POV Troye
Душевное спокойствие. Если вы знаете, что это, я откровенно рад. Ну а если нет - мои сожаления. Искренне хотел бы поделиться с вами тем, что волнует мою кучерявую голову вот уже который месяц: каждое утро, как только просыпаюсь, а также ночь, когда пытаюсь уснуть. И речь даже не об открывании темных от недосыпа глаз, веки которых с каждым днем стают все тяжелее. Невыносимое ощущение, когда просто не хочешь смотреть на мир без него, без своего никем не заменимого Коннора, потому что видишь только ахроматические цвета, но не можешь увидеть смысл. Жизнь - словно краски, которые слились воедино из-за невнимательности уличного художника и, превращаясь в грязную, уродливую смесь, растекаются вдоль по тропинке, пачкая аккуратно уложенную брусчатку своими причудливыми пятнами. В очередной раз напоминая, что существование ущербно.***
Знаете, мое состояние на данный момент - отрицание. Ведь так бывает с теми, кто теряет очень близкого человека. Отрицание того, что все хорошо, что жизнь продолжается и я должен следовать своим целям дальше, не останавливаясь на полпути, но это, черт возьми, совсем нелегко. А если быть точнее - почти невозможно. Вы б смогли склеить назад осколки разбитой фосфорной вазы, если даже не способны собрать самые большие из них, не говоря уже о крохотных, совсем маленьких, которые разлетелись, казалось бы, по целой Вселенной. Так и частички меня растерялись тоже. Я не могу больше отрицать то, что совсем очевидно: смерть Коннора сломала меня. Она не только переломила каждую косточку и без того тощего тела, умудряясь при этом задеть мельчайшие клеточки, но и нанесла уничтожающую боль, убивая надежду на выживание. Открываю глаза, потому что должен. Медленно поднимаюсь с кровати и так же медленно иду на балкон, даже не кутаясь в свой любимый свитер, потому что не вижу смысла. Опять. Воспаление легких в середине декабря - вполне логично, и плевать, что я осознанно гроблю свое здоровье. Ну, если оно мое, значит, что хочу - то и делаю. Из уст вылетает нервный смешок. Черт, всегда руки начинают подрагивать, когда я достаю свою потрепанную пачку тяжелых сигарет. Каждая упаковка востребованного сокровища красного Мальборо (из специальным приятным на ощупь покрытием) протерта до дыр, словно любимые джинсы, которые носятся мной почти ежедневно, и плевать, что я уже состоявшийся певец, востребованная личность или кто-то там ещё. Этот процесс всегда странно влияет на мое измученное сердце: оно начинает биться быстрее, эхом отдаваясь в груди. Я ведь обещал Коннору, что никогда даже мысли не буду вынашивать о такой вредной привычке, как курение, но и этот мальчишка обещал, что никогда не бросит, впрочем, мне уже ни капельки не страшно, потому что его больше нет. И некому больше обещать. Я никогда до того, как потерял Коннора, не курил, даже сигарету в руках не держал,а теперь... Затягиваюсь и понимаю,что не чувствую, как чертов никотин заполняет мои слегка подпорченные легкие. И давно уже не закашливаюсь. Мысленно улыбаюсь, понимая, что такие достижения уж слишком сомнительные.***
Опять начинается. Неожиданно мрак заполняет мои глаза, тело пронимает дрожью и я уже не способен контролировать собственные движения, подозревая, что этот приступ хуже предыдущего. С трудом успеваю взять телефон, пытаясь удержать его в собственных руках и с последних сил звоню матери. Исхудавшими руками цепляюсь за горло, раздирая чувствительную кожу до крови и так норовлю добраться до неизвестных спазмов, которые сдавливают все изнутри, чтобы наконец вырвать эту чертову трахею, перекрывая доступ необходимого кислорода к своим легким, тем самым упрощая жизнь. Или прерывая её. - Трой! - слышу напуганный голос мамы, кричащей с порога и громкий стук закрывающейся двери. От волнения Лорелль бежит что есть сил на ходу доставая нужные лекарства и воду. Женщина нежно поднимает обессиленное тело сына, которое все еще немного содрогается в конвульсиях, устраивая голову молодого парня на свои ноги и аккуратно всовывая лекарство в приоткрытый рот. - Боже, Трой, милый, как же ты меня напугал. - сквозь слезы, но с улыбкой на губах говорит женщина. - Мам,помоги мне. Без тебя я не справлюсь. Но - дрожащим, едва слышным, голосом отвечает юноша.***
Нет, так больше продолжаться не может. Я либо вынужден умереть, чтобы никого не истомлять, либо оклематься, постепенно возвращаясь к повседневной жизни. Только лишь остался гигантский вопрос, размером с огромным домом, знаете, это когда здание разлетается на кусочки при взрыве и они летят в мою сторону, пытаясь задавить хрупкое тело. "Как, черт возьми, это сделать? Как вернуть свою никчемную жизнь в прежнее русло? " - вот главная проблема. Увы, пока моя тяжелая голова, в который находится мозг, потерпевший от огромного количества антидепрессантов и прочих лекарств, к большому сожаленью, не смогла вообразить ответ на такой казусный вопрос. Странно, что парень, погибший полгода назад, до такой степени вжился в мое сердце, да ещё сумел разбить его так, что после его смерти оно разлетелось на миллионы острых маленьких осколков, которые уже разлетелись далеко по всему миру, а этот образ даже не собирался покинуть мое больное сознание. Кажется, Коннор преследует меня. Я столько времени красноречиво отрицаю свою беспомощность, глупо отмахиваясь от всяких попыток друзей и близких помочь мне, что ещё больше закрываюсь в себе. Казалось, куда уже больше, но у меня ведь получается.