Боль, невыносимая боль. Она ощущалась в каждом уголке серого, невзрачного помещения, через неопределенно-маленькие промежутки времени наполняемое так же душераздирающими криками девушки. Харли лежала на кровати с белыми, тошнотворно-стирольными простынями, однако, в некоторых местах основной цвет больниц был смешан с пурпурным цветом крови.
Шесть месяцев назад Квинн узнала о ребенке и сбежала, опасаясь реакции Джокера. Отчего-то она была уверенна, что тот непременно захочет убить малыша, а ведь Харли так мечтала о детях! Она в общем-то мечтала о большой семье, включающей в себя и Джокера, но даже будучи не совсем трезвой понимала, что это невозможно — Король Готэма неизменен. А Харли больше не Королева. Джокер сумасшедший весь, абсолютно, полностью, своим естеством, а она нет. Тяжело признавать, но ведь, смотря правде в глаза, осталось в ней что-то о той, правильной и доброй Харлин Квинзель, от папенькиной дочки, мечтающей стать выдающимся психологом, от милой, безобидной блондинки.
От дуры.
От девственницы.
Джокер ударяет Харли по лицу, а после, как-то странно-нежно посмотрев на неё, проводит по щеке ладонью, спускаясь к шее, в шутку, играясь, как хищник с добычей сдавливает пальцами, не замечая как переходит грань игры и жизни, представления и реальной боли, сжимает сильнее. Не отпуская, делает шаг вперед — она синхронно, подчиняясь, — назад. Оступается, чуть подворачивая ногу на высоком каблуке из-за медвежьей шкуры, которую по причине такого положения головы не заметила. Дабы не упасть, инстинктивно вытягивает руки вперед, цепляется за его плечи — шершавая ткань пиджака, создающего контраст с ярко-зелеными волосами, мнется под пальцами. Он шипит, недоволен, сдавливает еще сильнее. Квинн беспомощно открывает рот, в надежде получить хоть каплю нужного кислорода — бесполезно. В глазах темнеет, руки безвольно опускаются, она падает — он за ней — на мягкий белый мех. Разжимает пальцы, ведет рукой ниже. У Харли приступ кашля, но он не обращает на это внимания — это нормально, это так и должно быть.
Джокер ведет рукой по бедру — она его. В нем вновь просыпается беспочвенная грубость, он резко избавляет её от оставшегося нижнего белья — по приказу она явилась лишь в нем.
Она все сделает — по приказу. Красивая кукла. Влюбленная дура. Марионетка.
ЕГО влюбленная красивая марионетка.
Он входит в неё, Харли, запрокинув голову стонет как-то гортанно — возможно от того, что до сих пор в горле саднит и кажется будто воздуха в комнате слишком мало, а возможно и от удовольствия. Джокеру больше по душе первое. Умей Харли читать мысли, она бы не удивилась. Она привыкла. За восемь лет уже привыкла и как-то смирилась.
Джокер двигается резко, даже слишком, Арлекин закусывает губу и смотрит в потолок. Жарко, теперь слишком жарко, не больно, душно. Королева Готэма сжимает тонкими пальцами мех и снова стонет, теперь протяжно, долго, но Джокер уже не слышит. Он в погоне за собственным удовольствием, забывая, впрочем, как и всегда, про Харли, сжимает её бедра, на белой коже выступают алые пятна.
Она чувствует — вот сейчас, и в порыве быть ближе к незримому удовольствию, Квинн взлетает над ковром и замирает на несколько секунд в воздухе, чувствуя как напряженны нервы во всем теле, а после, стремительно летит обратно на ковер и, не смотря на его мягкость, больно ударяется лопатками.
Каплями пот скатывается со лба, попадают на сухие, потрескавшиеся губы. Она облизывает, после — глотает.
— Тужься, тужься, девочка! — звучит какой-то странный женской голос. Кто это? Она не помнит. Пытается последовать совету, но слишком больно. Все на свете Харли готова отдать за то, чтобы это закончилось. Бог, которого, как казалось ей, нет вовсе, слышит её молитвы и видит мучения, но, будто издеваясь, выжидает еще пару минут, а после, наконец, дает измученной долгожданное забвение.
***
Блондинистые волосы молодой красавицы развивались на ветру. Девушка холоднокровно рассматривала местно гибели многих человек, сейчас утопающих в собственной крови, стеклянными голубыми глазами, в которых, казалось, не было ничего живого, настоящего. Прямо как у фарфоровой куклы. Жуткое прошлое сделало свое дело, из девчонки выросла беспощадная убийца.
Марго не знала ни матери, ни отца, живя в семье алкоголиков, где помимо неё у неблагополучно составивших свою судьбу родителей был сын. Несчастный был первой жертвой девчонки. Не смотря на разницу в возрасте, при попытке изнасилования. Четырнадцатилетняя сирота схватила первое попавшееся и к несчастью парня это был канцелярский нож…
О том как она попала в ту ужасную квартиру на первом этаже, в не самом лучшем районе Готэма, Марго тоже не имела ни малейшего понятия. То ли сама судьба решила поиздеваться над психикой ребенка, то ли родители. Порой ей казалось, что она возникла из неоткуда, случайным образом появилась на пороге квартиры номер 13. Она видела себя посланницей Бога, пока верила в него, а после…
В шестнадцать лет она сбежала. Без вещей и денег ушла. Ночевала во дворах, под заборами и ела что придется, словно собака. А после попала в один из ночных клубов, где ей и поведали о такой замечательно волюте как собственное тело.
— Идем детка! — за плечо её схватил Джокер — хозяин того самого заведения. Человек, нет, дьявол, в которого она влюбилась, только любовь эта была странной и проявлялась на так, с обеих сторон.
Жестко.
Больно.
Непредсказуемо.
Но эта была самая настоящая любовь — она была уверенна. А что же иначе? Как еще можно описать такое чувство сумасшедшей зависимости в нем, дикого желания быть рядом. Идиотизм быть рядом с психопатом? Возможно, но она не могла иначе, треклятое чувство было сильнее. И потом, ей нравилось находить в нем себя. Он был её зеркалом и порой, ей думалось, что он пережил то же, что и она. Позже она начала находить и внешние сходства.
***
Марго резко наклонилась вперед, на чудо успев спасти свою блондинистую голову от пули. Странный склад с самого начала не внушал ей доверия и интуиция не подвела — люди Бэтмена.
«Джокер меня убьет!» — думалось ей. А она ведь всего лишь хотела помочь Джею в поимке заклятого врага и провалила задание, которого, по-сути то, никто и не давал. Ох выйдет боком ей эта самовольность!
— А-а-а! — Марго вскрикнула от пронзившей руку боли — пуля одного из лудей в черной маске попала прямо в цель, выбив из руки девушки пистолет — больше оружия не было, а бросаться в рукопашную — бесполезно.
Любовница Джокера отползла к стене, беспомощно пытаясь слиться с её грязной, шершавой поверхностью и смотря на то, как её окружают враги.
***
Удары ногами в живот, лицо, спину — везде. Больно. Кажется они сломали ей ребро. И голень. И руку. Прислужники Бэтса оказались не столь уж благородны, избивая восемнадцатилетнюю девчонку, пусть и служащую у сатаны Готэм-Сити.
Нанося удары ни один из них не слышал сдавленный, но настойчевый шепот с истеричными, странного характера, нотками:
-Как же вы попали… Как же вы все попали…
