Dear Santa

      - Привет, ребёнок. Чем занимаешься? – спросила Эмма своего сына, склонившегося над листом бумаги на кухонном острове. – Я думала, ты сказал своей маме, что уже сделал домашнее задание.       - Я сделал. Я пишу письмо Санте, - ответил Генри, не глядя на Эмму и продолжая писать.       - А ты не слишком взрослый, чтобы писать Санте? – спросила Эмма, сузив глаза и подходя ближе.       Услышав, что Эмма приближается, Генри быстро перевернул лист и накрыл его рукой, прежде чем посмотреть на неё.       - Почему ты так говоришь? – спросил Генри, бросая на мать невинный взгляд и стараясь казаться беспечным.       - Потому что тебе 13… или 14… - ответила Эмма, склонившись над мальчиком и глядя на него с подозрением. – Ты… - Эмма на мгновение остановилась, прежде чем продолжить. – Ты всё ещё веришь в Санту?       - Ма, мои бабушка и дедушка Белоснежка и Прекрасный Принц, - начал Генри, одной рукой всё ещё защищая лист бумаги, и откинувшись, продолжил, - Мой другой дедушка – Румпельштильцхен. Моя тётя – Злая Ведьма Запада, а мама – Злая Королева. Мой дядя – ребёнок, едва начавший ходить, а его крёстные – это семь гномов. Возможно ли, что и Санта настоящий, а не выдумка, или мне нужно продолжить?       Эмма, чьи глаза всё ещё были сфокусированы на сыне, то открывала рот в попытке возразить, то снова закрывала, прежде чем со вздохом распрямиться.       - Ладно, полагаю, что я не смогу разубедить тебя в этом, - наконец-то ответила она, покачав головой с лёгким смехом, обходя стойку, и потянулась к локтям Генри. – Так, могу я прочесть письмо?       - Нет! – быстро ответил он, прочистив горло и, постучав несколько раз карандашом, спокойно повернулся и подарил Эмме невинную улыбку. – Может быть позже, - он лгал.       - Ага, - сказала Эмма, вновь сузив глаза, прежде чем встать и пройти к двери. – Ну, к твоей удачи, мне нужно идти. Может, сейчас и почти Рождество, но у твоей матери очень напряжённая неделя. Я собираюсь убедить её оторваться на несколько минут и пообедать.       Обернув шарф вокруг шеи и натянув свою красную кожаную куртку, Эмма открыла дверь, прежде обернувшись к Генри:       - Твоя мать никогда не может отказаться от пива.       Генри наблюдал, как его мать отвернулась с огромной улыбкой и вышла за дверь. Как только Генри услышал, что дверь захлопнулась, вновь вернулся к своей работе, перевернув лист бумаги. Добавив несколько последних предложений и подписавшись, он отложил карандаш и начал перечитывать письмо.       Дорогой Санта,       Это Генри Миллс. Я знаю, что большинство детей в моём возрасте перестают верить в тебя, но учитывая всё то, что я узнал за последние несколько лет своей жизни, я не могу теперь не верить во что-либо. Я пишу тебе не для того, чтобы попросить что-нибудь для себя, у меня всё прекрасно. Хоть у меня и была изрядная доля приключений, и даже клиническая смерть, я очень счастлив.       Я пишу тебе не ради себя и не ради подарка. Я абсолютно уверен, с тех пор, как моя семья стала больше, мне не нужно беспокоиться о своих подарках к Рождеству. Я пишу тебе, чтобы попросить помощи для своих мам. Кажется, мои мамы единственные в этом городе, кто ещё не обрёл свой счастливый конец. Мы все раз за разом видим, как они жертвуют собственным счастьем ради других. Они спасали город бесчисленное количество раз; они спасли меня, моих бабушку и дедушку, друг друга столько раз, что я и со счёта сбился.       Санта, теперь их очередь. Можешь ли ты помочь им найти свои счастливые финалы на Рождество?       С уважением,       Генри Дэниэл Миллс.       Удовлетворённый письмом, Генри сложил его и спрыгнул со стула, отправившись на поиски конверта.

***

      Потирая наполовину закрытые глаза, Генри спустился по лестнице и прошаркал на кухню.       - Доброе утро, мам, - сказал он сквозь зевок, когда увидел, как она прислонилась к стойке, прижимая к уху телефон и хмурясь.       - Доброе утро, Генри, - ответила его мама, отрываясь на мгновение от телефона и улыбаясь ему. – Завтрак почти готов, - добавила она, прежде чем вернуться к телефону.       Генри посмотрел на вафельницу на стойке и улыбнулся.       - Точно нет! – сказала Реджина, почти рыча в трубку. – Он неправильно заполнил заявление на выдачу этого!       Отойдя от мамы, Генри вспомнил, что оставил свой новый комикс в гостиной, и пошёл забрать его.       Войдя в гостиную, полностью украшенную к Рождеству, Генри увидел искомый предмет и прошёл к дивану, чтобы взять его. Подняв его, он взглядом зацепился ещё за что-то. Над камином висят два чулка, как и каждый предыдущий год, насколько он помнит, и они пустуют до Рождественского утра. Однако Генри заметил, что что-то с надписью «Генри» выглядывает наружу.       Отбросив комикс обратно на диван, Генри подошёл к висевшим чулкам и всмотрелся в содержимое. То, что он вытащил, оказалось зелёным конвертом, слегка покрытым блёстками, а посередине изящным почерком было выведено его имя. Подозрительно оглядевшись, он несколько раз покрутил конверт в руках, прежде чем осторожно открыть его. Он вытащил аккуратно сложенный белый лист бумаги с красными чернилами и, развернув, начал читать.       Дорогой Генри,       Спасибо тебе за письмо. Я очень рад видеть, что ты берёшь пример со своих мам в том, чтобы искать счастье для других.       Тебе не нужно беспокоиться, Генри. Счастье твоих мам намного ближе, чем они думают, им просто нужно сложить несколько деталей вместе, чтобы понять это. На самом деле, если бы они думали об этом, то уже узнали бы. На всякий случай, я посылаю тебе немного праздничного волшебства, чтобы, возможно, немного подтолкнуть их в это Рождественское время.       С уважением,       Санта Клаус.       P.S.: Я хочу, чтобы ты помнил, что счастливые финалы бывают разных форм и размеров, и я надеюсь, что ты знаешь о том, что являешься самой большой частью счастливого финала твоих мам.       Генри с раскрытым ртом перечитывал письмо ещё несколько раз, прежде чем свернуть его и положить обратно в конверт. Что это значит? Их счастливые финалы ближе, чем они думают? Они уже знают? Генри напряг свой мозг, чтобы сложить все кусочки воедино. Он около минуты стоял перед камином, прежде чем запах горелого прервал его размышления.       На пути к кухне запах горелого усиливался, он вошёл в тот момент, когда его мать бросала в урну сгоревшие вафли.       - Кулинарные навыки твоей второй матери сказываются на мне, - сказала Реджина, закатывая глаза и выключая вафельницу. – «У Бабушки?»