Сигареты

***POV Дрей.*** Всё таки, мне пришлось прогулять оставшийся день в школе, так как я не мог появиться на уроках с рассеченной губой, дрожащей, нетвердой походкой и нервным взглядом шизика. Поэтому, как только я смог поднять своё избитое тело с пола, то сразу побрел в сторону выхода. С болью в легких, хромой походкой, опершись на стену, мне удалось добрести до выхода из школы. Нет, сдаваться я не собирался. Мне просто нужен маленький перерыв, чтобы прийти в себя. После чего, я продолжу… продолжу что? Всё, что от меня зависело, я сделал. Нашел Тома, навел его на болезнь Тима. Больше, как сказал Тим, я не нужен. Но ведь я люблю его и хочу вместе с ним пройти всё то, что сейчас происходит, не хочу оставлять его одного. Я хочу быть рядом, когда Том расскажет, подходит ли кровь или нет. Хочу быть рядом, когда Тим будет принимать препараты для лечения (или для облегчения боли, но я хочу сидеть рядом с ним и в эти минуты). Но логично ли это, пытаться быть рядом с тем, кто пару минут назад избил тебя в туалете, ясно высказав свою мысль, что видеть тебя не хочет? А раз я ему ещё и не нужен, то ответ, очевидно, нет, но… я всё равно буду рядом, даже если он этого не хочет. Дойдя до парка, я присел на первую попавшуюся скамейку, так сказать перевести дух, который мне недавно вышибли. Морозный воздух действовал освежающе, а ссадина на губе не так сильно болела на холоде. Я закрыл глаза и наслаждался покоем и тишиной, какая бывает только на переменах (когда ты знаешь, что скоро конец, то начинаешь наслаждаться в полную силу). Просидев так несколько минут, я почувствовал на себе чей-то взгляд. Открыв глаза моему взору представилась не большая собачонка, которая смотрела на меня с самой что ни на есть надеждой. Её коричневая шерсть была в местах мокрой, а в других её просто не было. Правое ухо разодрано, а левую лапу она подозрительно поджимала к себе. Хвост был опущен и больше напоминал тряпку. Скорей всего, наткнулась на обитающую здесь свору, которая не очень хорошо относится к чужакам. Она смотрела на меня своими чуть ли не черными глазами и ожидала либо еды, либо ласки. И так как первого у меня не было, то я попросту потрепал её за здоровое ухо. Собаке это понравилось и вскоре, она, запрыгнув на лавку, положила голову мне на колени. Я улыбнулся, хоть кому-то приятно моё общество. Так мы просидели ещё несколько минут, сохраняя полное спокойствие, и наслаждаясь, присутствием друг друга … Но, в конце концов, холод дал о себе знать, и я, сидя без движения, стал замерзать, не смотря на тепло собаки. Да и скоро звонок, а значит, сюда набегут школьники. Поэтому мне пришлось потревожить собачонку. Когда я вставал, она посмотрела на меня вопросительным взглядом, после чего спрыгнула, вслед за мной. Прихрамывая, собака пошла за мной. Я решил, что не буду рушить её надежды -получить что-нибудь вкусненькое и купил ей сосиску. Доев своё угощение, собачонка посмотрела на меня благодарным взглядом и отправилась дальше по своим делам. Даже стало немного обидно. Получив от меня желаемое — она просто ушла. Ну, хоть на скамейке погрела, а то сосем по-свински выходило бы. А всё-таки жаль её. Ведь неплохая собака-то. Добрая… Так я думал, смотря вслед маленькому зверьку с весело задранным хвостом (хотя он всё ещё напоминал тряпку). Вот и звонок. Из школы, не смотря на холод, хлынула толпа школьников — кто за едой, то за канцелярией, а кто в парк покурить. Так как у меня всё ещё болело тело, да и встречаться ни с кем я не намеревался, (побежден, но не сломлен! С Тимом я потом разберусь), то мои ноги побрели в сторону дома (везде хорошо, а дома можно полечиться). Брел я закоулками, чтобы уж точно ни с кем не встретиться, поэтому добирался долго. Хотя по времени, я должен был быть в школе, так что мне как раз на руку долгий «поход». Губа распухла, но, благо, от холода стала меньше болеть, хотя синяк точно останется. Дыхание уже почти восстановилось и я мог более менее скрыть свою хромоту. Конечно, не совсем всё хорошо, но это уже прогресс… Хотя, сомневаюсь, что по приходу домой, я смогу сделать что-то стоящее. Ну, максимум кружку чая и отдыхать — это всё, на что меня хватит на ближайшие часиков пять. А вечером всё же придется подумать над ситуацией с Тимом. …  — Я тебя не оставлю! Я буду рядом… Серия ударов от Тима заставляют меня замолчать. И вновь, тот же холодный, белый, кафельный пол в туалете. От неожиданности, я не закрывался, поэтому быстро оказался в положении «лежа». Рядом не было «спасительной» стены, чтобы опереться. Только холодный, белый пол.  — Я уже сказал тебе! ОСТАВЬ МЕНЯ ОДНОГО! Новый удар пришелся по ноге. И, судя по ощущениям и хрусту, она сломалась. Я вскричал от боли. Тим чуть отошел и стал внимательно меня рассматривать, словно бы убеждаясь в правильности проделанной работы. — Я…я буду рядом с тобой… пока всё это не закончится… Говорить было тяжело и больно, но я должен был это сказать. Лицо Тима перекосилось от ярости. Его не заботило, что нас могут услышать и обнаружить. — СКОЛЬКО РАЗ МНЕ ПРИДЕТСЯ ПОВТОРЯТЬ! ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ! ОСТАВЬ! МЕНЯ! ОДНОГО! Каждое слово он подчеркивал ударом ногой. Слово- удар, слово- удар. Я уже не закрывался, да и не смог бы. Нога стала кровоточить — это, вроде как, называется открытый перелом. Возле головы тоже потекла теплая струйка красного цвета, значит, при падении, голову я себе все-таки расшиб. Ребра давно перестали быть целыми. Я удивлюсь, если хоть одно из них осталось не переломанным. Кричать не получалось — изо рта выходил только тихий хрип, разрушающий гробовую тишину, и немного крови. Пары- тройки зубов тоже не достает- раза два Тим заехал мне ботинком по зубам, чтобы уж наверняка перестал говорить. Поэтому всё, что мне оставалось — это смотреть на фигуру Тима, черным пятном выделяющуюся на белом фоне. Даже слишком белом. Но, возможно, это мне так просто кажется. Тим, тем временем, «выпустив пар», отошел от меня и, странно, спокойным голосом продолжил свою речь: — Ты оставишь меня. Потому что я так хочу. И тем более, потому что всё это произошло из-за тебя. Тут лицо Тима приобрело темно- серый оттенок. Он стал иссыхать на глазах. Одежда на нем повисла. После чего он рухнул рядом со мной. Я видел, что он пытается сделать вдох, но не может. Одежда, в районе груди, провисла. Тим перестал брыкаться и больше не шевелился. Я хотел подползти, помочь, сделать хоть что-то, но он бил слишком сильно и единственное что я мог — это просто смотреть. Тут эхом стали звучать шаги. Вначале еле слышно, но постепенно становясь всё громче они приближались. Я понял, что кто-то идет с моей стороны, а так как я смотрел на Тима, то не мог увидеть этого «кого-то». Он подошел ко мне, остановился. Видно рассматривает. После чего, обошел меня и нагнулся над Тимом. Это был Том. Он без слов прислонил пальцы к шее Тима. От его прикосновения, кожа, и всё что было под ней, рассыпалось в прах. После этого Том поднял глаза на меня и, слегка склонив голову вбок, произнес: — Он мертв. А значит и тебе тоже пора. И он потянулся ко мне, с явным намерением сломать шею… Я проснулся от крика. Кричал я. Я лежал мокрый, на своей кровати. Значит, это был лишь сон. Ну побитый я и в реальности, но не до такой же степени. Тяжело дыша, я сел на кровати, прогоняя всё, что произошло, пытаясь разобраться, что сон, а что нет. Тим избил меня в туалете — это реальность. Тим умер — это сон. Мне свернул шею Том — тоже сон. Как я и думал, по приходу домой, мне хватило сил только чтобы обработать ссадины и губу, после чего, я рухнул в постель.

***

Мда. Успокоившись от кошмара, я перевернулся на другую сторону и стал думать, как же мне вернуть Тима.