Огненный лёд

В суете уходящего дня Виктор совершенно упустил из вида исчезновение Юри. После объявления победителя, все близкие и знакомые Кацуки, конечно же, отправились праздновать. И Виктор поддался всеобщему настроению, что не говори, а японцы оказались очень дружелюбным и гостеприимным народом. Сидя за праздничным столом и принимая многочисленные восторженные поздравления, Никифоров уже и не помнил, когда ему удавалось так хорошо отдохнуть. За последние несколько лет в его жизни не было никого и ничего, кроме изнуряющей работы, суеты бегущих дней и одиночества. Каток, тренажерный зал, интервью журналистам из различных спортивных и не очень изданий… и пустая квартира-студия в центре Санкт-Петербурга, откуда открывался потрясающий вид на набережную Невы. Наконец-то, зима закончилась, а вместе с ней исчез сковывавший сердце холод безнадёги, что медленно, но верно приближалась к нему, готовая в любой момент заключить Никифорова в свои объятия, но сам мужчина ещё не готов был ответить ей взаимностью. Тот день, когда Виктор увидел видео с Кацуки, стал поворотным для него. Да, Юри оказался интересным персонажем, но поначалу эта поездка в Японию была лишь бегством, способом изменить привычную рутину и тоску, привнеся в жизнь что-то новое и необычное, но упорство и выносливость Юри заставили Никифорова пересмотреть свои взгляды. Безусловно, японец был зажат и не уверен в себе, но не в тот момент, когда выходил на лёд. Словно совершенно два разных человека, даже выражение лица у Юри менялось до неузнаваемости во время катания. И Виктор без труда рассмотрел его недавний посыл - Кацуки сегодня был обворожительнее и сексуальнее любой из красоток, что мимоходом оказывались в постели олимпийского чемпиона. Впервые он испытал острое желание овладеть мужчиной, а не женщиной. Это было странно, но в то же время так просто и естественно, как и тот факт, что Солнце встаёт на востоке. «Что они там твердили о желании, которое я должен исполнить?» - подумал Никифоров, вставая из-за стола и стараясь незаметно покинуть помещение, где народ уже вовсю гробил свою печень за его здоровье. Однако уйти незамеченным ему не удалось. - Куда-то собрался, красавчик? – слегка заплетающимся голосом поинтересовалась Минако, преграждая путь Виктору у самого порога дома. - Минако-сенсей, - Никифоров улыбнулся, но твёрдо убрал её руку от двери, выходя на улицу. – Я всего лишь собираюсь поискать нашего чемпиона, а то праздник уж больно скучный без Кацудона. - А чего его искать-то… ик… - Минако блаженно закатила глаза, словно Никифоров сморозил какую-то глупость. - Он наверняка сейчас на катке, неугомонный мальчишка… - Тогда я схожу и приведу его, - продолжая добродушно улыбаться, произнёс Виктор, бросая мимолётный взгляд за спину женщины, не желая, видимо, чтобы кто-то ещё составил им компанию в это время. - Да Бог с Вами, - фыркнула Минако, махнув рукой на прощание и медленно направляясь обратно к весёлой компании. – Не забудьте только о предохранении… - Что?! – мужчина уже решил возмутиться, но тут же передумал, пока не передумала сама Минако. Накинув куртку и даже не застёгиваясь, Виктор быстро спустился к мощённой мостовой улицы. Крыша Ледового дворца виднелась чуть впереди, как маяк, указывающий путь. Вдохнув уже по вечернему прохладный воздух, Никифоров вновь задумался. Без сомнения, он должен держать дистанцию, не привязываясь сильно к этому неуклюжему, но обаятельному парню. Это принесёт только трудности и возможное непонимание в будущем, а ведь победа Кацуки на Гран-при нужна ему не меньше, чем самому японцу, пусть и в качестве тренера. О тренерской деятельности Виктор задумывался всё больше и больше, ведь он уже получил столько наград и медалей, о скольких и мечтать немыслимо, а вкус победы начал со временем приедаться. Конкуренция… соревнования… борьба… При мысли об этом становилось смешно. Все признавали его лидирующее место в рейтинге, пусть соперники и были недовольны, но публика продолжала неистовствовать, а судьи по-прежнему ставили на первые места. А что же он сам? А ему было невообразимо тяжело осознавать, что рано или поздно карьера закончится полным провалом. Нет, он уйдёт победителем, а не побеждённым, чтобы зажечь новые звёзды на небосводе фигурного катания, зажечь собственными руками. В конце концов, это не самый плохой план. Никифоров усмехнулся, не спеша поднимаясь на трибуны. Минако оказалась права – Юри был на льду. Сложив руки в замок, Никифоров начал наблюдать за своим подопечным. Тот так и не переоделся, продолжая выписывать пируэты в его старом юниорском костюме. Вот, Юри завершил дугу, прошёлся дорожкой шагов, резко очерчивая лёд коньками, сделал волчок и, откидывая голову назад, с поволокой в глазах вошёл в Бильман, довольно высокий Бильман, и только тут Виктор, ахнув, узнал свою победную произвольную программу с Чемпионата мира среди юниоров. «Это божественно», - нелепо было отрицать, но копировал Юри его до дрожи в коленях. А это лицо, сейчас оно выражало совсем не страсть, а грусть, смешанную с надеждой. Наверное, Плисецкий тогда не догадывался, что отдай Виктор Кацуки программу «Агапэ» и зал визжал бы ещё громче. Но Виктор выбрал «Эрос» и не пожалел ни секунды, ведь в отличие от «Агапэ», во время исполнения «Эрос» вся любовь Кацуки за эти короткие три минуты принадлежала лишь ему и только ему. Та сила, что таилась в Юри, в которую тот сам не верил, была в эти минуты так очевидна, что у Виктора невольно перехватило дыхание. Поэтому, когда Кацуки на высокой скорости буквально влетел в четвертной сальхов и, не колеблясь, выполнил его, Никифоров приложил ладони рупором ко рту и выкрикнул: - Браво! Движения Юри замедлились, было заметно, что он опешил, вздрагивая и останавливаясь прямо посреди катка. - Виктор, что ты здесь делаешь? – кажется, ситуация, в которой они оказались, вновь вогнала Кацуки в краску. Надо же, он же хотел побыть один и переварить весь тот поток информации, что свалился на него, как лавина. Выступление, победа, награждение, рука Виктора на его талии и такой завораживающий взгляд голубых глаз. Всё смешалось, эмоции просто зашкаливали, и Юри надо было их как-то выплеснуть, поэтому он выбрал старый и проверенный способ – каток, но Виктор зачем-то пришёл сюда, пришёл за ним. - Значит, вот так-то ты разговариваешь со своим тренером, Кацудон?! Никифоров хмыкнул и недовольно изогнул бровь, вызывая новую порцию свежей краски на лице Юри. - Э-э-э, это не то, что ты подумал, - Кацуки замахал руками, на ходу придумывая более-менее внятное объяснение, но неожиданно он замер и со страхом посмотрел на выход с катка. – Ты ведь один, да? - А что я подумал? – эмоция вновь сменилась, теперь Виктор смотрел хитро, с прищуром. – И ты хотел бы увидеть тут ещё кого-то? - Вовсе нет, не хочу больше становиться звездой ютуба, - вымученно произнёс Юри, подкатывая к бортику и надевая чехлы на коньки. - Ха-ха, ты сейчас имеешь в виду тех трёх неугомонных девочек, что крутятся возле тебя почти постоянно? Они - милашки. – Мужчина поднялся с твёрдого кресла и подошёл к Юри. - И хочу тебя обрадовать, ты уже стал звездой, по крайней мере, сегодня тебе удалось приблизиться к самому яркому из созвездий. Последние слова Виктор произнёс немного приглушенно, отчего тембр его голоса пробрал Кацуки до самого нутра, заставляя всё внутри трепетать, но он изо всех сил сопротивлялся этой магии. Никифоров заметил, что Юри прячет свой взгляд, не желая встречаться с ним глазами, будто чего-то боится. - Ты опять стал рядовым кацудоном, Юри, хотя пять минут назад на льду ты был вкуснее некуда, - Виктор всё же поймал Кацуки, зажимая того в проходе. Бархатный шёпот и горячее дыхание опалили ухо Юри, словно вгоняя в ступор. Взгляд блуждал по полу, но Виктор вдруг приподнял одной рукой его за подбородок и заставил-таки посмотреть на себя. Кажется, с мгновение в карих глазах плескалась самая настоящая паника, но в следующую секунду она сменилась чувственным, чуть похотливым выражением лица. «Я самая красивая и обольстительная девушка для тебя, смотри на меня», - теперь говорили эти глаза. Никифоров не удержался и охнул, прижав ладонь ко рту. «Это опасно, помни о дистанции» - звенело в голове, но губы произнесли совершенно другое: - Так каково же будет желание победителя? Юри пригладил волосы и, поддаваясь чуть вперёд, произнёс на выдохе, прикрывая глаза: - Я желаю тебя… Безраздельно. - И я исполню его, - ответил Виктор, прежде чем припасть в страстном и нетерпеливом поцелуе к губам Юри. Тот приник к нему всем телом, сжимая руки на грубом кожухе куртки, с трудом ловя ртом воздух, перед тем, как Виктор увлёк снова в водоворот из поцелуев. Принадлежать ему, да, он на самом деле хотел этого, давно, но прятал эти мысли в самый потаённый уголок души, стараясь не замечать очевидных вещей. И он никогда бы не признался никому, особенно самому Виктору, но благодаря «Эросу», словно что-то или кто-то невидимый подтолкнул его отдаться порыву и желанию. Не задумываясь о такой вещи, как постель, мужчины практически наощупь дошли до раздевалки. Виктор скинул с себя куртку, оставаясь в брюках и светлой рубашке. Кацуки разочарованно простонал, стоило блондину оторваться от него, руки сами потянулись к вороту рубашки, намереваясь самолично избавить Никифорова от лишней одежды. - Боже, какой ты, оказывается, нетерпеливый, - выдохнул Виктор, впечатывая тело японца в металлический шкафчик. Юри снова простонал, то ли от боли, то ли от наслаждения, что дарили губы Никифорова. - Ты такой горячий, возьми меня, - прошептал брюнет, прерывая поцелуй и проводя языком по мочке уха. - Чёрт… Тело, и правда, выходило из-под контроля. В паху приятно заныло от знакомого уже возбуждения. Этот мальчишка, что он творит? Так похотливо, совсем на него не похоже, но, чёрт возьми, так он ещё прекраснее. Этот блеск в глазах, сладостные стоны, стоит только прикоснуться к такой же возбужденной плоти, как и у него. «Я потом пожалею», - с отчаянием подумал Виктор, разрывая тонкую ткань костюма и вбирая в рот розовую бусинку соска Юри. - Ах... – Юри приложил руку к лицу, с силой прикусывая губу. «Это так грязно, но я так хочу, я, наверное, сошёл с ума» - японец с трудом удерживал в голове связные мысли. Ноги подкашивались, в голове звенело, он не сомневался, что Виктор испытывает те же эмоции, но наблюдать за его действиями было выше сил Кацуки. - Твою же ж мать, - выдохнул Никифоров по-русски, сжимая ладонями бёдра Юри и толкаясь пахом в промежность японца. Шкафчик за спиной Кацуки вновь издал противный металлический звук. – Ты можешь снять этот несчастный костюм, пока я не разорвал его к чертям собачьим?! Из-за переполнявшего его возбуждения, Виктор полностью перешёл на русский, чем вызвал недоумение на лице японца. - Ну и хрен с ним, - Никифоров снова рванул за ткань, оголяя торс Кацуки и оглаживая его бока, вызывая ответную дрожь во всём теле. Припав на одно колено, он прикоснулся губами к пупку, проведя по нему языком, обвёл не глубокую ложбинку и спустился дорожкой поцелуев ниже, к поясу костюма. Юри начал почти безостановочно стонать, да так громко, что будь они здесь не одни, не избежали бы разоблачения. - Тише, Кацудон, я ведь ещё даже не распробовал тебя , - хмыкнул Виктор, приспуская трико вместе с бельём и с вожделением смотря на появляющуюся набухшую головку плоти Кацуки. – М-м-м, а это должно быть весьма недурно на вкус. Сказал и тут же слизал капельку смазки, выступившей на головке. - Не смущай меня ещё больше, - прошептал Юри, неожиданно тоже опускаясь на колени. Виктор похотливо улыбнулся, протягивая руку и хватая Юри за запястья, явно намереваясь исполнить нечто противоположное просьбе брюнета. Через мгновение ладонь Кацуки опустилась на ширинку брюк Никифорова. Понимая всё без слов, тот схватился за собачку молнии, помогая и Виктору избавиться от лишней одежды, после чего тот рывком поднялся, увлекая за собой и Юри, который явно еле стоял на ногах. Благодаря конькам, они были практически одного роста и Кацуки, как завороженный, сейчас смотрел в глаза Виктора. За их голубой пеленой он увидел что-то насколько возбуждающее, настолько же и опасное. Так кролик чувствует себя перед удавом, но Юри решил не отводить взгляда, не в этот раз. Открываясь перед Никифоровым по максимуму, обвивая его шею руками, он сам поцеловал своего кумира, проталкивая горячий язык в рот, перебирая блондинистые волосы на затылке. - Ты снова меня удивляешь, Кацудон, - прошептал Виктор, с трудом переводя дыхание и вновь показывая, кто из них доминант. Сжимая руку Юри, он заставил того прикоснуться к его вставшему члену, совершая несколько нехитрых движений, показывая, какой нужно задавать темп, а сам обхватил головку плоти Кацуки, оттягивая крайнюю плоть. – Воспринимай это, как парное катание. Кацуки хмыкнул что-то неопределённое, продолжая надрачивать Виктору, хотя перед глазами всё уже плыло. Почему он еще не свалился в обморок от переизбытка чувств, наверное, потому что сильные руки Виктора продолжают удерживать его, не давая упасть, прислоняя спиной к этим скрипучим многострадальным шкафчикам. И правда, одна рука Виктора крепко держала за талию, в то время как вторая доставляла неземное удовольствие, творя с его членом такое, о чём Юри и мечтать не мог, даже в самых своих смелых фантазиях. Не понимая, как можно и дальше терпеть это напряжение, Кацуки излился-таки в ладонь Виктора, с шумом выпуская воздух из лёгких. Никифоров ухмыльнулся и, поднеся ладонь ко рту, слизал с пальцев сперму, после чего приник губами к губам Юри, гортанно простонав и тоже кончив. Минутой позже, успокоив дыхание, мужчины отстранились друг от друга. Виктор опустился на сзади стоящую скамью, откидывая со лба прилипшие к нему пряди волос. Кацуки же как подкошенный упал на пол, прикрывая глаза и тяжело дыша. Лицо горело, дышать было по-прежнему трудно, а посмотреть на Виктора оказалось и вовсе страшно. - Надо принять душ, - произнёс Никифоров, вытягивая ноги и касаясь носком ботинка колена Юри. – И если ты думаешь, что после каждого твоего достижения, я буду исполнять подобного рода желания… - На это глупо надеяться, - прошептал Кацуки, открывая, наконец, глаза, но вместо ожидаемого согласия, он получил широкую, как у Чеширского кота, улыбку и бодрое: - Я вовсе не против! А теперь самое время сходить на онсен! Глядя в светящееся энтузиазмом лицо Виктора, Юри впервые подумал, что поверить в себя это тоже не такой уж и плохой план.