Your lips are calling me

      В помещении ужасно жарко : у Вону потеют руки, и лоб покрылся испариной. Температура настолько высокая, что голова кружится. Парень не знает, куда деться от этого изнуряющего зноя. На улице лето, и в общежитии в это время свариться можно. Буквально. Вону думает, что если на него сейчас посыпать специи, то через пару часов блюдо будет полностью готово. До хрустящей корочки вместо кожи. Это забавляет и пугает одновременно.       В помещении ужасно жарко ещё и потому, что кондиционер Мингю сломал, а сделать руки не доходят. Иногда Вону хочется оторвать эти самые руки и засунуть туда, откуда уже торчит вечно крутящееся шило. Иначе Чон просто не может объяснить, почему друг такой непоседливый. Даже сейчас, когда на них указала бутылка, и они оба должны выполнить совместное задание, Мингю скачет на месте, разнося своей задницей чью-то тарелку с фисташками. Задание придумывает Сокмин. Вону страшно, а Мингю в предвкушении. Пиздец один, а реакции разные.       Сокмин поочерёдно смотрит то на Вону, то на Мингю. И если лицо последнего светится как начищенные сапожки, то Чон стреляет глазами, и это едва ли хороший знак. Вону вздрагивает, когда Сокмин громко хлопает в ладоши, до красноты растирая пальцы. Сокмин ебанутый на всю голову, об этом каждый знает, а уж его больной фантазии предела нет и вовсе, поэтому внешняя непоколебимость Вону на самом деле внутри разгорается вонючим пламенем. Чон готов кирпичей наложить от страха, честное слово.       -Я придумал кое-что интересное,- глаза Сокмина горят нездоровым огоньком, и Вону понимает - вот он, пиздец, во всей своей красе,- целуйтесь,- заключает виновник "торжества" и восторженно хлопает в ладоши, заставляя Вону вжаться в плечи едва ли не по самую макушку. Улыбка на лице Мингю, как ни странно, становится только шире. " И как ещё еблишко не треснуло? " думает Вону, сжимая кулаки.       Чего уж греха таить, Вону всегда хотел попробовать эти несмыкающиеся ни на минуту губы на вкус, но не при таких обстоятельствах. Не на глазах десятков людей, половину из которых он вообще впервые видел и вряд ли узнает, если они когда-либо ещё столкнутся в одном помещении. Он и лица-то особо разглядеть не может, чего уж говорить. Но Мингю не увидеть сложно : его улыбка освещает всю комнату сверху и снизу, и Вону кажется, что он в один непрекрасный момент просто ослепнет. Иногда этого и правда хочется, лишь бы не видеть этой довольной рожи.       Мингю надвигается как торнадо, хаос и апокалипсис. У Чона дрожь по всему телу, и увеличивается она по мере сокращения расстояния между ним и этим шилозадым донсэном. Вону знает, что такого слова нет, но ему плевать. Ему просто хочется сдохнуть раньше, чем чужие губы коснутся его собственных.       Губы Мингю слегка шершавые, и кусочки кожи с них перекатываются на язык Вону, когда поцелуй становится влажным и наглым. Вону знает, что младший всегда кусает свои губы, терзает их теми редкими минутами, когда его рот не занят бесполезной болтовнёй или поглощением пищи, за которую тот не платил. Губы Мингю отдают спиртом и сигаретами, и Вону хочется пиздануть по башке этому длинноногому младшему, потому что " Курение вредит здоровью, Гю." Но младший его не слушает. Вот и сейчас Вону вынужден слизывать этот вкус с чужого языка, впитывать этот запах в себя так, будто сам только что сделал смачную затяжку. Чон задыхается от запаха, чувств и эмоций, которые переполняют его до краёв, и смерть уже кажется даром с небес. Но там, наверху, Вону, очевидно, не любят, так что он вынужден терпеть эти сладко-терпкие муки. Мингю хватает хёна за воротник рубашки, ближе прижимая к себе и практически сажая старшего на свои колени. У Вону потрясающе вкусные губы и очень красивые веки, насколько Ким может судить, глядя в упор пару секунд, прежде чем закрыть глаза.       Вону задыхается и мягко разрывает поцелуй, облизывая губы, но не успевая поймать падающую на рубашку каплю крови. На груди теперь виднеется алое пятно. Красотища, ничего не скажешь. Мингю открывает глаза, пугая Вону. Младший делает это настолько жутко, будто приходит в себя после операции или комы. Чон трясёт головой, отгоняя прочь нехорошие мысли. Но небеса к нему сегодня неблагосклонны, так что эти мысли как мантра поселяются в его маленькой костлявой голове. На уголках глаз скапливается влага, медленно стекая вниз и ищё больше пачкая рубашку. Мингю вздрагивает, когда замечает, что его любимый хён плачет.       -Я настолько плох?,- в глазах Кима столько боли, что Вону невольно ёжится. Никогда в жизни он не хотел, чтобы Мингю было больно. Не от его рук уж точно.       Вону берёт ладонь Мингю в свою собственную, переплетая пальцы и медленно поглаживая. Голова раскалывается, и хочется куда-то её уже положить, желательно отдельно от других частей тела. Чтобы она не функционировала и не думала.       - Ты потрясающий, Мингю-я.        В глазах Мингю плещется целый спектр эмоций, который Вону хотел бы разглядеть поближе, впитать в себя. Чон прижимается лбом ко лбу Мингю, оставляя на губах младшего ещё один поцелуй. Уже не такой страстный, но все равно полный чувств. Парни замечают, что в комнате они уже одни, да и в доме, по-видимому, тоже.       Сокмин ебанутый на всю голову, это знают все и каждый. Больной купидон, который просто слишком сильно заботится о своих влюблённых друзьях. Кто знает, сколько ещё эти два придурка страдали бы в одиночестве, если бы не он. В общем-то, Сокмин не такой уж плохой парень. Правда, Вону-я?