Хёны плохому не научат

Чонгук стоит в самом дальнем, тёмном углу спальной комнаты, мнёт в руках низ свободной белой футболки и смотрит с приоткрытым ртом на своих старших хёнов, что лежат на кровати и ласкают друг друга. Чон нервно сглатывает, когда стонущий от поцелуев в шею, которые дарит Хосок-хён, Чимин косится на него и ехидно улыбается. Макнэ манят пальцем, но он не рискует делать шаг, потому что… боится? Да и не знает, что делать, поэтому Чонгук предпочитает больше наблюдать со стороны, нежели участвовать. Во всё это Чонгук впутался из-за своего любопытства. Если бы он ушёл с остальными хёнами, а не остался сидеть в общаге, то, может быть, сейчас бы не стоял в углу и не наблюдал за тем, как два парня целуются и трутся друг о друга. Чон давно подозревал, что между этими двумя не просто дружба, а что-то большее, и интуиция, конечно же, не подвела. — Долго будешь там стоять? — Хосок наконец-то отрывается от вылизывания чужих сосков и смотрит на самого младшего, который невольно поджимает губы и косится на ручку двери, что закрыта на защёлку. Шанс, что кто-то может раньше вернуться с прогулки и заглянуть в комнату, равняется нулю — это немного успокаивает тревожного Чонгука. — Сбежать хочешь? — старший Чон поднимается с кровати и спокойно подходит к отходящему назад макнэ — рефлекторно. — Гукки стесняется? — смеётся Чимин, не сводя взгляд с Чонгука, напоминающего скорее испуганного котёнка, нежели брутального парня, который проявляется на сцене. — Или боится? — звучит усмешка, а Чон бесится, потому что не любит, когда кто-то из хёнов над ним смеётся, особенно, если это Пак Чимин. — Нечего бояться и стесняться, малыш, — Хосок аккуратно кладёт ладонь на взмокшую шею макнэ, что готов закричать во весь голос и убежать, обозвав любимых хёнов грёбаными педиками, притягивает и сладко целует в искусанные губы. На поцелуй не отвечают. — Это же твой первый поцелуй, да? — рыжеволосый ухмыляется, когда получает неуверенный кивок головой. — Значит, ты его никогда не забудешь, — даже в такие моменты старший умудряется вставлять шутки. Чонгука берут за руку и ведут к кровати, а затем толкают в грудь, заставляя завалиться на спину. Чон привстаёт на локтях и наблюдает, как Чимин, пристроившись рядом, стягивает с него шорты с нижним бельём, откидывает в сторону и смотрит на вставший член, а затем хитро улыбается, смотря на смущённого макнэ. — Скажи, Гукки, я охуенный? — спрашивает Пак, но ответа не получает, поэтому он обхватывает член у основания и берёт в рот только головку, посасывает её, вылизывает. Чонгук сжимает в кулаках простынь и откидывает голову назад, покусывая нижнюю губу. Когда член берут полностью, брюнет выдаёт стон и кончает, заполняя спермой чужой рот. Чимин отстраняется, проглатывая всё и вытирая рот тыльной стороной ладони. — Быстро же ты кончил. Чонгук молчит, потому что хёнам не стоит знать, что это его первый секс и что он абсолютно в этом не шарит. Хосок стягивает с Чимина оставшуюся одежду, приподнимает его за бёдра и лезет рукой под подушку, где нащупывает тюбик со смазкой, немного выдавливает себе на пальцы и приступает размазывать по колечку мышц младшего, а после пропихивает один палец. Пак постанывает, смотря в глаза Чонгука, которому слишком стыдно и неловко. — Гукки, поцелуй меня, — просит, нет — даже в каком-то роде приказывает Чимин, а Чонгук, словно под гипнозом, тянется к пухлым губам и целует так нелепо и по-детски, отчего старшему хочется засмеяться в голос, но не время. Он обхватывает вновь возбудившийся член тонсена и принимается водить по всей длине, одновременно целуясь и насаживаясь на пальцы Хосока. Чонгук проводит подушечками пальцев от плеча до ладони, сжимающей головку его члена, накрывает маленькую руку хёна и помогает ему, параллельно углубляя поцелуй, перетягивая инициативу на себя. Макнэ всегда всё схватывает на лету. Чимин приоткрывает рот и позволяет проникнуть чужому языку, а затем издаёт в поцелуй глухой стон, когда Хосок трётся своим членом между упругих ягодиц, шлёпая по ним. Следы несомненно останутся. Язык Чонгука скользит по дёснам и переплетается с чужим языком. Чон проклинает Чимина, проклинает Хосока, но больше всего проклинает себя, что не смог взять себя в руки и уйти. Да, этот вечер он запомнит надолго. Хосок усмехается, когда видит, как младшие страстно целуются, переплетая языки, посасывая губы и покусывая их. Он сжимает чиминовы бока в своих крепких руках, а затем входит резко и до самого основания, заставляя Пака болезненно простонать в губы макнэ. Чон запрокидывает голову назад и начинает грубо трахать, иногда шлёпая по и без того красным ягодицам. Не будь Чимин немного мазохистом, то давно бы установил правила, которые Чон Хосок не смог бы нарушать во время секса, но, к счастью или нет, Пак обожает боль. Самый младший зарывается пальцами в пепельные волосы снова сосущего член парня и внимательно наблюдает за тем, как Хосок трахает аппетитную задницу вокалиста, оставляя при этом на спине алые засосы, которые Чимин должен будет потом всеми способами прятать от других участников. Чонгук переводит взгляд с Хосока на Чимина и сталкивается с карими глазами, которые всё это время смотрели только на него. Чон кусает губу, сипло стонет от наслаждения и подаётся бёдрами навстречу пухлым губам хёна, которому лишь в радость доставлять кому-то удовольствие. Да, Пак Чимин охуенный, только Чонгук этого никогда не скажет вслух. Никогда. Хосок делает ещё несколько грубых, глубоких толчков, выходит и кончает на выгнувшуюся поясницу пепельноволосого, взглядом приглашает младшего и заваливается рядом, раскидывая руки и тяжело дыша. Он встречается с глазами Чимина и губами говорит, что любит его, но вслух не произносит, чтобы ещё больше не вогнать макнэ в ступор, хотя, кажется, тому уже насрать на всё. Он хочет пристроиться сзади, но Чимин валит на спину, надавливая ладошками на грудную клетку. Чонгук до сих пор в футболке, и старшему это не нравится, поэтому он пробует её стянуть, но все его попытки с треском рушатся. Младший говорит, что так он чувствует себя более уверенно, нежели полностью обнажённый, на услышанное Пак лишь улыбается, а где-то со стороны самого старшего хёна раздаётся смешок. Чимин седлает чонгуковские бёдра, которые ничем не хуже его, заводит руку за спину, обхватывает возбуждённую плоть, подставляет головку ко входу и медленно насаживается, смотря на макнэ, который готов уже кончить. В хёне узко, даже несмотря на то, что его только что трахал Хосок, а ещё горячо. Чонгук накрывает своими руками чужие бёдра и со всей силы их сжимает, и никого не волнует, что останутся синяки, это уже будет проблема Пака, ведь на нём оставляют укусы, засосы и синяки, а не он. Чимин с этим разберётся, ибо не привыкать. Старший насаживается до основания, прогибается в спине, сжимает в своих маленьких кулачках футболку Чонгука и смотрит только на него, что не очень радует наблюдающего Хосока. Зависть? Нет. Ревность? Да, именно. Чимин никогда не смотрел на Хосока так, как смотрит сейчас на Чонгука. Влюблённо… и даже с некой заботой, что ли? — Гукки, я охуенный? — с наглой улыбкой спрашивает Чимин и вновь насаживается до самого конца, а затем наклоняется, упираясь в матрац руками по обе стороны головы младшего. Смотрит прямо в глаза, своим дыханием обжигает налившуюся румянцем щёку Чона и ждёт, когда же тот признается. Чимин добьётся своего. Чонгук смотрит на него своим затуманенным взглядом, сильнее сжимая бёдра, чуть ли не впиваясь ногтями в тёмную нежную кожу. Он не скажет этого не потому, что хочет подразнить или что-то ещё, а просто потому, что может получить от Хосока, который жопу рвал, чтобы заполучить такого сексуального и одновременно милого парня. Старший чувствует, как член в его заднице начинает двигаться, поэтому негромко вытягивает гласную и прогибается, облизывая опухшие от поцелуев губы. Чонгук делает ещё несколько толчков в податливое тело и с диким рыком извергается внутрь парня. Пак без сил падает на кровать, двигается к Хосоку и прижимается к нему, а Чонгук всё же находит в себе силы, поднимается на еле стоящие ноги, собирает свои шмотки и пулей вылетает из комнаты, направляется в ванную, чтобы смыть с себя всю эту грязь, оставленную хёнами. — Думаю, это стоит повторить, — смеётся Чимин, смотря на дверь, которую чуть ли не выломали, пока пытались открыть. — Думаю, второго раза он нам не простит, — шутит в ответ Хосок и прижимает к себе любимого, поглаживая большим пальцем по плечу.

***

Чонгук почти час проводит в ванной, а когда выходит, вытирая мокрые волосы махровым полотенцем, сталкивается не с кем иным, как Пак Чимином, который всё это время ждал его, стоя возле двери. Чон смотрит на него удивлённым и немного растерянным взглядом, а Чимин улыбается, подходит, обвивает своими руками чужую мокрую шею и привстаёт на носочки, чтобы глаза были наравне. Чонгук мысленно молится о том, чтобы никто из группы так случайно не начал проходить мимо и не застал их в такой эпичный момент. — Гукки, я был бы не прочь повторить, но только вдвоём, — шепчет в самое ухо, обжигая горячим дыханием, Чимин и мажет губами по щеке макнэ, который стоит словно вкопанный в землю. У него широко раскрыты глаза и рот немного приоткрыт. Он в шоке от слов своего хёна. Чонгук просто так не отделается теперь от Чимина, пока тот не добьётся своего…