Амбра зависимости

Когда у Урие обострилось обоняние после операции по пересадке какухо, он не знал, радоваться ему или печалиться. С одной стороны — отличная помощь в расследованиях, а с другой — некоторые запахи очень сильно раздражали Урие и до того, как он стал куинксом, а сейчас от них тошнило. Будь то приторные запахи кондитерских изделий (а Урие, черт его побери, терпеть не мог сладкое), ненавязчивые цветов, что росли рядом с их особняком, или скошенной травы, а, может быть, резкие духов некоторых женщин в управлении (да и от мужских одеколонов несло не лучше) — все это сразу въедалось в пазухи, не давая рационально мыслить. Если бы была возможность, Урие бы с удовольствием выбрал наиболее явное обострение органа слуха, но приходилось мириться и с этим. Однако запахи веществ и предметов были меньшим из двух зол — их ещё можно было с трудом, но переносить. Самым отвратительным для него было то, что исходило от людей и вызывало разные эмоции: от отвращения до наслаждения. Урие знал запахи каждого из отряда куинксов. Все они были разными и почти что противоположными друг другу. К примеру, их извечно добрый и толерантный наставник пах кровью, кофе, книжными страницами и почему-то хлоркой. Будто всю свою жизнь проводил, попивая разбавленный в крови кофе и читая какую-нибудь чертову Такацуки Сен, а для разнообразия пытался отдраить весь особняк (и, конечно же, в первую очередь себя). Урие не раздражал запах Сасаки, скорее не вызывал вообще никаких эмоций — словно с мертвецом общаешься (кем и являлись, по его мнению, гули — мертвецами с рождения). От Муцуки исходил аромат цветов, который вообще не подходил его полу. А конкретно, гардений, гнущихся под ливнем в тени серых, почти черных туч. Урие было приятно находиться в обществе Муцуки, однако было в его запахе что-то отталкивающее, будто в прошлом он сделал нечто непоправимое и замарал руки, а очиститься сейчас не представлялось никакой возможности. Помимо гардений было и кое-что другое в его запахе — что-то из детства. Только потом Урие понял, что так пахнет кладбище. Запах гробового дерева в тот момент, когда его отца хоронили — Урие, стараясь убежать от воспоминаний, всеми возможными способами избегал Муцуки. Самым нервирующим был запах Сайко. Шоколад, какие-то фруктовые леденцы, разные прелести выпечки — поначалу, когда Урие находился рядом с этой ленивой девчонкой, ему хотелось умереть. Привыкание пришло только позже, тогда-то он понял, что у Сайко неожиданно самый вменяемый и невинный запах из них всех. Запах, в котором нет ни крови, ни ужасающего прошлого кладбищенских гардений, ни... больничных медикаментов. Урие вообще не мог понять, почему Ширазу вечно пах больницей. Поначалу он думал, что его напарник просто чем-то болен и ходит лечиться. Но помимо острого запаха лекарств, было кое-что ещё. Вкус, да, именно вкус улицы, ветра, дорожной пыли, бензина и собственный запах Ширазу, от которого Урие вело каждый раз. У Ширазу вообще запах был самым странным — его нельзя было описать. Но от него у Урие кружилась голова и сводило скулы, именно его он различал среди множества других, когда находился в толпе, а где-то рядом возился Ширазу. Однако, помимо запаха Ширазу, был ещё один, который сводил с ума меньше, но тоже основательно. Это был собственный запах Урие. В нем смешались краски вместе с сандаловым деревом и стерильной чистотой офиса CCG. Иногда от правильности собственного запаха Урие мутило, но гораздо чаще он с наслаждением вдыхал его, утыкаясь носом в манжет рукава собственной рубашки и обретая потерянный над собой контроль. Запахи Урие и Ширазу были диаметрально противоположны — и это заинтересовывало ещё больше. Осознав это, Урие начал все чаще задумываться над тем, что же будет, если их смешать — какой аромат получится в итоге? Вскоре этот вопрос ненавязчиво обернулся маниакальной идеей. Попробовать. Попробовать несмотря ни на что. Ведь у Урие всегда так — добиться своего, преодолевая любые препоны. Вкусить плоды исполненной цели вопреки всему и всем. Пожизненная философия. — Эй, ты как после больницы, нормально себя чувствуешь? Спросив это, Ширазу схватил Урие за локоть, когда они пересеклись в коридоре на втором этаже особняка. Урие ухмыльнулся — Ширазу только-только пришел с прогулки и ещё не успел снять свою излюбленную куртку с капюшоном, обрамленным искусственным мехом. В пазухи ворвался целый букет приятных уличных запахов: от ветра до грунта. Урие положил перехваченную руку на плечо Ширазу и приблизил лицо к его уху, прошептав: — Думаю, сейчас будет лучше. А, командир? Урие уткнулся носом в мех капюшона и резко вдохнул — в голове что-то щелкнуло, а по телу прошел приятный заряд. Он медленно перебрался к шее, пытаясь сохранить самообладание, которое уничижительно летело к черту, напоминая о том, что Урие — слабый человек, который не может совладать со своими желаниями. Нет. Не так. Сильный зверь, который добивается того, чего хочет. — Урие...? — Не шевелись (заткнись и не порть момент моего удовольствия). Урие провел носом по коже шеи, отчего Ширазу едва заметно дернулся. Затем он приложил пальцы к горлу Ширазу и вновь втянул воздух. Как и ожидалось: запахи их кожи, абсолютно разные, резко резонировали и взрывались фейерверком ощущений внутри. — Превосходно, — не сдержался от комментария Урие, тем временем как Ширазу напрягся ещё больше. Мозг сразу же охватил коматоз, а в левом глазу активировался какуган, испещряясь красными ломаными линиями вокруг и вздутыми венами. Если запах Ширазу — цель, то чего вообще ждать дальше? В себя Урие пришел только после очень сильного удара кулаком в ребра: кажется, терпение Ширазу все же лопнуло. Урие отошел на шаг назад и с раздражением посмотрел на ироничное выражение лица и самодовольный оскал: — Ой-ой-ой, кто это у нас тут фетишист? — гадливо протянул Ширазу и, подразнивая, поманил средним татуированным пальцем с кольцом. — У Ури-боя зависимость от запаха командира отряда? Кто бы мог подумать... — Заткнись (проклятый выродок). Ты кое в чем ошибся. — Правда? Что может быть извращеннее, чем это, ну же, скажи, мне даже интересно стало... Вместо того чтобы отвечать, Урие с размаху ударил Ширазу по челюсти и в ответ получил рефлексивный удар коленом в живот. Однако рефлексы у Ширазу были настолько острыми, что к горлу сразу подкатила горячая кровь, которую Урие сплюнул под ноги, кулаком растирая остатки по губам. Это хорошо, что они затеяли драку. Это замечательно. Но нужна не только его собственная кровь. — Куда бы мне тебя ударить, чтобы кровь хлынула нескончаемым потоком? — задумчиво спросил себя Урие в их общем перерыве и притянул Ширазу к себе за воротник. — (Набить бы тебе горло тротилом и дать взорваться, чтобы не смог восстановиться уже, тварь). Хотя, наверное, мелочиться не стоит. Урие со всей силы столкнул свой лоб со лбом Ширазу, прислушиваясь к нарастающему звону в голове, который вторил прекрасной отрезвляющей боли. Однако даже ушат с холодной водой сейчас не помог бы опомниться ему до конца, поэтому боль в данном случае — не больше чем инкрустация в общем наслаждении. Кровь стекала по лбу тонкими струйками, смешивалась с кровью Ширазу и удваивалась в потоке. Урие потянул носом и непроизвольно закатил глаза. Даже металл их крови, соединяясь, рождал нечто удивительное. Докатился, не так ли? — Что же тебе там такого вкололи, что у тебя появились подобные «увлечения»? — шипел Ширазу, процеживая слова сквозь плотно сжатые зубы. С чем же ты таким родился, что у тебя такой превосходный запах, Гинши? Этот идиот не понимал, что «увлечения» начали проявляться ещё при первой их встрече — тем лучше было для Урие. По крайней мере, теперь любые необдуманные действия можно было свалить на симптомы от операции по увеличению фрейма. Например, как сейчас. Урие, не отстраняясь и все ещё не отводя взгляда от глаз Ширазу, потянулся рукой к его паху. Как только Ширазу заметил прикосновение, он сделал рывок в сторону, однако другая рука Урие, надавливающая на плечо, не дала сделать этого сразу. Урие, пресекая побег, резко опустил Ширазу на колени и с ухмылкой взглянул сверху вниз на его недоумевающее выражение лица. Номинально числившийся командир, ты вообще должен воздать мне сторицей за все унижения, сволочь. Урие провел носком по животу Ширазу, опускаясь ниже и представляя, как делает это не через мешающую ткань одежды, а по обнаженной коже, которая тут же загорается от прикосновений и по которой бегут мурашки. Нажав ступней на промежность, Урие со вниманием прислушался к звуку, слетевшему с губ Ширазу и напомнившему что-то среднее между «А-а-а» и «Ох». Сдох бы ты, Гинши, вместе со своим удручающим запахом, было бы легче, я уверен. После на коленях уже оказался Урие: он толком и не заметил, как Ширазу успел подняться с помощью стойки на руках и выбить у него почву из-под ног, ударив по коленным чашечкам. — Чтоб я тебя ещё хоть раз на какую бы то ни было операцию отпустил — да только через мой труп! — с этими словами Ширазу резко развернулся и быстрыми широкими шагами покинул коридор. Нет, командир. Подыхать тебе нельзя ни в коем случае, знаешь ли. Урие беззвучно засмеялся с нелепости всей ситуации, которая только что произошла с ними. И вместе с постепенно улетучивающимся запахом спермы Ширазу почувствовал, что цель все-таки оправдала средства.