Если бы Франкур не встретился с Люсиль

«Четыре дня о монстре в Париже ни слуху, ни духу. Комиссар снова упустил чудовище», – кричал заголовок свежей утренней газеты, брошенный комиссаром на стол. - Бесполезно! Я весь барабан выпустил, а ему как об стену горох! – возмущался комиссар Майнотт, нарезая круги по комнате. – Какой толк от пресс-конференции, когда, даже зная место нахождения, мы элементарно не можем его схватить! - Да, удивительное создание, – оценивающе произнёс капитан, листая, сидя в кресле, свой банкнот. – Если бы у нас были такие бронежилеты, да нам, наверное, ни одна война не была бы страшна. - Какие к чёрту бронежилеты? А вам не кажется странным, что монстр не появлялся столько времени? - Это естественно, всё, как вы сказали – вы выпустили в него весь барабан из довольно крупного револьвера, и все ваши подчинённые сделали то же самое. Пусть мы всё равно не причинили ему существенного вреда, но напугали основательно. Расхаживающий комиссар резко остановился напротив зеркала и оторвал взгляд от потолка. - Точно! У вас всё-таки бывают полезные мысли капитан! Нужно всего лишь суметь пробить его броню! Даю разрешение на более крупный калибр! Снабдите всех! - Насколько крупный, комиссар? - Такой, чтобы им можно было свалить слона! - Но-но, разве это не слишком, комиссар? Во-первых, он очень тяжёл и нормальному человеку будет очень сложно из него стрелять… и потом,… зачем такие драконовские меры? - Ладно, на калибр меньше, самая крайность, что бы из него смог стрелять полицейский. - Но, комиссар! Нам не обязательно его убивать! Пусть поимка займёт больше времени, но это уменьшит наши расходы. И это существо, оно же, по сути, ничего плохого не сделало! - Хотите, что бы я разжаловал вас за промедление, Пате? В любой момент пост мэра может уйти от меня к этим заносчивым истуканам по вашей халатности! Вот наш шанс! Если монстр жив, то мы должны быть наготове! *** Было темно, когда большинство граждан ещё видело сны в своих тёплых постелях. Город убаюкивал моросящий дождь. Во внутренних дворах и тупиках пассажей по каналам растекались ручьи. Нигде не лаяли собаки, и даже не пробегала бродячая кошка. В такую гадкую погоду на улицах обычно не было ни души. Но всё же, под одним из рядовых окон богемного района, остановилась и замерла чья-то тень. Вскоре высокий и усталый голос зазвучал там, вливаясь во сны, скользя по жестяным водосточным трубам и воспаряя над крышами. Он метался, вздыхал, трепетал, умолял… он был ангельским. Возможно ещё и поэтому Люсиль, которую саму именовали не иначе как «Ангел Монмартра» за прекрасный голос, услышала его сквозь сон. Я прячу свой свет Под черным покровом, Под этим красным шарфом, И этой шляпой. Я прячу своё сердце Под моей оболочкой. Я очень боюсь, Что оно не выдержит, Что оно разобьётся на части. Я прочёл в газете Надпись в заголовке «Монстр в Париже!» Я не такой! Я не такой… Я не такой, каким меня увидели На улицах дополуночного Парижа - Парижским чудовищем. Я прячу своё горе В этих песнях В этих нескольких нотах, Что сохраняют мою жизнь. Я скрываю свои надежды Я их прячу, Потому что очень боюсь, Что они улетят (испарятся) Ибо я — Монстр в Париже, Монстр в Париже…. Когда Люсиль поняла, что полностью проснулась, голос не исчез вместе с рассветной дымкой, а стал явнее явного. Но, когда она встала, натянула на себя халат и подошла к окну, голос изменился – он перестал излучать грусть, лился очень мягко и нежно. Посмотри на меня и почувствуй как, Утренний луч касается твоей щеки, Как тёплый сон проплывает мимо, Лаская теплом пламенной зари. Ты проснёшься и увидишь, Что в этом мире всё не так, как было раньше. Такой, какой видит тебя сердце, Теперь нет ничего прекрасней. Девушка присмотрелась в окно и только спустя минуты заметила крупный силуэт, что сливался с темнотой переулка, но благодаря сменяющимся утренним теням, проступал всё лучше и лучше. Он напоминал того незнакомца в сюртуке и шляпе, как в том пассаже у варьете. Да это был определённо он, и ему принадлежал этот чарующий голос… - Месье! – крикнула ему Люсиль, приоткрыв ставни и стараясь ещё, и привлечь на себя внимание махом руки. Но голос дрогнул и прервался, и его хозяин поступил точно так же - он содрогнулся и скрылся в ещё неосвещённой солнцем части переулка. «Эх, ну кто дёрнул меня за язык?… но я же не знала, что он такой трус! Но голос, какой голос…» - удручающе думала про себя Люсиль, всё ещё наблюдая из окна. – Артист? Неужели он так несчастен? Неужели он может быть тем монстром?» Ей больше хотелось верить, что это просто артист, по каким-то причинам проявляющий ей свою симпатию. Но его песня, которую она слышала во сне, говорила об обратном. И это осознание ложилось тяжёлым грузом на сердце. - В следующий раз буду умней и обязательно узнаю! – всё же решила она, вдыхая в себя прохладный утренний воздух. Эта последняя песня всё же не оставила за собой тяжёлую задумчивость и грусть. Хотя, хозяин голоса был не менее опечален, чем в прошлый раз. А может, даже находился на пороге отчаяния, но когда пел, то успокаивался и заодно услаждал слух той, которую избрал своей слушательницей. Это была вторая ночь, когда он приходил. Она решила, что на третью обязательно изловчится, что бы понять, кто всё-таки это. И какая участь может быть у существа поющего такие песни…