Не ходи под акациями

Темные тени деревьев почти полностью закрывали звезды. Легкая прохлада летней ночи контрастировала с жаром костра. Лягушонок поднял палку и поворошил угли. В воздух поднялся сноп искр, а разгоревшиеся языки пламени осветили лица собравшихся жутковатыми красными отблесками. Все ждали. — А вы знаете, что после заката ни в коем случае нельзя ходить по тропинке под старыми акациями? — зловещим шепотом начал Ежик. — Почему? — так же тихо спросила Белочка, хотя ответ знала: эта история была самой популярной у лесной малышни. — Потому, что там очень ровная тропинка. На ней совсем нет корней. И ОН легко тебя догонит. — Кто — он? — зверята недовольно повернулись в сторону Машеньки. Неодобрительно засопели. Эта городская девочка, приехавшая к родным на лето, вечно влезала не вовремя. — ОН, — выразительно прошипел Ежик. — Ты слушай, не мешай. Машенька пожала плечами, потуже затянула узелок платка и приготовилась слушать, на всякий случай состроив скучающую мину. Страшилки у зверят и правда были не ахти, ни тебе Фредди Крюггера, ни Слайдермена, одни лешие и кикиморы на болоте. Ежик выдержал зловещую паузу и продолжил: — Самыми первыми нашли стариков, которые жили на краю леса. Помните сгоревший дом на опушке? Так вот, они жили там. И умерли тоже там. А нашли их из-за коровы. Ее никто утром не подоил, вот она и стала кричать. Соседи-медведи зашли посмотреть, что случилось, а они там… Дед — на заднем дворе, а бабка прямо в избе. И лица у них были ужасные: глаза выкатились, рты раскрыты, словно они кричат. Только никто ночью крика не слышал. Потому, что рты у них были набиты тестом. Вот прямо совсем набиты. Заклеены. И носы тоже. Убийца задушил их тестом, а потом вспорол животы и вывернул все внутренности. Вызвали милицию, но она ничего не нашла, кроме муки, которой были засыпаны все следы. Ну, убийца когда уходил, все засыпал мукой, чтобы скрыть улики. Сначала все думали на Волка, он старый бандит и постоянно на кого-то нападал, но у Волка было алиби, он в ту ночь ходил в деревню к какому-то дальнему родственнику на свадьбу. Тогда следователь стал проверять родню стариков, вдруг кто-то из них убил их, чтобы получить наследство? Он установил за внучкой погибших слежку, но милиционеры потеряли ее из виду, когда она шла через лес. А наутро нашли Зайца… Белочка пискнула и обхватила лапками хвост, прижав его к груди. Лягушонок поежился. — Да, Зайца, — Ежик оглядел товарищей, задержал взгляд на Машеньке. — Он лежал на тропинке между акаций, и с него сняли шкуру. Заживо. И тоже вспороли живот и залепили нос и рот тестом. Это произошло совсем недавно, даже вся кровь еще не застыла, но следов опять не было. Следователь облазал все кусты, он был уверен, что это дело рук Внучки, но ничего, что могло бы на нее прямо указать, не было. Так что ее допросили и отпустили, снова установив слежку. Две ночи все было спокойно, а потом в милицию позвонила Сова и сообщила, что Волк опять напился и буянит, бьет посуду и кричит благим матом. Когда милиционеры приехали, дома у Волка горел свет, но было тихо-тихо, только входная дверь качалась от ветра и скрипела: «Скррр! Скррр!» — Дай угадаю, — перебила Машенька. — Волка тоже убили. — Убили, — согласился Ежик. — И вспороли живот, а рот и нос залепили тестом? — Да. Залепили. — Глупый какой-то маньяк. Носить с собой тесто, когда хочешь кого-то убить. — И вовсе не глупый. Ты дальше слушай. В общем, когда милиционеры вошли в дом Волка, там все было перевернуто вверх дном. Волк просто так умирать не хотел и отчаянно сопротивлялся, но убийца все равно его достал. Сначала обнаружили хвост. Он был отрезан и обернут вокруг лампочки. Потом — голову. Маньяк не только залепил ей рот и нос тестом, но и выколол глаза, скатал все из того же теста шарики и запихал в глазницы, так они и плавали в крови. А потом нашли все остальное, что осталось от Волка. Как и раньше, ему выпустили кишки и намотали их на спинку кровати. И все было настолько свежее, что кровь еще капала с внутренностей, а сердце и печень, разложенные на столе, не успели остыть. Приехал следователь и стал опрашивать свидетелей, то есть Сову, но она смогла сказать только, что Волк дико выл и кричал что-то про шарик. Какой шарик — никто не понял. Волка похоронили в цинковом гробу и установили по всему лесу патрули. А все звери боялись выходить из дома. И люди в селе боялись. А слежка так и не могла поймать Внучку потому, что она заперлась в доме и не выходила. Следователь думал, что у нее там есть потайной ход, но потом засомневался, потому что убили Медведя. А Медведь был очень сильный, Внучка бы с ним не справилась. — А Сова? — поинтересовалась Машенька. — Что, Сова? — Ну, она же была свидетелем. Маньяк что, оставил живого свидетеля? — Но Сова же не ходит по тропинкам, она летает, — возразил Лягушонок. — Как он мог ее поймать? — Верно, — кивнул Ежик. — Сова по земле не ходила. А маньяк не умел летать и лазать по деревьям. Поэтому Сову не тронули. Она сошла с ума. — Почему? — Потому что видела, как убивали Лису. А Лису убили очень страшно. Ее долго резали на кусочки, медленно сдирали шкуру и препарировали как в морге. А потом взяли ее кишки и выложили из них на тропинке большой улыбающийся смайлик. — Фу! — Машенька изобразила, что ее тошнит. — Ну и гадость, мерзкая и не страшная, Фредди Крюггер и то намного лучше. На самом деле ей все же было немного страшно, но не показывать же это деревенским. — Ничего ты не понимаешь, — махнул лапкой Ежик. — Этот твой Крюггер далеко, а ОН — в нашем лесу. Возразить на это было нечего, и Машенька только пожала плечами. — В общем, следователь опять осмотрел место преступления и опять нашел на нем немного муки. Тогда он взял пробы муки отовсюду, где были убийства, и отправил в город в лабораторию. А сам пошел к Внучке. Потому, что она позвонила и молчала в трубку, а потом ее повесила. Это было подозрительно. И знаете что? — Внучку тоже убили, — как можно более скучающим тоном предположила Машенька. — Да. Ее освежевали и подвесили на крюк в хлеву. И выпотрошили. Но на сей раз внутренности нигде не раскладывали. Рядом стояло большое корыто, и было понятно, что их там промывали. Следователь бросился в дом и увидел, что там топится печка. А в ней стоит горшок, в котором варятся внутренности Внучки. А на столе лежала тетрадь. И в ней было написано: «Сегодня он опять приходил. Катался под окном и пел песенку. Он большой и круглый. Порог. Ему мешает порог. Он не может вкатиться в дом. Но он растет, и скоро сможет. Наверное, это из-за дрожжей. Я думаю, если его изжарить, он больше не сможет расти. А, может, вообще умрет. Если я не успею, пожалуйста, запомните: он катится. Ему мешают всякие корни и другие преграды. И его надо зажарить». Пока следователь читал все это, начало темнеть. Следователь включил фонарик, но у того почти села батарейка. А на улице послышался какой-то шорох и хлюпанье, словно там подходило в огромной квашне тесто. Следователь снял пистолет с предохранителя и выглянул в окно… Ежик сделал зловещую паузу. Зверята притихли. Машенька тоже молчала. — И он увидел, что за окном и правда катается огромный шар теста. Только у этого шара были светящиеся глаза и зубастая пасть. И восемь рук, в которых он сжимал ножи. Шар посмотрел на окно, увидел следователя и начал петь песенку: «Я — смертельный Колобок, кровью мой пропитан бок. Я и Бабку убил, я и Дедку убил, я и Зайца убил, я и Волка убил, и Медведя убил, и Лису я убил, и я и Внучку убил, и тебя убью!» Допев это, Колобок покатился к двери, размахивая ножами. Следователь подпер дверь столом, но Колобок стал пухнуть и раздуваться, тесто, из которого он был сделан, просочилось под дверь и снова собралось в шар уже в доме. Следователь стал отступать к задней двери и стрелять по Колобку, но пули увязали в тесте. Тогда он вспомнил, что писала Внучка, и понял, что она права: если тесто запечь, Колобка можно будет убить. Следователь выхватил головешку из печи и поджег дом, а сам выбежал наружу и подпер дверь поленом, а щель под ней заткнул паклей. Колобок дико кричал, но не мог выбраться, и наконец, когда дом сгорел, зажарился. Но даже это его не остановило. Румяный, весь в саже, он катился на следователя, а тот стрелял в Колобка последними патронами и проделал в нем дырку, и Колобок разломался на куски, даже взорвался на куски, вот. Следователь после этой ночи весь поседел и тоже сошел с ума, как и Сова. И теперь они в одном сумасшедшем доме. А на следующий день пришли анализы из лаборатории, и там было сказано, что это не обычная мука, а какая-то экспериментальная заграничная, из зерна, выросшего на живой и мертвой воде. Вот. — Значит, его уничтожили? — спросила Машенька. — Тогда почему вы про тропинку говорите, что там ходить опасно? — Ага, как же, уничтожили! Один кусочек Колобка не пропекся и улетел в колодец. И там опять вырос. — Бред какой, — Машенька поморщилась. — Ну и не верь. А ОН есть. Колобок. Укатился в болота и иногда нападает на тех, кто ходит по тропинке между акаций. Там ему корни не мешают кататься. — Бред, — снова повторила Машенька. — Давайте расходиться, — примирительно предложил Барсучонок, молчавший весь вечер. — Спать пора. — Верно, — Машенька поднялась. — Может, останешься в лесу? Поздно уже, — предложила Белочка. — Мало ли… — И где я тут спать буду? В дупле? — Машенька фыркнула. — В отличие от вас я глупых сказок не боюсь. — Только по тропинке под акациями не ходи. На всякий случай, — Лягушонок махнул друзьям лапкой и скрылся в ручье. Вслед за ним запрыгнула на ветки дерева Белочка. Ежик зарылся в листву, а Барсучонок утопал за старый пень. Машенька затоптала костер и двинулась к дому, пиная перед собой шишку. Над головой ее шелестели листьями деревья. Облака закрыли почти все звезды, и временами за ними скрывалась и луна. Где-то вдали монотонно выводила трель ночная птица, а с болота со звонким писком летели комары. «Я — смертельный Колобок, кровью мой пропитан бок…» — Глупости всякие в голову лезут, — проворчала Машенька себе под нос и ускорила шаг. Тропинка петляла между деревьев и кустов, приближаясь к болоту. Вот и развилка с замшелой колодой. Если пойти направо, через заросли акаций, через пятнадцать минут будешь дома. А налево, через дубраву, придется сделать крюк мимо сгоревшего дома, и на это уйдет добрых полчаса. «Один кусочек не пропекся, улетел в колодец и там вырос»… — Бред, — уверенно одернула собственные мысли Машенька и решительно свернула направо. Идти по дорожке без корней было намного легче, чем постоянно спотыкаться. Машенька повеселела и даже стала тихонько что-то напевать под нос. А потом остановилась. Что-то было не так. Лишь спустя пару секунд она поняла: замолчали сверчки. — Дождь сейчас будет, — неуверенным шепотом произнесла Машенька. От того, как прозвучал в полной тишине ее голос, стало страшно. Машенька зябко поежилась и против воли огляделась. Показалось или в темноте что-то шевельнулось? — Кто тут? Молчание. — Хватит прикалываться. Ежик, Барсучонок, выходите. Я знаю, что это вы. И снова тишина. Только пахнуло каким-то кислым запахом. Очень знакомым, но Машенька никак не могла понять, чем конкретно пахнет. — Дураки, — прошептала она. В темноте что-то опять шевельнулось. Машенька взвизгнула и сорвалась с места: что-то было явно больше ее друзей. Сердце вылетало из груди, она бежала по тропинке во весь дух, а сзади за ней с треском ломилось нечто. «Там ему корни не мешают катиться»… Впереди забрезжил прогал опушки. Машенька бежала из последних сил, а потом ноги зацепились за упавшую ветку. Машенька растянулась на земле, обернулась и закричала. Из темноты на нее надвигалось нечто большое и круглое. В воздухе витал запах сырого теста.