останавливая ладонь на талии, заставляя прижаться ещё плотнее, бестактно кусая за нижнюю губу. Юрий раздражённо отстраняется назад, делая короткий глоток воздуха, а после совершенно ожидаемо кусает его в оголённую шею, проводя по покрасневшей коже языком и оставляя на ней засос. Удивительно, насколько ангельские феи могут быть мстительными. Виктор тихо смеётся ему куда-то в ухо, пока они стоят так в обнимку практически посередине арены. Несмотря на все обстоятельства, вдоволь насладиться друг другом им постоянно не дают. То у одного мало времени, то у второго, да ещё и некоторые личности не вовремя решают вспомнить про свою работу. — Хорош сосаться на арене, для этого есть тёмные углы! — вместо приветствия кричит им Яков, раздражённо упираясь руками в бока, показывая, как сильно «рад» видеть двух гениев этим ранним утром. — И тебе здравствуй, — широко улыбаясь, тянет Никифоров, укладывая подбородок на макушку подростка, не давая тому возможности отстраниться. — Давай смотреть правде в глаза, в это время твой лёд никому не нужен, поэтому всё вполне безопасно. — Наглый мальчишка, — несколько восхищённо ворчит тренер, прежде чем прищуриться и развернуться в сторону коридора, ведущего в его кабинет. — Передайте другим, чтобы без разминки в коньки не влезали, побью сразу же. И, серьёзно, найдите другое место для вашего голубого водопада. — Обязательно, — воодушевлённо соглашается Виктор и даже ручкой машет вслед до тех пор, пока Яков не скрывается за углом, продолжая что-то бурчать себе под нос и хлопать руками по карманам в поисках пачки сигарет. — Ну, что, феечка, ещё попытка прыжка? Плисецкий не слишком охотно вырывается из его объятий, отъезжая в сторону, пытаясь выглядеть очень грозно. Выходит не очень, но он всё равно демонстративно поднимает раскрытые ладони перед грудью, отъезжая к выходу арены, чтобы вернуться на скамейку к остывшему кофе и новостям. Губы ещё горят, но он почти доволен произошедшем, нечасто им выпадает шанс провести утро в компании друг друга, хоть и занимаясь полезными вещами, а не тем, чем хотелось бы. Взгляд невольно поднимается, как раз на том моменте, когда Юрий отталкивается, выполняя превосходный прыжок и последующее приземление, заставляя его ободряюще улыбнуться. Чертовски способный подросток, просто до умопомрачения, чем-то даже напоминает его несколько лет назад. До жути амбициозный и уверенный в собственной гениальности, оттого пленительно завораживающий и недоступный. Плисецкий, кажется, забывая про свою гордость, выжидающе оборачивается к нему, позволяя себе слабую улыбку, когда он поднимает большой палец вверх. И ведь несмотря на все его требования «взрослого» обращения к себе, остаётся сущим ребёнком, требующим чужого одобрения и поддержки при каждом удобном случае, даже не замечая этого. Виктор успевает допить свой кофе и отписаться той самой балерине, когда Юрий, наконец, заканчивает тренировку. Он с размаху падает рядом с ним на скамейку, укладывая голову на плечо и закрывая глаза, шумно дыша. — У тебя хоть программа есть? — останавливаясь на политической новости, пробегаясь глазами по тексту, интересуется Никифоров. — Нет, я просто так тренирую отдельные элементы, — язвительно тянет Юра, прежде чем развернуться, забрасывая ему на бёдра ноги и устраиваясь поудобнее. — Я дико устал, если не пройду в финал с этими плясками, то убью судей. — Сделаю вид, что не слышал этого, чтобы в суде не давать против тебя показания, — смиренно соглашается с ним мужчина, получая тычок под рёбра. — Хе-ей, котик, будь нежнее, синяки идут лишь одному из нас… и точно не мне. — Ага, кто-то слишком прекрасен для синяков. — Рад, что ты это понимаешь. Плисецкий хмыкает ему куда-то в плечо, прежде чем окончательно замолчать. Изначально Никифоров не придаёт этому внимания, подумаешь. На Юрия часто накатывается нечто подобное, когда, вроде бы, ругаться хочется, но что-то как-то слишком лениво. Как он там любит говорить? Ругаться с идиотами заранее проигрышное дело, м-м-м, так-то. Поэтому в тишине и практически без движения они сидят около двух минут, прежде чем Виктор додумывается заглянуть в лицо подростка и понять, что тот спокойно дремлет уже некоторое время. Непрошенная улыбка невольно озаряет его лицо, он подтаскивает худые ноги выше, не давая тем упасть и устраивая на них ладонь, а затем кладёт щёку на блондинистую макушку, довольно прикрывая глаза. В таком положении их находит Яков. Недовольно ругается, правда, шепотом, а после сваливает куда подальше, чтобы вернуться с курткой в руках, неспешно накидывая на ноги этой парочке, чтобы не замёрзли. Каким чудесным образом они умудряются удержаться в подобном положении и не свалиться, остаётся для него изумительной загадкой дня, которую он не собирается разгадывать вовсе. Вместо этого он довольно оглядывает дело рук своих, кивает и нерасторопно уходит восвояси, не забывая перебирать в голове все нужные документы, которые необходимо подготовить. Официально тренировки начнутся в девять утра, поэтому до этого времени эти двое вполне могут спать хоть на лавочках, хоть на полу. Заслуживают, причём, оба.